Под языковым сознанием (в другой терминологии - языковое мышление, речевое мышление) - предлагается понимать совокупность психических механизмов порождения, понимания речи и хранения языка в сознании, то есть психические механизмы, обеспечивающие процесс речевой деятельности человека. Это "знания, используемые коммуникантами при производстве и восприятии речевых сообщений". Языковое сознание изучается экспериментально, в частности, при помощи ассоциативного эксперимента - он позволяет реконструировать различные связи языковых единиц в сознании и выявить характер их взаимодействия в различных процессах понимания, хранения и порождения речевых произведений, а также с использованием многочисленных других экспериментальных методов. Таким образом, языковое сознание - это часть сознания, обеспечивающая механизмы языковой (речевой) деятельности: порождение речи, восприятие речи и хранение языка в сознании. Именно психолингвистика является той наукой, предметом которой является языковое сознание человека. Языковое сознание исследуется через семантику языковых единиц, овнешняющих его в процессе номинации и коммуникации с целью выявления психологической реальности выявляемых фактов.
Языковое сознание - компонент когнитивного сознания, "заведующий" механизмами речевой деятельности человека, это один из видов когнитивного сознания, обеспечивающий такой вид деятельности как оперирование речью. Оно формируется у человека в процессе усвоения языка и совершенствуется всю жизнь, по мере пополнения им знаний о правилах и нормах языка, новых словах, значениях, по мере совершенствования навыков коммуникации в различных сферах, по мере усвоения новых языков. Для русского человека это прежде всего совокупность сведений о том, какие единицы и правила есть в русском языке и как надо говорить на русском языке. Если человек владеет иностранными языками, то сведения об этих языках тоже принадлежат его языковому сознанию.
Те единицы внеязыкового сознания, которые, через ассоциации со значениями, становятся выраженными с помощью морфем, Бодуэн назвал "оязыковленными еденицами внеязыкового сознания", или "смыслами". Благодаря учету названных понятий в 1992 году оказалось возможным конкретизировать понятие Гумбольдта "характер языка". "Характер языка" - это все те единицы внеязыкового сознания, все те смыслы, которые имеют отработанные членами языкового коллектива, узуализированные(через посредничество значений) связи с морфемами языка, и, следовательно, через них - с воспроизводимыми знаками речевого потока.
Оязыковленная картина мира формируется и существует - в сознании субъекта как самостоятельная сеть ассоциаций, пронизывающая объективную картину мира, на основе которой протекают собственно мыслительные процессы, например, процессы опознания предметов и явлений, попавших в поле внимания субъекта, или процессы прогнозирования предстоящих изменений состояния этих предметов и явлений. Эта дополнительная к основной сеть ассоциаций между элементами объективной внеязыковой картины, которая тем ближе к истинности, чем точнее состав ее элементов и сеть отношений между ними соответствует составу единиц внешней действительности и реальных отношений между ними, в некоторых случаях оказывает влияние на ход мысленной оценки наблюдаемых явлений, на глубину и направление прогнозов о предстоящих состояниях внешней среды и т.д И в той лишь мере, в какой это влияние сказывается, можно говорить о различии в видении реальности, возникающем вследствие своеобразия языкового строя, который сформировался в сознании человека и проявился в своеобразии "характера языка" во внеязыковом сознании. Именно так понимал Гумбольдт влияние языка на внеязыковое сознание, тогда как у неогумбольдтианцев, у сторонников идей Сепира-Уорфа внеязыковое сознание отождествлено с характером языка, точнее, сведено к характеру языка, и сознание после этого предстаёт как принципиально лишенное способности быть объективным, отражающим сущностные характеристики реальности, и уж на них накладывать сети тех или иных, в том числе - языковых ассоциаций, значимых в системе специальных видов взаимодействий с реальностью и со знанием о ней, например, определенных видов прагматических, профессиональных и т.п. взаимодействий. При системном подходе знание языка, способность говорить на определенном языке - это специальный вид способностей к деятельности, а проявление "характера языка" в сознании - это доказательство умения эффективно использовать эту способность. Языковое умение и языковая споспособность оказываются в этом толковании соотносительными с наличием какой-либо иной профессиональной пригодности, обеспечивающей приобретением некоторого уровня мастерства в этой профессии. Отличие языка от других профессий заключается лишь в том, что языком как профессией общаться с помощью речевых знаков должны владеть все члены языкового коллектива, а другими профессиями - лишь определенный группы этого коллектива.
При наличии профессиональной способности, доведенной до уровня профессионального умения, внеязыковая картина мира представителей этой профессии также приводит к выработке профессионального "характера", профессионального взгляда на внешний мир, профессионального смещения оценок того, что хорошо, что плохо, что важно, а что - второстепенно. Элементы внеязыковой картины мира, более или менее истинные, объективные, приближающиеся к сущностному пониманию мира, "переплетаются" сетью профессионально значимых ассоциаций, отражающей профессиональную иерархию значимостей. При решении конкретных познавательных задач эти дополнительные сети ассоциаций, причем дополнительные и к объективным, сущностным, и к отражающим своеобразие языка, в некоторой мере влияют на процессы познания истины, на объективность суждений. Влияние это, может быть, в различных ситуациях, и отрицательным ("национальная субъективность" по Гумбольдту), и положительным; но в основе все равно остается объективное, а не языковое или профессиональное видение мира, и это, в частности, дает возможность изучать неродные языки и в конечном счете накапливать не только национальный, но и общечеловеческий опыт.
