Развитие права является неотъемлемым признаком движения цивилизации вперед. Умножающиеся и усложняющиеся общественные отношения требуют все более детальной нормативной регламентации. В таких условиях бурная законотворческая деятельность представляется естественной реакцией общества и его представительных органов. Накопившийся законодательный материал требует определенной "обработки", согласования и систематизации.
Профессор Сергей Сергеевич Алексеев по этому поводу пишет: "Генезис права с точки зрения его специально-юридического содержания, характеризующего право как нормативное институционное образование, выражается в усовершенствовании правовых ценностей - юридического инструментария, всего комплекса регулятивных и охранительных средств... Для права наряду с процессом интеграции, повышением уровня нормативных обобщений характерны конкретизация и дифференциация (выделено мной. - П.С.), т.е. специализация правового регулирования, развивающая его институционность, структурированность, все более возрастающее "разделение труда" между нормативными предписаниями, правовыми институтами, отраслями права. Это позволяет в соответствии с социальными потребностями обеспечить более конкретное, содержательно-определенное правовое регулирование"
По мнению профессора Джангира Аббасовича Керимова, данное явление имеет тенденцию к углублению: "Дифференциация правовых общностей происходит и на более дробном уровне, не только на уровне подсистемы, так сказать, первого порядка - на отрасли права. Одно и то же общественное отношение имеет множество признаков, особенностей, сторон, которые в зависимости от условий места и времени их проявления приобретают различный характер. Это обстоятельство обусловливает необходимость всестороннего правового регулирования каждого типичного общественного отношения (если, разумеется, это отношение вообще нуждается в правовом урегулировании). В силу этого дифференциация правовых общностей происходит и внутри каждой отдельной отрасли права, выражаясь, в частности, в делении ее на ряд так называемых правовых институтов" Разумеется, дифференциация второго порядка имеет место и в уголовно-процессуальном праве и выражается в том числе в появлении и законодательном закреплении особых порядков судопроизводства по отдельным категориям уголовных дел.
Дмитрий Петрович Великий определяет: "Дифференциацию уголовно-процессуальной формы следует понимать как возможность в рамках единой судебной системы, единого уголовно-процессуального законодательства, основываясь на единых принципах, решать единые задачи различными способами" <3>. При этом одни исследователи понимают под дифференциацией процесс изменения законодательства, другие - его результат. С.С. Цыганенко определяет дифференциацию как одно из направлений развития уголовно-процессуального права, представляющего собой специфический метод правового выражения в уголовно-процессуальной форме материально-правовых и процессуальных условий деятельности его субъектов, которое ведет к структуризации процессуальных отношений в виде комплекса производств по уголовному делу, состоящего из общего порядка уголовного судопроизводства и его дифференцированных видов <4>. В то же время М.С. Манова формулирует сущность дифференциации уголовно-процессуальных форм уже как наличие качественных особенностей в процедуре соответствующего вида производства
На наш взгляд, нет необходимости углубляться в споры догматического характера и следует признать право на существование и той, и другой позиции. Более важным представляется понять цель, задачи и практическую пользу исследуемого нами юридического феномена.
Право, приходя в общество и удовлетворяя его потребности в регулировании конкретных общественных отношений, на первоначальном этапе мало заботится о логичности, ясности и доступности юридических конструкций. Казуистичность правовых норм - своего рода "детская болезнь" права, которую преодолеть сразу объективно невозможно хотя бы в силу малого объема законодательного материала.
Но когда этот объем разрастается до определенных размеров, когда возникает диалектическая необходимость перехода количества в качество, внутри права начинают действовать процессы, направленные на систематизацию, согласование правовых норм, приведение их к определенному "общему знаменателю", иными словами, рационализацию права. Таким процессом можно смело назвать и дифференциацию.
Один из основателей теоретической концепции дифференциации процессуальной формы, "патриарх" уголовно-процессуального права профессор Михаил Львович Якуб писал: "Дифференцированный порядок судопроизводства по делам различных категорий - необходимое условие эффективного и рационального построения уголовного процесса"
Изначально уголовное судопроизводство, как, впрочем, и любая другая отрасль права, являясь формой выражения общественных интересов, находится, образно выражаясь, "между двух огней". По этому поводу известный философ и правовед XVIII в. Шарль Монтескье высказался так: "Если вы взглянете на судейские формальности с точки зрения тех затруднений, которые встречает в них гражданин, добивающийся возвращения своего имущества или получения удовлетворения за нанесенную обиду, то вы, конечно, найдете, что их слишком много. Если вы рассмотрите их с точки зрения их отношения к свободе и безопасности граждан, то нередко найдете, что их слишком мало"
Эта точка зрения актуальна и сейчас. Нина Сергеевна Манова полагает: "Любая уголовно-процессуальная форма (процедура), являясь важнейшим социальным регулятором, должна представлять собой условия, которые бы наилучшим образом обеспечивали общегосударственные интересы борьбы с преступностью, с одной стороны, и законные интересы участвующих в деле лиц, с другой. Поэтому развитие форм уголовного судопроизводства определяется двумя внешне противоречивыми факторами: потребностью создания действенных гарантий защиты прав и законных интересов его участников и необходимостью рационального использования процессуальных и материальных средств при осуществлении соответствующей деятельности, необходимостью повышения эффективности судопроизводства"
Попытки создать одну уникальную и универсальную процессуальную форму, по мнению теоретиков права, обречены на неудачу. Дискутируя с научными оппонентами, профессор М.Л. Якуб указывал: "Несостоятельность идеи унификации процесса проявляется в том, что она отрицает упрощенные формы процесса... Идея унификации процесса приводит к исканию "средней линии" в построении порядка судопроизводства, к поиску таких форм его, которые не были бы слишком сложными для одних категорий дел и слишком примитивными для других. Она препятствует развитию демократических принципов процесса, является тормозом в развитии процессуальных форм и гарантий, необходимых по делам о тяжких преступлениях и по делам наибольшей сложности, а с другой стороны - приводит к усложнению и бюрократизации процесса по делам других категорий"
К числу непримиримых научных оппонентов профессора М.Л. Якуба и наиболее твердых сторонников единства уголовно-процессуальной формы традиционно относят профессор Михаила Соломонович Строговича, который указывал: "Порядок производства по уголовным делам в советском уголовном процессе един для всех судов. В одном и том же процессуальном порядке, в одних и тех же процессуальных формах, на основе одних и тех же процессуальных законов проводится судебное разбирательство во всех судах первой инстанции - от народного суда до Верховного Суда СССР включительно... Действующее в настоящее время уголовно-процессуальное законодательство устранило какие бы то ни было изъятия из общего порядка судопроизводства для отдельных звеньев судебной системы, включая и военные трибуналы... Теперь в уголовно-процессуальном законодательстве никаких особых производств не существует"
Однако профессор М.С. Строгович не был противником дифференциации как таковой. На страницах журнала "Социалистическая законность" он писал: "Некоторая дифференциация возможна, и она существует в действующем законодательстве, но лишь при условии непременного сохранения всех процессуальных гарантий и их дальнейшего расширения и упрочения. Так, действующее законодательство разграничивает форму расследования на дознание и предварительное следствие. Вполне оправданны некоторые особенности судопроизводства по делам о преступлениях несовершеннолетних и по делам о применении принудительных мер медицинского характера, тем более что здесь нет никакого упрощения процессуальной формы, а есть даже некоторое ее осложнение: установление дополнительных процессуальных гарантий Таким образом, два разнонаправленных вектора дифференциации в общих чертах определились уже в конце прошлого века. "Дифференциация процессуальной формы возможна в двух направлениях: (1) создание процедур с повышенной системой процессуальных гарантий прав личности, наличием ряда формальных обременений процедуры рассмотрения дела в суде и (2) создание более простых процедур (упрощенных производств) для рассмотрения отдельных категорий дел"
Здесь необходимо заметить, что первое направление за счет расширения процедур, направленных на обеспечение дополнительных гарантий прав обвиняемого (другим участникам процесса, как правило, дополнительные гарантии не предоставляются, в частности, потерпевший в расчет не принимается), в итоге ведет к удлинению сроков судопроизводства и его существенному удорожанию. Второе направление - ускорение судопроизводства и его удешевление, в большинстве случаев обеспечивается путем "урезания" гарантий прав того же обвиняемого.
Рассматривая структурное построение Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее - УПК), увидим, что главы 19 - 31 регламентируют общий, единый порядок досудебного производства, главы 33 - 39 - общий, единый порядок судебного производства.
Главы 32 "Дознание" и 32.1 "Дознание в сокращенной форме" УПК представляют собой изъятия из общего порядка досудебного производства. Главы 40 "Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением", 40.1 "Особый порядок принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве", 41 "Производство по уголовным делам, подсудным мировому судье", 42 "Производство по уголовным делам, рассматриваемым судом с участием присяжных заседателей" представляют собой изъятия из общего порядка судебного производства.
Наконец, главы 50 "Производство по уголовным делам в отношении несовершеннолетних", 51 "Производство о применении принудительных мер медицинского характера" и 52 "Особенности производства в отношении отдельных категорий лиц" представляют собой изъятия одновременно из общего порядка досудебного и судебного производств. Не вызовет особых возражений мнение, что все это множество производств при определенных "допусках" отвечает вышеизложенным требованиям и делится на две вышеозначенных категории "упрощения" и "усложнения" производства. Однако есть третье направление дифференциации, и оно, часто неоправданно выводимое "за скобки" исследования, заслуживает, на наш взгляд, особого внимания. Так, И.С. Дикарев указывает: "Дифференциация уголовно-процессуальной формы есть не что иное, как приспособление, адаптация процессуального порядка производства по уголовному делу к реальным условиям, в которых осуществляется досудебное производство и судебное рассмотрение уголовных дел"
Если расширить данную мысль, то можно сказать - дифференциация необходима и возникает там, где уголовное судопроизводство представляется правоприменителю (а опосредованно - и законодателю), а главное - гражданам, защищать которых оно призвано, недостаточно эффективным.
Примером может служить нарастающая в последнее время общемировая тенденция дифференциации производства по уголовным делам о терроризме.
Профессор И.С. Власов пишет: "В борьбе с терроризмом, масштабы которого во всем мире возрастают год от года, страны мира, их карательные органы постоянно изыскивают новые средства, способные позволить им успешно противостоять этому "бичу столетия", вовлекающему народы и в третьем тысячелетии в страшные катастрофы. При этом каждое цивилизованное государство стремится к решению двуединой задачи - эффективно подавлять террористическую деятельность и в процессе борьбы с нею обеспечить строгое соблюдение законности. Отсюда и неослабевающее внимание законодателя каждой страны к совершенствованию законодательства, регулирующего уголовную ответственность за террористические действия"
В зарубежном законодательстве уже достаточно давно существуют нормы о более длительных сроках задержания подозреваемых в совершении преступлений террористической направленности, расширении полномочий правоохранительных органов при производстве неотложных следственных действий (например, обысков по месту жительства подозреваемых), снижении требований к допустимости доказательств по делам данной категории и др. <16>. Введение в отечественное законодательство процессуальных норм об особенностях производства по делам о терроризме, в том числе части второй ст. 100 УПК о продлении срока содержания под стражей подозреваемого в совершении преступления террористической направленности до 30 суток, ч. 6.1 ст. 31 УПК о подсудности Московскому и Северо-Кавказскому окружным военным судам уголовных дел указанной категории, подтверждает данные точки зрения.
Вносятся предложения о введении в УПК особого порядка производства по делам о терроризме, поскольку обычный порядок расследования, по мнению отдельных авторов, неприемлем, при этом конкретных доводов в подтверждение этого тезиса не приводится <17>. Это показывает общую тенденцию в ситуациях подобного типа - неважно, эффективен ли действующий порядок уголовного судопроизводства, важно, что есть конкретная угроза, и общество ей напугано. Для устранения не столько угрозы, сколько атмосферы страха должны быть задействованы все допустимые средства, в том числе идея о введении особого порядка производства по уголовным делам о терроризме, который позволит правоохранительным органам в кратчайшие сроки обезвреживать террористов и изолировать их на длительные сроки.
С разумной точки зрения, конечно же, необходимо предметно разбираться с каждым аспектом правоохранительной деятельности, искать и находить "слабые звенья" и предлагать варианты решения как в криминалистической, уголовно-правовой, так и в уголовно-процессуальной сферах правоприменения и законотворчества.
А пока можно констатировать следующий факт: дифференциация уголовного судопроизводства возможна по предметному признаку, в том числе и с целью повышения его эффективности.
И именно в этой части автор настоящей публикации предлагает читателю обратить внимание на явную, но по неизвестным причинам малоизученную тенденцию развития действующего уголовно-процессуального законодательства.
В период с 2009 по 2014 г. принят ряд федеральных законов, которые ввели в УПК множество норм об особенностях судопроизводства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности <18>. В особенности это касается стадии возбуждения уголовного дела (ее изменили и дополнили пять из восьми федеральных законов) по налоговым преступлениям (порядок возбуждения дел по ним менялся трижды).
Эклектичность набора этих процессуальных норм, который даже в самом отдалении едва ли можно назвать дифференцированным порядком судопроизводства, настолько уникальна, что кроме как с "лоскутным одеялом" сравнить его больше не с чем.
В то же время объем законодательного материала явно свидетельствует о наличии общественного запроса на устранение проблем в этой области права. Автор данной статьи неоднократно поднимал проблематику эффективности производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности, обращая внимание на низкие результативность и качество, неприемлемо длительные сроки следствия. Один из немаловажных аспектов заключается в том, что имущественный вред, причиняемый данным видом преступлений, во много раз превышает аналогичный вред от преступлений так называемой общеуголовной направленности, а возмещение его находится на уровне ниже низшего предела
В настоящее время создались условия дифференциации судопроизводства по делам указанной категории. Причем необходимо не просто структурирование норм в отдельное нормативное образование (этот тезис находится вообще на одном из последних мест), а повышение его эффективности, в том числе системное и комплексное, во взаимосвязи с другими институтами уголовно-процессуального права, совершенствование инструментов возмещения ущерба, принципиальная модернизация наложения ареста на имущество, расширение сферы применения гражданского иска за счет более активного привлечения юридических лиц в качестве гражданских ответчиков, конфискации, но не как меры наказания, а как уголовно-процессуальной меры, не содержащей карательного компонента. Целесообразно рассмотрение вопроса о введении понятия бенефициара - получателя преступной выгоды и его имущественной ответственности в уголовном судопроизводстве.
Необходимо локализовать применение перечисленных мер сферой экономических преступлений, которые сами, по сути, имеют строго имущественный характер и, как правило, не содержат насильственного элемента.
В заключение следует отметить, что задачи и направления обособления и совершенствования производства по уголовным делам о преступлениях в сфере экономической и предпринимательской деятельности отвечают положениям теории дифференциации уголовного судопроизводства, выработанным в настоящее время наукой уголовно-процессуального права.
