События международной политики начала XXI в. не дают усомниться в том, что международные конфликты остаются важными элементами международного взаимодействия. Распад Ялтинско-Потсдамского порядка повлек за собой довольно резкое изменение соотношения сил на мировой арене. Он разрушил в мире многие политические преграды и ускорил процесс глобализации. Одновременно в международной системе стала происходить новая поляризация и децентрализация.
Наиболее развитая и сильная группа государств, сознавая свое превосходство в политической, экономической и военной сферах, стала переходить к более активной, наступательной политике. Стали возникать новые очаги нестабильности в густонаселенных государствах Африки, Азии Латинской Америки. Наконец, стало заметным влияние новых негосударственных участников международного общения (террористические сети, международные криминальные организации наркоторговцев, сбытчиков оружия и расщепляющихся материалов). Мир оказался в полосе новых и иногда довольно тревожных международно-политических перемен.
В 2008 г. было зарегистрировано пять войн — вооруженных конфликтов, где в результате боевых действий погибло более 1000 человек. По числу жертв боевых действий в 2008 г. высшие строки мирового рейтинга занимает конфликт в Шри-Ланке. За ним следуют конфликты в Афганистане, Пакистане, Ираке и Сомали.
В 2008 г. возобновившийся конфликт между Джибути и Эритреей прервал четырехлетний период (с 2003 по 2007 г), когда не было отмечено вооруженных конфликтов между государствами.
Конфликты нового века сохранили многие неоднократно разбиравшиеся базовые особенности конфликтов конца XIX в. Среди таких особенностей:
Ø феномен интернационализации внутригосударственных конфликтов,
Ø учащение «конфликтов идентичности»,
Ø рост количества конфликтов с участием негосударственных субъектов.
В связи с последней чертой стало происходить значительное снижение управляемости конфликтов, усложнение процесса их урегулирования. Региональные и даже локальные конфликты стали чаще приобретать глобальные измерения.
Выход США в 2002 г. из Договора о противоракетной обороне 1972 г., неопределенность в вопросах российско-американского взаимодействия в сфере контроля над вооружениями осложняют российско-американские отношения. Другим источником тревоги является распространение сферы военной ответственности НАТО на пояс государств, пограничных с Россией, не сопровождающееся пропорциональным военно-политическим сближением НАТО с Россией.
Конфликты в энергетической сфере можно условно разделить на две категории.
Во-первых, это конфликты, связанные с текущим обеспечением энергоресурсов. Для России речь, прежде всего, идет о спорах с транзитными государствами, как, например, Украина, неоднократно сокращавшая транзит российского природного газа в страны ЕС через свою территорию по различным причинам — прежде всего финансовым. Энергетические конфликты могут иметь и чисто политическую подоплеку. Именно политические соображения побудили в феврале 2008 г. президента Венесуэлы У. Чавеса отказаться на время поставлять нефть в США. Политически мотивированной была и угроза руководства Ирана перекрыть в январе 2006 г. Персидский залив, по сути, заблокировав поставки нефти с Ближнего Востока.
Новое в региональных конфликтах 2000-х годов
В 2000-х годах сохранили свою актуальность военные интервенции. Они перестали быть, даже и формально, преимущественно гуманитарными и стали проводиться, как правило, под предлогом самозащиты от террористических организаций и государств, оказывающих им поддержку. Такими были операции США и их союзников в Афганистане в 2001 г. и в Ираке в 2003 г.
Собственно гуманитарные интервенции, характерные для 1990-х годов, позднее стали терять привлекательность. Проблематика гуманитарных вмешательств была популярной среди политологов, прежде всего, в связи с Косовским кризисом (1999) и международным гуманитарным вмешательством в Восточном Тиморе в 1999 г. В те годы были разработаны теоретико-философские основания гуманитарных интервенций — в частности, концепции «ограниченного суверенитета» и «ответственности по защите». Но после событий 11 сентября 2001 г. интерес к гуманитарным интервенциям угас. Угроза транснационального терроризма отвлекла от них общественное внимание.
К концу 2000-х годов стал заметен спад интереса уже к борьбе с транснациональным терроризмом. Одновременно снова стали слышнее голоса сторонников гуманитарных вмешательств, в частности в связи с необходимостью пресечения таких явлений, как этнические чистки, насилие, голод (например, в суданской провинции Дарфур).
Новым типом конфликта 2000-х годов, связанным с ростом активности малых и средних государств, можно считать конфликты «эпатажа», «нарочитые конфликты». Их суть состоит в том, что небольшие страны, преследуя цель привлечь к себе внимание, начинают вести себя вызывающе по отношению к заведомо более сильной стране, не предполагая всерьез оказаться вовлеченным в военный конфликт с ней. Либо в этом случае малое государство твердо рассчитывает на поддержку какой-то третьей мощной державы, либо только на отсутствие у той страны, которую оно провоцирует, политической воли или потенциала применить силу против малого государства.
«Эпатажные конфликты» — неоднократно вспыхивавшие ссоры между прибалтийскими странами и Россией вследствие резких высказываний прибалтийских политиков по поводу истории 1940-х годов или представлений России в связи с дискриминацией в странах Прибалтики проживающего там русского населения.
Эстония в апреле 2007 г., в канун празднования годовщины победы в Великой Отечественной войне, приняла заведомо провокационное для отношений с Россией решение демонтировать в центре Таллина памятник советскому солдату-освободителю. Эта акция носила явно демонстративный характер, поскольку была приурочена именно ко Дню Победы. Она вызвала острый протест русского населения Эстонии и осложнение российско-эстонских отношений, оживленно обсуждавшееся в международных СМИ.
Сходным образом Польша в 2006 г. при правительстве Я. Качиньского в ответ на отказ России импортировать недоброкачественное мясо польского производства (при этом предположительно даже не польского, а реэкспортированного из КНР) выступила с рядом резких выступлений в управляющих структурах Европейского союза. польские представители предельно звучно выступали против работы по подготовке нового базового соглашения между Россией и ЕС. При этом акция Варшавы носила явно демонстрационный характер, поскольку было очевидно, что большинство стран ЕС было заинтересовано в стабильном импорте российских энергоносителей и не желало ссоры с Москвой из-за частного торгового конфликта Польши с Россией в связи с партией продукции сомнительного качества и происхождения.
Но «эпатажные конфликты» могут перерастать в «настоящие» — в этом их реальная опасность. Нападение грузинских войск в августе 2008 г. на российских миротворцев в Южной Осетии вряд ли планировалось грузинской стороной как полномасштабный сооруженный конфликт с Россией. Речь скорее шла о силовой демонстрации — своего рода эпатаж. Грузинское руководство хотело продемонстрировать миру свою отвагу и политическое бессилие России. Расчет строился на том, что Москва, точно не желавшая осложнять из-за Грузии отношения с Западом, будет вынуждена смириться с действиями грузинских военных в Южной Осетии и отказаться от мысли дать им военный отпор. В итоге «эпатажный» изначально конфликт перерос в обычный асимметричный конфликт между разновеликими участниками — Грузией и Россией. Очевидно, асимметричные межгосударственные конфликты могут стать более важным фактором международной конфликтности.
Еще одной актуальной проблемой стал расцвет морского пиратства. Существующий уже много лет, например, в Малаккском проливе между Малайским полуостровом и индонезийским островом Суматра очаг пиратства, в последнее время он расширил географию. Наибольшее международное звучание приобрели нападения сомалийских пиратов на суда, следующие из или в Красное море. Патрулированием этого района занимаются ВМФ стран НАТО, России, Индии, Малайзии, Республики Корея, Саудовской Аравии и Швеции. 7 октября 2008 г. Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 1838, разрешающую государствам применять свои силы ВМС и ВМФ для борьбы с сомалийскими пиратами в зоне Африканского Рога. Однако пока против пиратов никаких широкомасштабных системных действий, предполагающих проведение и наземной операции с целью уничтожения их баз, не предпринимается.
Замороженные и «обратимо замороженные» конфликты. Сложности, с которыми столкнулось мировое сообщество при урегулировании некоторых конфликтов XX в., привели к тому, что вместо их полного и окончательного решения применялась формула «замораживания» в надежде на изменение политической ситуации и достижение согласия сторон в будушем. На постсоветском пространстве таких конфликтов в 1990-х годах возникло несколько — вокруг Нагорного Карабаха Приднестровья, Южной Осетии и Абхазии.
События августа 2008 г. показали, насколько быстро «замороженные» конфликты могут снова запылать. Очевидно, любое неосторожное и непродуманное действие может привести к изменению ситуации. Конфликты грузинского руководства с бывшими грузинскими автономиями Абхазии и Южной Осетии были заморожены еще в начале 1990-х годов и с тех пор оставались в этом состоянии. Обе автономии юридически оставались в составе Грузии, хотя фактически были ей неподконтрольны. Однако авантюристическая попытка грузинского руководства установить свой контроль над обеими территориями при помощи военной силы спровоцировала вооруженный конфликт с участием России, в котором Грузия потерпела поражение.
Признав независимость Южной Осетии и Абхазии осенью 2008 г., Россия не только взяла на себя ответственность за экономическое выживание и безопасность этих двух новых государств, но и открыла новый этап грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Из конфликтов внутри Грузии они превратились в межгосударственные конфликты.
Ситуация в Нагорном Карабахе и Приднестровье осталась в замороженном состоянии. Но в обоих непризнанных образованиях внимательно следят за развитием ситуации вокруг Абхазии и Южной Осетии. Легкость, с которой замороженные конфликты в двух этих республиках перешли в открытую стадию, позволяет говорить о том, что четыре конфликта на пространстве бывшего Советского Союза — это «обратимо замороженные» конфликты.
В этом смысле они резко отличаются от условно говоря, «необратимо замороженных» конфликтов вокруг Тайваня и Северного Кипра, для которых относительная неурегулированность ситуации стала своего рода нормой жизни, а возобновление конфронтации кажется маловероятным. Отчасти основанием для таких оценок является примерное равенство сил противостоящих сторон и отсутствие реальных перспектив для резкого изменения этого соотношения. Тем не менее и обратимо, и необратимо замороженные конфликтытребуют постоянных усилий для разрешения, так как состояние неопределенности не может вечно устраивать стороны конфликта и мировое сообщество.