31 «Левая волна» в современной Латинской Америке.

1990-е годы в странах Латинской Америки называют «десятилетием надежд и разочарований». Они ознаменовались, прежде всего, сменой экономической модели, а именно тотальным переходом стран от протекционистского этатистского вектора развития, которому следовали более 40 лет, к неолиберальной модели открытой рыночной экономики с присущим ей акцентом на частный капитал, свертыванием госу-дарственного участия и полным торжеством финансово-экономической глобализации. Итоги этой неолибе-ральной трансформации для латиноамериканских стран оказались далеко не утешительными. Провал не-олиберальной модернизации в Латинской Америке, особенно ощутимый в социальной сфере, признаётся сегодня большинством исследователей, в том числе и учёными США. На стыке двух последних десятилетий в Латинской Америке произошёл бунт низов латиноамерикан-ского общества в виде массовых протестных движений, на волне которых к власти пришли «новые левые», привнеся существенные поправки в тенденции социально-экономического развития. Характерной чертой всех левых режимов стал чётко выраженный упор на социальную политику, нацеленность на решение про-блем бедности, смягчение конфликтов в распределении доходов, на повышение занятости и улучшение ус-ловий жизни малоимущих. Данная тенденция стала доминирующей в первое десятилетие XXI в В каких странах Латинской Америки и когда имел место «левый поворот»? За одиннадцать лет – с 1998 по 2009 г. в четырнадцати странах (в Венесуэле – трижды, Бразилии – дважды, Чили – дважды, Арген-тине – дважды, Уругвае, Боливии, Эквадоре, Никарагуа, Перу, Коста-Рике, Панаме, Гватемале, Парагвае, Сальвадоре) к власти приходят левые правительства, причём демократическим конституционным путём [14. С. 44] Левые и леворадикальные силы возглавили исполнительную власть в Венесуэле (У. Чавес, Движение V Республика, 1999), Бразилии (Лула да Силва, Партия трудящихся, 2002), Аргентине (Н. Киршнер, Фронт за победу, 2003), Панаме (М. Торрихос, Революционно-демократическая партия, 2004), Уругвае (Т. Васкес, Прогрессивная встреча – Широкий фронт, 2005), Чили (М. Бачелет, Социалистическая партия, 2006), Боливии (Э. Моралес, Движение к социализму, 2005), Коста-Рике (О. Арриас, Партия Национальное освобождение, 2006), Гватемале (А.К. Кабальерос, Национальное объединение надежды, 2007), Эквадоре (Р. Корреа, Альянс за достойное и суверенное отечество, 2006), Парагвае (Ф. Луго, Патриотическая коалиция за перемены, 2008), Сальвадоре (М. Фунес, Фронт национального освобождения, 2010), Никарагуа (Д. Ортега, Сандинистский фронт национального освобождения, 2010), Перу (О. Умала, Перуанская националистическая партия, 2011). К 2012 г. были переизбраны на новый срок лидеры левых сил Бразилии (Д. Русефф, 2010), Уругвая (Х. Мухика, 2009), Аргентины (К. Киршнер, 2007, 2011), Боливии (Э. Моралес, 2009), Эквадора (Р. Корреа, 2009). Уго Чавес в Венесуэле выиграл в октябре 2012 г. свои четвёртые выборы, пройдя сквозь серьёзные испытания. Если попытаться сгруппировать основные предпосылки «левого дрейфа», которые будут являться общими для большинства стран континента (без учёта безусловной специфичности каждой из стран), то они обусловлены следующим: во-первых, обострением социальных и политических противоречий, присущих состоянию переходно-сти, в котором пребывает большинство стран региона; во-вторых, крайне непопулярностью неолиберализма и неприятием его социальных последствий в виде роста неравенства, безработицы, маргинализации и исключения обширных социальных слоёв из про-цесса модернизации; в-третьих, кризисом демократии, возникшим на фоне падения влияния традиционных партий, дис-кредитации правительств, неспособных обеспечить устойчивое развитие, удовлетворить базовые потребно-сти населения и поддерживать приемлемый уровень общественной безопасности, что и привело к возникно-вению горячих точек на континенте; в-четвёртых, резким падением влияния США на континенте и отторжением латиноамериканской по-литики Вашингтона. Большинство латиноамериканских исследователей группируют «новых левых», пришедших к власти на рубеже XX-XXI вв., невзирая на многоцветную гамму их политических оттенков (от бледно-розового до густо красного), на три категории. Во-первых, «левые фундаменталисты» (ассоциирующие глобализацию с империализмом, выдвигающие лозунги «фронтального столкновения»). Во-вторых, это – «левые попули-сты» (для которых важны клиентелистские отношения с электоратом и «неопатримониалистская» роль за-воеванной ими верховной власти). Примерами являются режимы «радикальнонационалистического попу-лизма» У. Чавеса в Венесуэле, Э. Моралеса в Боливии и ранее Э. Гутьерреса в Эквадоре. Добавим к этой группе победившего в первом туре президентских выборов в Перу в 2006 г. О. Умалу, основавшего левопо-пулистское движение «этнокасеризма», ратовавшего за сильное государство и национализацию. В-третьих, «левые реформаторы» (или умеренные левые), которые откликаются на вызовы глобализации, считают, что борьба против «социальной исключённости» не должна означать «фронтального разрыва» с правыми консерваторами, принимают экономический либерализм, хотя и признают его ограниченность в социальной сфере, и, не выходя за данные рамки, «делают скромные шаги на пути искоренения бедности и социальной исключённости». К ним относятся правящая Партия трудящихся в Бразилии, правящий в Чили межпартий-ный блок «Консертасьон», правительства Н. Киршнер в Аргентине и Т. Васкеса в Уругвае. Основополагающие идеи латиноамериканских «новых левых» изложены в концепции «Социа-лизма XXI века». Данная концепция основана на утверждении, что программа «Социализма XXI века» включает обя-зательный революционный компонент. По мнению идеологов программы, эта революция должна быть постепенным процессом, который не использует насилие. Если левоцентристская критика неолиберализма должна была привлечь широкие трудящиеся мас-сы, то отказ от идей «социализма XX века» был обращен уже к среднему классу и должен был также убе-дить бизнесменов, занятых в сфере производства и услуг, в незыблемости права частной собственности как таковой. В качестве своего рода противовеса собственному отрицанию неолиберализма, сторонники социа-лизма XXI в. также демонстративно отдаляются от того, что именуют «социализмом XX века». Отчасти это – политическая тактика для разоружения и нейтрализации многочисленных и могущественных критиков социалистических режимов прошлого и, частично, для подкрепления утверждений о новом, современном варианте социализма, идущем в ногу со временем. Современные «новые левые» отмежёвываются от традиционного марксизма, а в ряде случаев от классового, «экономически детерминированного» подхода, исчерпавшего себя (на их взгляд) в ходе строительства «реального социализма» как в Европе, так и в Азии. При рассмотрении феномена «левого дрейфа» необходимо наконец выделить его основную движу-щую силу. Главным фактором поворота сегодня представляется бунт «исключённых», политическое про-буждение «глубинных низов» (городских и сельских), которые можно обозначить как бедноту. Пришли в движение социальные группы, которые в прошлом редко когда удавалось поднять как реформаторам, так и революционерам Латинской Америки (представлявшим её радикализированные средние слои). Волна новой политической активности бедноты устремилась, во-первых, по электоральному руслу, во-вторых, по много-численным каналам выступлений и действий конкретного протеста в местном, национальном и региональ-ном масштабах. В одних случаях именно низы составили главную массу поворота, в других они примкнули к традиционным социальным носителям идей левой ориентации. Можно отметить неслучайность и беспре-цедентность для региона таких движений, как расово-этнические, экологические и, особенно, женское. Движения эти, начинаясь как «капиллярные», сливаются в один поток с подобными же движениями «про-теста низов» (безработных, безземельных, жителей кварталов бедноты, молодёжи), образуя подчас соци-ально-пространственные структуры «нового типа», основные требования которых «basta» и «война нищете» здесь и сейчас. Следует согласиться с мнением ведущих российских латиноамериканистов о том, что сопоставление этих признаков с социальной динамикой политических процессов в Латинской Америке в последнее десяти-летие позволяет отнести основной массив существующих регионов к переходным. За либерализацией авто-ритарных режимов и общественной эйфорией, сопровождавшей начальный этап демократизации, последо-вала пора обострения социальных и политических конфликтов, а фрагментизация общества и ускоренное социальное расслоение под воздействием неолиберализма ослабили политические системы. Признаки дес-табилизации проявлялись в ранее устойчивых «старых» демократиях, не обходя стороной и «новые». Не способствуют стабилизации «демократического транзита» и такие факторы, как элементы радикализма в политической культуре и массовом сознании, факты социальной и этнической дискриминации, распростра-нения насилия и криминализации общества. Атмосфера в современном латиноамериканском обществе оста-ётся напряжённой. И всё же, оценивая феномен «левого поворота» с точки зрения его успешности в решении социальных проблем, поиска баланса между госкапитализмом и рыночными механизмами, укрепления демократических институтов власти и гражданского общества, необходимо признать, что его потенциал ещё далеко не исчерпан, а идеи «социализма XXI века» глубоко коренятся в странах Латинской Америки. 32.