Философское учение, согласно которому всякое событие в мире имеет свою причину и совершается согласно вечным законам природы, называется детерминизмом (от лат. determino - определяю). Применительно к истории человечества детерминизм означает, что все исторические события подчиняются скрытым от человеческого сознания причинам и законам, что существует объективная, независимая от воли людей логика истории. Партию детерминистов в разное время возглавляли Демокрит, Спиноза, Гегель.
Важнейшей характеристикой социального детерминизма является причинно-следственная связь, однако к последней не сводятся все формы детерминации (обусловленности). Среди них следует назвать связи случайные и необходимые, возможные и действительные, прямые и косвенные и т.д. Вся совокупность связей и отношений данного класса объектов выступает в качестве важнейшего детерминанта развития.
Он имеет две основные формы: во-первых, это строгая детерминация одного социального явления другим, во-вторых, понятие `социальный детерминизм` относится к характеристике некоторых свойств или качеств, присущих не отдельному субъекту, а классу объектов в целом.
Из существовавших в истории социологической мысли представлений о связи социальных явлений можно выделить: 1) механистический социальный детерминизм, который предполагал жесткую детерминацию, строго однозначный характер всех связей и зависимостей, сведение социального целого к его элементам, отказ от включения случайности в цепь причинно-следственных отношений и приводил к отрицанию свободы воли и фатализму (признанию неотвратимой предопределенности событий); 2) статистический социальный детерминизм, делавший упор на значении случайности в социальных процессах и выявлении причин на основе фиксации статистических распределений; 3) системный социальный детерминизм, подчеркивавший целостность социальных структур, детерминацию социальной системой своих элементов и др.
СОЦИАЛЬНЫЙ ДЕТЕРМИНИЗМ - понятие, предполагающее раскрытие движущих сил общественного развития. Одни мыслители утверждают, что в качестве детерминанты исторического процесса выступают сверхъестественные силы (религиозные философы), другие — что географический фактор (Ш. Монтескье, Л.И. Мечников), третьи — что идеи (французские философы XVIII в., В. Гегель, О. Конт и др.), четвертые — что материальный фактор (К. Маркс, Ф. Энгельс, Г.В. Плеханов и др.). Монтескье свое исследование роли географической среды начинает с выяснения вопроса о человеческой природе. По его мнению, климатические условия определяют индивидуальные особенности человека, его телесную организацию, характер и склонности. При рассмотрении вопросов государственного устройства Монтескье приходит к выводу, что в странах с плодородной почвой легче устанавливается дух зависимости, ибо людям, занятым земледелием, некогда думать о свободе, которую французский мыслитель понимает прежде всего как отсутствие зависимости от государственной власти. Но в то же время, Монтескье считает, что они боятся потерять свое богатство и потому предпочитают правление одной, хотя и деспотической, личности, которая защитила бы их богатый урожай от грабежа. В странах же с холодным климатом, где условия для земледелия крайне неблагоприятны, люди больше думают о своей свободе, чем об урожае, и поэтому там отсутствует деспотическая форма правления.
Законы общественного развития, как и законы природы, носят объективный характер. Это означает, что они возникают, действуют и сходят с исторической арены независимо от воли и сознания людей. Какие закономерности возникают и действуют, а какие прекращают свое действие и заменяются новыми, предопределяется объективными социальными условиями. В свое время рабовладельцам, а затем и феодалам очень хотелось отменить закон, в соответствии с которым происходит смена общественно-экономических формаций. Но сие, как говорится, от них не зависело. С объективным характером законов общественного развития приходится считаться и тем, кто совершает революционное преобразование, созидает качественно новое социальное устройство. Так обстоит дело, например, с законом социальной преемственности. Нельзя двигать развитие производительных сил, формирование новых производственных отношений, духовной культуры, политической демократии, не опираясь на рациональное и прогрессивное наследие, накопленное человечеством. Всякий, кто пытается игнорировать это наследие, «созидать» на голом месте, делать «все наоборот», фактически оказывается утопистом, если не реакционером. Наш собственный послеоктябрьский исторический опыт показывает, как много бед наносит несохранение таких достижений цивилизации, как общечеловеческие моральные ценности, рынок и товарно-денежные отношения, разделение властей и т. д.
Существует, таким образом, единство законов общественного развития и законов природы, заключающееся в их объективном характере. И так же, как мы не можем отменить закон свободного падения тел или закон Архимеда, мы не вольны отменить закон определяющей роли материального в жизни и развитии социума, закон стоимости и т. д. В то же время в одном существенно важном моменте — механизме своей реализации — законы общественного развития принципиально отличаются от законов природы.
О так называемых «исторических законах» — 51.
Законы природы реализуются и тогда, когда в их действие не вмешивается человек. В реализации же законов общественного развития обнаруживается своего рода парадокс. Сразу же подчеркнем, что речь идет не о логическом парадоксе, то есть не о противоречии, существующем только в нашей голове. Речь идет о парадоксе реальном, возникающем в ходе исторической практики людей. С одной стороны, законы общественного развития, как уже отмечалось, возникают, действуют и сходят со сцены независимо от воли и сознания людей. С другой же стороны, законы общественного развития реализуются только через деятельность людей. И там, где людей нет или они есть, но ведут себя пассивно («сидят сложа руки»), никакие социологические законы реализоваться не могут.
Учитывая и то общее, что есть у законов природы и социологических законов, и то, что их отличает друг от друга, К. Маркс характеризовал общественное развитие как естественно-исторический процесс. С одной стороны, это процесс естественный, то есть столь же закономерный, необходимый и объективный, как и природные процессы. И в то же время это процесс исторический в том смысле, что он представляет собой результат деятельности самих людей. Люди выступают одновременно и авторами и актерами всемирно-исторической драмы, именуемой историей. В этом и заключается парадокс, каждодневно возникающий и также каждодневно разрешаемый в ходе исторической практики людей.
Очень часто в литературе наряду с терминами «социологический закон», «закон общественного развития» встречается понятие «исторического закона», причем употребляется оно в трех значениях: 1) как синоним первых двух понятий; 2) как конкретизация общесоциологических законов применительно к отдельным формациям; 3) как специфические, имеющие особый механизм реализации законы. Правомерность синонимического употребления терминов вряд ли может оспариваться, а вот против второго и третьего варианта использования термина «исторический закон» приходится возражать.
Если исторические законы, как утверждал, например, М. А. Барг, есть форма проявления социологических в данном пространственно-временном континууме[26], то мы скорей всего получаем не какой-то особый исторический, а частный социологический закон.
