Задачи обобщающих (единорусских) произведений XVI века:
- подведение итогов прошлого с точки зрения официальной московской идеологии,
- утвердить идею централизованного государства с единым государем,
- показать непрерывность и преемственность культурно-политического и церковно-религиозного процесса.
В этом отношении широко и интенсивно развивалось в Москве летописное дела. Появляется несколько типичных московских летописных сводов с явно выраженной московской централизаторской тенденцией. Как политически Москва объединила вокруг себя автономные русские области, так же точно она литературно объединила автономное летописание — киевское, ростовско-суздальское, новгородское, тверское. Это выполняло цель осветить историю некогда политически самостоятельных русских земель как органическое начало истории единого Русского государства.
Из московских сводов XVI в. наибольшее значение имеют Воскресенская летопись, доводящая изложение событий до 1541 г., и Патриаршая, или Никоновская, летопись, заканчивающаяся 1558 г. и являющаяся переработкой и расширением летописи Воскресенской. В обеих летописях Русское государство рассматривается как вотчина московских государей. Сухие фактические известия здесь прерываются обширными статьями, написанными в приподнято-торжественном стиле.
К Никоновской летописи примыкает Львовская летопись. События в ней изложеены до 1560 г. включительно. Материал сказаний, повестей, «слов», посланий, входящих в эти летописные сборники, представляет собой значительный интерес для историка литературы.
Вероятно, в 70-х годах XVI в. создаётся огромный исторический свод, богато иллюстрированный. Возник он главным образом на основе Никоновской летописи и потому называется иногда Никоновским лицевым сводом. В сохранившейся его части заключается до 10 тысяч листов (около 20 тысяч страниц) и 16 тысяч иллюстраций. В нём изложение начинается с сотворения мира и доводится до 60-х годов XVI в. Это было самое грандиозное летописное предприятие, задавшееся целью во всём объёме и со всяческой торжественностью изобразить величие Московского царства, бытие которого, по мысли составителей свода, подготовлялось всей предшествовавшей историей человечества.
Одновременно с объединением русской летописной литературы происходит объединение литературы церковно-учительной. Инициатором и руководителем этого дела был митрополит Макарий.
Он составили грандиозное двенадцатитомного (сколько месяцев в году) собрание произведений русской церковно-религиозной книжности, как оригинальных, так и переводных. Собрание это, известное под именем «Великих Четьих-Миней» (по дням рассказывается, когда праздновать память святого).
В основу труда Макария положена была старая, переведённая с греческого Четья-Минея. Для заполнения всех чисел Макарий использовал большой новый материал, стилистически редактируя его в духе той торжественной риторики, какая стала укореняться у нас в житийной литературе и которая должна была придать блеск и величие русской святыне. В таком же стиле панегирического витийства написаны были и жития святых, канонизованных на соборах 1547 и 1549 гг., а также и тех, которые канонизованы были ранее, но ещё не дождались написания своего жития. На обоих соборах производится сложная работа по канонизации новых святых. Это потребовало написания новых житий или исправления старых в идейном и стилистическом направлении. Спешность работы и отсутствие в ряде случаев для этого достаточного материала приводили к тому, что эти жития писались по образцу уже существовавших, в которых фигурировали святые, сходные по типу или даже по имени с тем святым, биографию которого нужно было создать.
По первоначальному замыслу Макария его собрание должно было содержать в себе исключительно лишь житийную литературу, но затем, по мере работы над ним, оно вобрало в себя книги «священного писания», проповеди, поучения, одним словом, всю наличную церковно-религиозную литературу, не вызывающую тех или иных подозрений в своей религиозной или политической благонадёжности.
К «Великим Четьим-Минеям» примыкала окончательно сформировавшаяся вскоре после них «Книга степенна царскаго родословия», составленная священником Андреем, в монашестве Афанасием. Как и другие обобщающие литературные предприятия, возникшие на московской почве в XVI в., «Степенная книга» отразила борьбу служилого дворянства с боярской оппозицией за упрочение централизованного Русского государства. Она ставила своей целью представить историю благочестивых русских государей от Владимира Святославича до Ивана Грозного, действовавших в единении с выдающимися митрополитами и епископами. В «Степенной книге» биография превращалась в агиобиографию даже там, где князь даже и близко не мог бы называться благочестивым. В результате получился очень высокопарный панегирик во славу русских государей вплоть до Ивана Грозного, которому отведена последняя, семнадцатая степень книги.
Например, «Слово о житии и о преставлении Дмитрия Ивановича» и без того в изобилии уснащено пышной риторикой, составитель «Степенной» постарался насытить ещё добавочным «добрословием».
Как и московские летописные своды, как Четьи-Минеи Макария, так и «Степенная книга» до предела возвеличить и прославить историческое прошлое и настоящее Московской Руси, в первую очередь прославив и возвеличив носителей государственной власти, действовавших в полном единении с церковью.
В тесной связи с рассмотренными памятниками русской официальной литературы XVI в. стоит внелитературный «Домострой», насквозь проникнутый той же официальной идеологией, что и памятники, которые могут быть причислены к литературным. «Домострой» до мелочей регламентировал поведение человека в религиозной, государственно-общественной и семейной сферах. Это предусматривало нравственный бытовой уклада, которым должна руководиться семья, возглавляемая, отцом и мужем.
«Домострой» очень полно отразил в себе тот круг идей, норм и положений, который выработала Москва, мыслившая себя третьим Римом, средоточием православной святыни и хранительницей высших бытовых и политических ценностей. «Домострой» выразил идеальные требования, какие официальная идеология предъявляла к семейному укладу.
Большое значение имеет «Домострой» и как картина быта состоятельной русской семьи, интересы которой преимущественно имел в виду автор. Начиная от указаний на то, как должно чтить царя и князя, как организовать религиозный быт, как муж должен воспитывать жену, детей, слуг и как должна вести себя в своём быту домохозяйка, и кончая детальными хозяйственными предписаниями, «Домострой» охватывает собой все стороны жизни. Написан «Домострой» в большей своей части живым русским языком, почти без примеси церковнославянизмов.
