пользователей: 30398
предметов: 12406
вопросов: 234839
Конспект-online
РЕГИСТРАЦИЯ ЭКСКУРСИЯ

Принцип индивидуальной ответственности. Проблема ответственности государств и юридических лиц в международном уголовном праве.

Принцип индивидуальной ответственности по международному уголовному праву явился одним из важнейших тезисов Нюрнбергского процесса[1]. По словам М. Сассоли и А. Бувье, "уголовное преследование возлагает ответственность и наказание на отдельных лиц. Оно показывает, что отвратительные преступления XX в. совершены не народами, а отдельными людьми. И наоборот, пока ответственность возлагается на государства и народы, каждое нарушение несет в себе зародыш следующей войны"[2].

В силу рассматриваемого принципа ответственности по уголовному международному праву могут подлежать только физические лица (ч. 1 ст. 25 Римского Статута). При этом сам Международный уголовный суд обладает юрисдикцией только в отношении лиц, достигших 18-летнего возраста (ст. 26).

Принцип индивидуальной (личной) ответственности означает, что лицо несет ответственность по международному уголовному праву в случае, если оно является исполнителем или иным соучастником преступления, а также если оно покушается на преступление.

Вполне допустимо несоответствие в возрастном цензе субъекта ответственности по международному и национальному уголовному праву.

Так, например, в нормах УК РФ, предусматривающих ответственность за преступления против мира и безопасности человечества (ст. 353–360), возраст субъекта определен в 16 лет. Может ли лицо, совершившее такое преступление в возрасте от 16 до 18 лет, нести ответственность по международному уголовному праву? В нормах международного уголовного права практически нигде не указывается на минимальный возраст субъекта преступления. Поэтому, в силу понимания положения о толковании любого сомнения в пользу лица, ответ может быть только один – такое лицо нести ответственность по международному уголовному праву не может.

Принцип индивидуальной ответственности физических лиц позволяет также добиться более последовательной дифференциации и индивидуализации ответственности по международному уголовному праву в зависимости от своего фактического участия в совершении деяния, а также от степени завершенности последнего.

В силу принципа индивидуальной ответственности лиц по международному уголовному праву, очевидно, что общим субъектом преступления должен расцениваться любой человек, вне зависимости от каких-либо демографических, социальных, имущественных либо иных характеристик, совершивший это преступлений и подлежащий ответственности по международному уголовному праву. Говоря иными словами, международное уголовное право учитывает тот факт, что "каждое нарушение международного права можно в конечном итоге “приписать” конкретному физическому лицу, и не позволяет физическим лицам – даже действующим, например, в качестве органов государства – скрыться за щитом государственного суверенитета"[3].

 

В отличие от национальных уголовных законов, практически во всех источниках международного уголовного права отсутствуют какие-либо указания на признаки, характеризующие субъект преступления. В международных актах речь обычно идет о "лице", "всяком лице", "любом лице".

Таким образом, можно утверждать, что в современном международном уголовном праве смысл принципа индивидуальной ответственности лица сводится к установлению тождества между понятиями "субъект преступления" и "субъект ответственности".

Принцип индивидуальной ответственности нашел свое закрепление не только в Римском Статуте, но и в решениях международных судов. Так, например, в одном из приговоров Международного трибунала по Руанде отмечалось, что "индивиды всех рангов, вовлеченные в вооруженный конфликт как в качестве военного командования, так и не в этом качестве... могут подлежать ответственности за совершение военных преступлений только в том случае... когда установлена связь между ними и вооруженным конфликтом..."[4].

Под "лицом" как субъектом преступления по международному уголовному праву надо понимать любого человека, который:

а) сам совершил преступное деяние;

б) использовал для совершения преступного деяния другого человека (например, при исполнении незаконного приказа).

Национальное законодательство всегда устанавливает возрастной предел, с которого возможно признание человека субъектом преступления и, соответственно, возложение на него обязанности нести ответственность за совершенное преступление (например, ст. 20 УК РФ). Иначе обстоит дело в источниках международного уголовного права – указание на минимальный юридически значимый возраст лица, как правило, отсутствует.

Означает ли это, что возраст лица не играет никакой роли? Очевидно, что нет. В силу специфики правоотношения и его реализации в международном уголовном праве, установление возраста уголовной ответственности зависит от национального законодательства государства, осуществляющего юрисдикцию в отношении такого лица.

При этом надо особо подчеркнуть, что в ситуациях, когда возможно осуществление юрисдикции в отношении лица несколькими национальными правоприменителями, сомнения в допустимости возможности признания лица субъектом преступления должны быть истолкованы в пользу такого лица[5].

Международное уголовное право знает исключительный случай, когда непосредственно в тексте его источника имеется указание на возрастной предел субъекта. Такое положение содержится в ст. 26 Римского Статута – "Суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-ти летнего возраста на предполагаемый момент совершения преступления". Но данное положение относится только к юрисдикции Суда и не мешает осуществлять национальную юрисдикцию над более молодыми лицами, "предположительно" совершившими преступные деяния. В этом случае и более молодой человек (например, в возрасте от 16 до 18 лет – как это установлено по общему правилу в ч. 1 ст. 20 УК РФ) должен признаваться достигнувшим возраста ответственности и нести ответственность за преступление, предусмотренное в международном уголовном праве

Вторая неотъемлемая от личности субъекта характеристика – его вменяемость, т.е. способность понимать фактический характер своего деяния (действия или бездействия) и свободно руководить им.

В определении вменяемости как юридической категории именно международное право находится в "выигрышном" положении по сравнению, например, с российским уголовным законом (где это понятие попросту отсутствует, а его понимание выводится из определения невменяемости). Международный стандарт ООН в области защиты прав человека признает каждого человека вменяемым, пока не доказано обратное (это следует, например, из ст. 16 Международного Пакта о гражданских и политических правах человека 1966 г.[6]).

Следовательно, в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости лица, достигшего наступления ответственности: любой человек, достигший возраста уголовной ответственности, считается вменяемым, т.е. понимающим характер своих действий (бездействия) и руководящим ими, пока не доказано обратное.

Исходя из конституционного предписания о приоритете норм международного права над национальным правом можно утверждать, что положение о презумпции вменяемости действует в уголовном праве тех стран, где ее законодательное определение отсутствует (например, в Российской Федерации).

Отсутствие хотя бы одного из этих признаков исключает возможность признания лица субъектом преступления. Наиболее очевидно это с возрастным критерием. Хотя в международных актах отсутствует определение "невменяемость", именно состояние невменяемости лица по каким-либо медицинским показаниям на момент совершения деяния является основанием исключения ответственности по международному уголовному праву.

Так, в соответствии с п. "а" ст. 31 Римского Статута, лицо не может нести ответственность, если страдает психическим заболеванием или расстройством, которое лишает его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованиями закона.

С другой стороны, п. "b" этой же нормы в качестве обстоятельства непривлечения к ответственности расценивает состояние интоксикации, которое имело следствием лишение лица возможности понимать характер своих действий или сообразовывать их с положениями закона. При этом условием является то, что это лицо подверглось интоксикации недобровольно, т.е. насильно, помимо его воли. В ряде национальных законов подобное обстоятельство, формулируемое как "физическое принуждение" расценивается не как лишающее субъекта его юридических характеристик, а как исключающее преступность деяния (при соблюдении допустимых критериев – например, в ч. 1 ст. 40 УК РФ).

Наконец, международному уголовному праву знаком специальный субъект преступления – т.е. лицо, обладающее дополнительными юридически значимыми признаками. При этом указание на эти признаки должно содержаться в самой норме международного уголовного права (например, "начальник", "военный командир", "лицо, эффективно действующее в качестве военного командира" – ст. 28, 33 Римского Статута).

Надо заметить, что, казалось бы, содержание такого фундаментального положения как принцип личной ответственности, в последние годы серьезно изменилось в связи с практикой деятельности международных трибуналов ad hoc. Это явление связано с разработкой концепции "совместной преступной деятельности" при совершении преступлений в соучастии. Согласно этой концепции в ряде случаев лицо, участвующее в "расширенной" преступной деятельности, должно нести ответственность за те преступления, которые оно само не совершало, но "риск совершения" которых другими лицами им допускался.

Например, в решениях Международного трибунала по бывшей Югославии указывалось, что "общее намерение", нацеленное на насильственное удаление членов определенной этнической группы из места их жительства ("этническая чистка"), может влечь при его воплощении убийство одного или множества лиц. Хотя такое убийство (убийства) могло и не быть явной частью общего умысла, его совершение "предсказуемо", так как насильственное изгнание мирных жителей под дулами автоматов "может привести к смертельным случаям". Уголовная ответственность (за убийство) может быть возложена на всех участников такого "объединенного предприятия", если "риск смертельного исхода был предсказуемым последствием реализации общего умысла"[7].

Надо отметить, что при подобной юридической оценке "совместной преступной деятельности", по существу, ответственности могут подлежать лица за совершение преступлений, не охваченных их умыслом (т.е. за эксцесс исполнителя). Такая позиция получила серьезную критику в доктрине[8](подробнее см. параграф 3.4.2).


11.10.2018; 22:44
хиты: 125
рейтинг:0
для добавления комментариев необходимо авторизироваться.
  Copyright © 2013-2024. All Rights Reserved. помощь