2 направления:
1. Авторы надеялись пойти на контакт с властями, писали правду о жизни (касательно моментов, ктр замалчивались). Правда о совр-сти - критика недостатков, ктр были особенно заметны во время "оттепели". Обращение к разным сторонам жизни.
Яшин, повесть "Рычаги". Двуязычие, двоемыслие, ктрм живут партийные люди.
Дудинцев "Не хлебом единым". Публицистич. проза (наследие Герцена, Чернышевского).
Г. Николаева "Батва путей".
Тендряков "Пойдём-ка, век короткий".
Лит-ра носит дидактич. хар-р. Надеялись, что поправят этим жизнь. Худ. текст как отраж-е действ-сти (рассматр-ся как метонимия).
Реальная литер. критика.
Усилив-ся жанр утопии (особенно научной), что обусловлено временем: перв. полёт в космос; кажется, что науке суждено изменить всю жизнь человечества.
Научно-фантастические утопии с элементами сатиры.
Ирина Грекова "За проходной".
2. Возвращение к жанровой развилке 1920-х гг., орнаментальная проза (сказовая).
Эпоха, ориентированная на истолкование - реализм; худ. слово борется с противословом.
Эпохи, ориент. на троп (употребление слов в переносном значении) - барокко, русский авангард.
1964 - Домбровский "Хранитель древностей", опубл. в журнале "Новый мир" между "Одним днём Ивана денисовича" 62-го года и "Мастером и Маргаритой" 66-го.
Ю. Казаков, психиолгичнские рассказы "Осень в дубовых лесах", "Адам и Ева", "Голубое и зелёное", "Во сне ты горько плакал", "Арктур - гончий пёс", "Тедди". Жизнь, не связанная с политикой и идеологией.
Фамильяризация действительности. Смеховая культура. Ирония. Идея карнавала. Бахтинские идеи близки читателям и писателям.
Освобождение от жизненной серьёзности. Смех - способ выявления относит-сти истин. Смех против страха: Юз Алешковский; Ф. Искандер "Созвездие Козлотура". Комический конфликт языков литературного и сленгового (молодёжного, диалектно-жаргонного и т.д.).
Эзопов язык - одна из ведущих форм произвед-й. Это даёт автору и читателю понять др. друга, при этом цензору не к чему придраться. Эзопов язык распостр-ся и в разговорной речи. Приёмы фантастики, травестии (комическое снижение высоких понятий), обнажения стереотипа. Юрий Даниэль "Говорит Москва" 1961. Синявский "Любимов", "В цирке".
Явление самиздата (термин от Николая Глазкова - "сам-себя-издат"). Хроника текущих событий. Альманах "Синтаксис". Кёсслер, Кафка, Бекет, Зощенко. "Доктор Живаго", "Москва-Петушки", "Колымские рассказы".
Постепенно склад-ся лит-ра андерграунда (подпольная, ктрую невозможно печатать). Проводятся литер. конфференции, выставки картин и гравюр, религиозные съезды. Эрнст Неизвестный "Кентавр".
Фазиль Искандер «Созвездие Козлотура». Краткое содержание. Герой повести, от имени которого ведётся повествование, молодой поэт, работавший после института в редакции одной среднерусской молодёжной газеты, был уволен за проявления излишней критичности и независимости. Не слишком опечалившись по этому поводу и проведя прощальную ночь с друзьями, он отправился в Москву, чтобы оттуда двинуться на юг, на родину, в благословенный абхазский город Мухус. В Москве ему удалось напечатать стихотворение в центральной газете, и оно пошло на родину в качестве визитной карточки героя, надеявшегося устроиться в республиканскую газету «Красные субтропики». «Да, да, уже читали», — сказал при встрече редактор газеты Автандил Автандилович. Редактор привык улавливать веяния из центра. «Кстати, — продолжил он, — не думаешь ли возвращаться домой?» Так герой стал сотрудником сельскохозяйственного отдела газеты. Как и мечтал.
В те реформистские годы реформы особенно активно проводились в сельском хозяйстве, и герою хотелось разобраться в них. Он попал вовремя — как раз проходила компания «по козлотуризации» сельского хозяйства республики. И главным пропагандистом её был заведующий сельхозотделом газеты Платон Самсонович, человек в быту тихий и мирный, но в те недели и месяцы ходивший по редакции лихорадочно возбуждённый, с сумрачным блеском в глазах. Года два назад он напечатал заметку о селекционере, скрестившем горного тура с домашней козой. В результате появился первый козлотур. Неожиданно на заметку обратило внимание ответственное лицо из центра, отдыхавшее у моря. Интересное начинание, между прочим, — таковы были исторические слова, обронённые им по прочтении заметки. Слова эти стали заголовком полуполосного очерка в газете, посвящённого козлотуру, которому, возможно, суждено занять достойное место в народном хозяйстве. Ведь он, как говорилось в статье, в два раза тяжелее обычной козы (решение мясной проблемы), отличается высокой шерстистостью (подспорье лёгкой промышленности) и высокой прыгучестью, что облегчает его выпас на горных склонах. Так началось. Колхозам было настоятельно рекомендовано поддержать начинание делом. В газете появились рубрики, регулярно освещавшие проблемы козлотуризации. Кампания набирала ход. Наконец и нашего героя подключают к работе, — газета командирует его в село Ореховый Ключ, откуда поступил анонимный сигнал о преследованиях, которым подвергается несчастное животное со стороны новой колхозной администрации. По дороге в село из окна автобуса герой смотрит на горы, в которых прошло его детство. Он вдруг чувствует тоску по тем временам, когда козы ещё были козами, а не козлотурами, а тепло человеческих отношений, их разумность прочно удерживались самим укладом деревенской жизни. Приём, оказанный ему в колхозном правлении, слегка озадачил героя. Не отрываясь от телефона, председатель колхоза приказал сотруднице по-абхазски: «Узнай у этого лоботряса, что ему нужно». Чтобы не ставить председателя в неудобное положение, герой был вынужден скрыть своё знание абхазского. В результате он познакомился с двумя версиями взаимоотношений колхозников с козлотуром. Версия по-русски выглядела вполне благостно: подхватили инициативу, создаём условия, разрабатываем собственный рацион кормления, и вообще это, конечно, интересное начинание, но только не для нашего климата. Но то, что герой увидал сам и что услышал по-абхазски, выглядело иначе. Козлотур, к которому запустили коз, решительно отказывался от своего на данный момент основного дела — воспроизведения собственного рода, — он с дикой яростью кидался на несчастных коз и рогами разбрасывал их по загону. «Нэнавидит!» — восторженно восклицал председатель по-русски. А по-абхазски распорядился: «Хватит! А то эта сволочь перекалечит наших коз». Шофёр же председателя, тоже по-абхазски, добавил: «Чтоб я его съел на поминках того, кто это придумал!» Единственным человеком, который благожелательно отнёсся к козлотуру, оказался Вахтанг Бочуа, приятель героя, безвредный плут и краснобай, а также дипломированный археолог, объезжавший колхозы с лекциями о козлотуре. «Лично меня привлекает его шерстистость, — доверительно сказал Вахтанг. — Козлотура надо стричь. Что я и делаю». Герой оказался в трудной ситуации — он попытался написать статью, которая содержала бы правду и при этом подходила бы для его газеты. «Вы написали вредную для нас статью, — заявил Автандил Автандилович, познакомившись с тем, что получилось у нашего героя. — Она содержит ревизию нашей линии. Я перевожу вас в отдел культуры». Так закончилось участие героя в реформировании сельского хозяйства. Платон Самсонович же продолжал развивать и углублять свои идеи, он решил скрестить козлотура с таджикской шерстяной козой. И вот тут грянула весть о статье в центральной газете, где высмеивались необоснованные нововведения в сельском хозяйстве, в том числе и козлотуризация. Редактор собрал коллектив редакции у себя в кабинете. Предполагалось, что речь пойдёт о признании редакцией своей ошибочной линии, но по мере чтения доставленного редактору текста установочной статьи голос редактора креп и наливался почти прокурорским пафосом, и уже казалось, что именно он, Автандил Автандилович, первым заметил и смело вскрыл порочную линию газеты. Платону Самсоновичу был объявлен строгий выговор и понижение в должности. Правда, когда стало известно, что после случившегося Платон Самсонович слегка занемог, редактор устроил его на лечение в один из лучших санаториев. А газета начала такую же энергичную и вдохновенную борьбу с последствиями козлотуризации.
...На состоявшемся в те дни в Мухусе сельскохозяйственном совещании герой снова встретил председателя из Орехового Ключа. «Рады?» — спросил герой председателя. «Очень хорошее начинание, — осторожно начал председатель. — Одного боюсь, раз козлотура отменили, значит, что-то новое будет». — «Напрасно боитесь», — успокоил его герой. Однако прав оказался лишь отчасти. Оправившийся и набравшийся сил после лечения в санатории Платон Самсонович поделился с героем своим новым открытием — он обнаружил в горах какую-то совершенно невероятную пещеру с оригинальнейшей расцветкой сталактитов и сталагмитов, и если построить туда канатную дорогу, туристы со всего мира тысячами будут валить в этот подземный дворец, в эту сказку Шехерезады. Платона Самсоновича не отрезвило резонное замечание героя, что таких пещер в горах тысячи. «Ничего подобного», — твёрдо ответил Платон Самсонович, и герой заметил уже знакомый по «временам козлотура» лихорадочный блеск в его глазах.
