«Органическая» критика Григорьева. Создателем и, по существу, единственным представителем был Аполлон Александрович Григорьев (1822-1864). В деятельности Григорьева-критика различаются периоды "неославянофильский" (1848-1856), когда, став главным критиком "Москвитянина" (с 1850 г.), он идейно возглавил "молодую редакцию" этого журнала, затем годы работы в журналах "Русское слово" и "Светоч" (1858-1861), отмеченные некоторым сближением с позициями демократов, и, наконец, время сотрудничества (1861- 1864) в журналах братьев Достоевских "Время" и "Эпоха", характеризуемое так называемым "почвенничеством".
Метод (систему) "органической" критики Григорьев отделял от принципов критики как романтической, философской, так и "исторической", под которой имел в виду критику Белинского 40-х годов, считая себя в то же время продолжателем Белинского эпохи «зеленого "Наблюдателя"», то есть "Московского наблюдателя" 1837 - 1839 гг. Прямых же своих антиподов и противников Григорьев видел в критике "реальной" и "эстетической". В полемике с критикой "реальной" и "эстетической" Григорьев формулирует собственный взгляд на задачи критики. Согласно ему, критик не только вправе, но и обязан связывать эстетические решения произведения искусства с "общественными, психологическими, историческими - одним словом, интересами самой жизни" ("Критический взгляд на основы..."). Главная задача критики - отыскивать "органическую связь между явлениями жизни и явлениями поэзии, узаконивая только то, что развилось органически, а не просто диалектически" ("Стихотворения Н.Некрасова"). Одновременно критик "истолковывает рожденные, органические создания и отрицает фальшь и неправду всего деланного" ("Критический взгляд на основы..."). Критика Григорьева, как всякая оригинальная система, интересна не только для историков литературы. Она сохраняет в ряде моментов свою актуальность и ныне. Таков тезис об "органическом" - произведении, искусстве, художнике. Таковы мысль о связи и даже единстве жизненного творчества с художественным, утверждение, что искусство — дело не узкого круга или касты, но народно-национальное. Таков же и протест против навязывания искусству умозрительных, теоретических задач и целей.
А. А. Григорьев, который после нескольких лет журнальных скитаний нашел более или менее подходящую трибуну для высказывания своих излюбленных эстетических суждений. Покинув в 1855 г. «Москвитянин», Григорьев эпизодически печатался в «Русском вестнике», «Библиотеке для чтения», «Русской беседе», «Светоче», «Отечественных записках», возглавлял критический отдел «Русского слова» до прихода Благосветлова, но нигде не находил постоянной поддержки и сочувствия. Однако именно в это время оформилась его оригинальная концепция «органической» критики.
В статье «Критический взгляд на основы, значение и приемы современной критики искусства» (1857) Григорьев, разделяя художественные произведения на «органические», т. е. «рожденные» с помощью таланта автора самой жизнью, и на «деланные», возникшие благодаря сознательным писательским усилиям, воспроизводящим уже готовую художественную модель, наметил соответствующие задачи литературной критики, которая должна обнаруживать восходящие связи «деланных» произведений с их источником, а «органические» оценивать, исходя из жизненной и художественной восприимчивости критика. При этом Григорьев, как и в начале 1850-х годов, ищет пути сочетания представлений об историчности литературы и ее идеальности.
Прежде всего, Григорьев отрицает плодотворность «чистой» эстетической критики, которая, по его мнению, сводится к «материальному» протоколированию художественных средств и приемов: глубокое и всестороннее суждение о произведении — это всегда суждение «по поводу», рассматривающее его в контексте явлений действительности. Однако он не приемлет и метод современного историзма, который связывает литературу с сиюминутными интересами эпохи: такой метод основан на ложном мнении об относительности истины и берет за основу истину последнего времени, зная или не желая знать, что она вскоре окажется ложной. Подобному «историческому воззрению» критик противопоставляет «историческое чувство», которое умеет видеть данную эпоху сквозь призму вечных нравственных ценностей. Иными словами, Григорьев отвергает рационалистический взгляд на искусство — «теоретическую» критику, предвзято отыскивающую в художественном произведении те аспекты, которые соответствуют априорным умозрениям теоретиков, т. е. нарушающую главный принцип «органичности» — естественность. «Мысль головная» никогда не сможет глубже и точнее понять действительность, чем «мысль сердечная».
Непоколебимость своих литературных убеждений Григорьев подтверждает и в других программно-теоретических работах: в статье «Несколько слов о законах и терминах органической критики» (1859) и в позднем цикле «Парадоксы органической критики» (1864). В статье «Искусство и нравственность» (1861) бывший критик «Москвитянина» еще раз касается проблемы вневременного и исторического взгляда на этические категории. Разделяя вечные моральные заповеди и нормы нравственного этикета, Григорьев приходит к новаторскому для своей эпохи суждению, что искусство вправе нарушать современные нравственные догмы: «искусство как органически сознательный отзыв органической жизни, как творческая сила и как деятельность творческой силы — ничему условному, в том числе и нравственности, не подчиняется и подчиняться не может, ничем условным, стало быть и нравственностью, судимо и измеряемо быть не должно. <...> Не искусство должно учиться у нравственности, а нравственность <...> у искусства».
Одним из критериев высокой нравственности и «органичности» литературы для Григорьева оставалось ее соответствие народному духу. Народный и всеобъемлющий талант А.С. Пушкина, создавшего и бунтаря Алеко, и мирного, истинно русского Белкина, позволил Григорьеву воскликнуть знаменитое: «Пушкин наше все» («Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина», 1859). Столь же глубокое и всестороннее постижение народной жизни критик обнаруживает в творчестве Островского («После «Грозы» Островского», 1860). Григорьев категорически отверг мнение Добролюбова об обличительном характере творчества драматурга. Сходное с Ф. М. Достоевским понимание проблем народности и задач русской литературы и привело Григорьева к сотрудничеству в журнале «Время», в котором критик разрабатывал тему взаимовлияния народности и литературы («Народность и литература», 1861; «Стихотворения А.С. Хомякова»; «Стихотворения Н. Некрасова», обе— 1862), а также проблему взаимоотношения личности и общества («Тарас Шевченко», 1861; «По поводу нового издания старой вещи: «Горе от ума»», 1863 и др.)
