Человека интересует не просто истина, а значение объекта для человека, для
удовлетворения его потребностей. Человек оценивает факты своей жизни по их
значимости, реализует ценностное отношение к миру. Ценностью яв-тся для
человека все, что имеет для него определенную значимость, личностный или
общественный смысл. С ценностью мы имеем дело там, где речь идёт о родном,
святом, предпочтительном, дорогом.
В XX в. философы сумели развить учение о ценностях. 1)В античности
отсутствовало четкое понимание своеобразия человека в мире. Это приводило к
тому, что, например, платоновская идея понималась ещё и как идеал.
Сов. Философ сказал бы: «Давайте четко определимся, что есть идея как истина,
как понятие, и что есть идея как ценность, как идеал.» В античности
философствовали по-другому, здесь истина и ценность не отделены друг от друга
достаточно строго.
2) В философии средних веков считалось, что человек существует во имя
Бога, а не Бог для человека. Можно сказать, что речь шла о ценностях Бога.
3) В Новое время философы выделили разум (точнее мышление) как главную
черту человека. Мышление имеет дело с истиной. Всепоглощающий интерес к истине
затемнял проблему ценности. Решающий шаг к ней сделал Кант, он «развел» истину,
красоту и благо. Истиной занимается рассудок, а ценностью, так посчитали
последователи Канта, разум, точнее, разумная воля. К XXв. Сложились все условия
для развития учения о ценности.
Философские направления XX в выдвигают проблему ценностей на первый план.
Феноменологи, герменевты, аналитики, постмодернисты спорят между собой о
ценностях. Ценность-это интерпретация, в котором субъект выражает свои
предпочтения. Выработка ценностей: Часть ценностей человек приобретает
по наследству от тех традиций, в которые он попал в результате рождения.
Сознания позволяет человеку вырабатывать новые ценности. Интерпритация всегда
есть переплавка старых ценностей в новые установки.
Выводы: Ценность-это то, что значимо для человека. Ценность-это
интерпритация, в которой субъект выражает свои предпочтения.
Наука и ценности
Наука базируется на человеческих ценностях и сама по себе представляет ценностную систему (66). Наука порождена потребностями человека – эмоциональными, когнитивными, экспрессивными и эстетическими, удовлетворение которых выступает как конечный ориентир, как цель науки. Удовлетворение потребности – это "ценность". Данное утверждение одинаково справедливо по отношению к любой потребности – к потребности в безопасности или к потребности в истине или определенности. Эстетическая потребность в краткости, емкости, изяществе, простоте, точности, аккуратности ценна для математика и для любого другого ученого в той же мере, как и для ремесленника, художника или философа.
Кроме эстетических ценностей любой ученый разделяет основополагающие ценности взрастившей его культуры. В нашем обществе такими ценностями служат честность, гуманизм, уважение к личности, служение обществу, демократическое право каждого человека на свободу выбора, пусть даже выбор этот будет ошибочным, право на жизнь, право на получение медицинской помощи и избавление от боли, взаимопомощь, порядочность, справедливость и т.п.
Совершенно очевидно, что такие понятия как "объективность" и "объективное наблюдение" требуют переосмысления и новых определений (292). "Объективный подход" с присущим ему стремлением отрешиться от человеческих потребностей и ценностей, на заре науки, несомненно, имел прогрессивное значение, поскольку позволял оставить без внимания теологические и иные навязанные сверху догмы, которые мешали восприятию фактов в их чистом виде, без предвзятости и предубеждений. Сегодня он необходим нам так же, как и в эпоху Ренессанса, потому что человек по-прежнему предпочитает не воспринимать факты, а трактовать их. Несмотря на то, что религиозные институты сегодня уже не представляют особой угрозы для науки, ученому приходится противостоять политическим и экономическим догмам.
Познание ценностей
Ценности искажают восприятие природы, общества и человека, и для того, чтобы человек не обманывался в своем восприятии, он должен постоянно осознавать факт присутствия ценностей, должен понимать, какое влияние они оказывают на его восприятие, и, вооружившись этим пониманием, вносить необходимые коррективы. (Говоря об "искажении", я имею в виду наложение личностного аспекта восприятия на реально существующие аспекты познаваемой человеком реальности.) Изучение потребностей, желаний, предубеждений, страхов, интересов и неврозов должно предшествовать любому научному исследованию.
Кроме того, приступая к научному исследованию, стоит учесть влияние исключительно человеческой тяги к ложному абстрагированию, к лукавым классификациям, к надуманным критериям сходства и различия. Слишком часто ученый, искренне полагающий, что опирается в своих рассуждениях лишь на объективные факты, на самом деле оказывается в плену личных интересов, потребностей, желаний и страхов. "Организованное" восприятие (систематизированное и рубрифицированное) может помочь ученому, но может и повредить, поскольку придает особую отчетливость одним аспектам реальности, но в то же самое время игнорирует или отказывает в значимости другим. Ученый должен отдавать себе отчет в том, что хотя природа и посылает нам некоторые намеки, хотя она и содержит некоторые "естественные" основания для классификации, эти основания минимальны. Неизбывна человеческая страсть к искусственным классификациям и неодолимо желание навязать свою точку зрения природе, причем в таком случае мы мало прислушиваемся к предложениям самой природы, но в гораздо большей степени руководствуемся внутренними побуждениями, следуем своим неосознаваемым ценностям, предубеждениям и интересам. Если идеальная цель науки состоит в том. чтобы свести к минимуму влияние человеческих детерминант, то к этой цели нас приблизит не отрицание человеческого фактора в науке, а постоянное и все более глубокое его познание.
Спешу успокоить и тех бедолаг, что посвятили себя служению "чистой" науке: весь этот разговор о ценностях в конечном итоге пойдет на пользу и им, наши выводы должны содействовать углублению знания о природе – ведь только изучая познающего мы приблизимся к ясному пониманию познаваемого (376, 377
