Начиная с XV века происходит целый ряд изменений в социально-экономической и духовной жизни Западной Европы, знаменуя начала новой эпохи, которая вошла в Историю под именем Возрождения. Социально-экономические изменения сопровождались существенными переменами в умонастроении. Эти перемены были связаны прежде всего с процессом секуляризации (освобождения от религии и церковных институтов). Важнейшей отличительной чертой мировоззрения эпохи Возрождения оказывается его ориентация на искусство. Если в центре внимания античности была природнокосмическая жизнь, в средние века-бог и связанная с ним идея спасения, то в эпоху Возрождения в центре внимания оказывается человек. Поэтому философское мышление этого периода можно охарактеризовать как антропоцентрическое. В эпоху Возрождения индивид приобретает гораздо большую самостоятельность, он все чаще представляет не тот или иной союз, но самого себя. Отсюда и вырастает новое самосознание человека и новая его общественная позиция: гордость и самоутверждение, сознание собственной силы и таланта становятся отличительными качествами человека. Разносторонность — вот идеал возрожденческого человека. Теория архитектуры, живопись и ваяние, математика, механика, картография, философия, этика, эстетика, педагогика — таков круг занятий, например, флорентийского художника и гумманиста Альберти. Обратимся к рассуждению одного из гумманистов XV века Джованни Пико (1463–1494), в его знаменитой «Речи о достоинстве человека». Сотворив человека и «поставив его в центре мира», бог, согласно этому философу, обратился к нему с такими словами: «Не даем мы тебе, о Адам, ни определенного места, ни собственного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и обязанность ты имел по собственному желанию, согласно твоей воле и твоему решению». У Пико мы слышим отзвук учения о человеке, которому бог дал свободную волю и который сам должен решать свою судьбу, определить свое место в мире. Человек здесь — непросто природное существо, но творец самого себя. В эпоху Возрождения всякая деятельность — будь то деятельность художника, скульптора, архитектора или инженера, мореплавателя или поэта — воспринимается иначе, чем в античности и средние века. У древних греков созерцание ставилось выше деятельности (по греч. созерцание — теория). В средние века труд рассматривался как своего рода искупление за грехи. Однако высшей формой деятельности признается здесь та, что ведет к спасению души, и она во многом сродни созерцанию: это молитва, благослужебный ритуал. И только в эпоху Возрождения творческая деятельность приобретает своего рода сокральный характер. С ее помощью человек не просто удовлетворяет свои пертикулярно-земные нужды; он созидает новый мир, создает красоту, творит самое высокое, что есть в мире, самого себя. И не случайно именно в эпоху Возрождения впервые размывается та грань, которая раньше существовала между наукой, практически-технической деятельности, и художественной фантазией. Инженер и художник теперь не только «искуссник», «техник», теперь он творец. Отныне художник подражает не просто созданиям бога, но самому божественному творчеству. В мире науки такой подход мы находим у Кеплера, Галилея, Наваньери. Человек стремится освободиться от своего трансцендентального корня, ища точку опоры не только в космосе, из которого он за это время как бы вырос, сколько в себе самом, в новом свете — теле, через которое ему отныне по-иному видится и телесность вообще. Как ни парадоксально, но именно средневековое учение о воскрешении человека во плоти привело к той «реабилитации» человека со всей его материальной телесностью, которая так характерна для Возрождения. С антропоцентризмом связан характерный для Возрождения культ красоты, и не случайно как раз живопись, изображающаяся прежде всего прекрасное человеческое лицо и человеческое тело, становятся в эту эпоху главенствующим видом искусства. У великих художников — Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэля мировоззрение Ренессанса получает свое наивысшее выражение. В эпоху Возрождения, как никогда раньше, возросла ценность отдельного человека. Ни в античности ни в средние века не было такого жгучего интереса к человеческому существу во всем многообразии его проявлений. Выше всего в эту эпоху ставится своеобразие и уникальность каждого индивидуума. Богатое развитие индивидуальности в XV–XVI веках нередко сопровождалось крайностями индивидуализма: самоценность индивидуальности означает абсолютизацию эстетического подхода к человеку.
ДЖОВАННИ
Вступление
В истории Италии это время - конец кватроченто - навечно останется с гордым и прекрасным именем Высокого Возрождения. Даже сейчас эпоха эта притягивает блеском своих достижений. Ни в предыдущие, ни в последующие века не только Италия, но и любая другая страна не рождала столько титанов. Именно в Италии раньше всего выплеснулось наружу все новое, что зрело в глубинах Средневековья, и словно бы кругами разошлось по тогдашней Европе. Пусть даже это преувеличение, но в каком-то смысле эти волны пробудили Шекспира в Англии, Вийона и Ронсара во Франции, Дюрера в Германии. Что же тогда говорить о самой Италии, где в течение трех веков сияли такие светочи человеческого гения, равных которым в истории Европы уже не появлялось. Это время впитало в себя все ценности античного мира, - сама земля Италии, хранящая в себе бесценное наследие Республиканского и Императорского Рима, а через него и Греции времен ее наивысшего расцвета, подарила вновь взглянувшему на мир человечеству мудрость Аристотеля, Платона, Геродота, красноречие Цицерона, гений Вергилия и Овидия, чеканную латынь Цезаря. Но века христианства, века веры в духовное начало, в божественное предназначение человека, в торжество духа над бренной плотью обогатили античный культ человека как прекраснейшего творения природы осознанием духовной мощи человека - творца, движущей силы своей судьбы.
Итальянский гуманизм, впитав в себя лучшие черты средневековой культуры и, отвергнув ее, повернулся к античности; но, выведя на свет классические рукописи из монастырских библиотек и древние руины из скрывавшей их земли, гуманисты наполнили их своим новым мироощущением. Из античной "игрушки рока" человек в эту эпоху становится хозяином своей судьбы. Такое место в мире никогда до этого не грезилось человеку. Однако, хотя достоинство человека почиталось величайшей драгоценностью, сама жизнь его не стоила и ломаного гроша. Все страны и, в особенности, многострадальная Италия утопали по колено в крови своих граждан. Сама эпоха Возрождения, такая, кажется, светлая и радостная в своем искусстве, была на самом деле очень противоречивой и жестокой. Любой - слуга или герцог - не задумываясь ни на минуту, пускал в дело яд или кинжал, и редко когда соображения морали или грядущего возмездия останавливали этих людей. Гуманизму, который освещает все искусство той эпохи, не нашлось места в самой жизни. Все тот же Марсилио Фичино пишет : " Я ничего не слышу, кроме шума оружия, топота коней, ударов бомбарды, я ничего не вижу, кроме слез, грабежа, пожаров, убийств ", - исчерпывающая характеристика жизни эпохи .
Самые замечательные люди того времени словно были сотканы из противоречий. Знаменитый папа Александр VI Борджиа, стремящийся уничтожить всех ему непокорных, убийца, грабитель и развратник, был как государственный деятель наделен блестящим талантом. Тиран Сигизмунд Малатеста , по свидетельству современника , " в жестокости превзошел всех варваров . Своими окровавленными руками он подвергал ужасным пыткам неповинных и виновных . Он теснил бедных , отнимал у богатых их имущество , не щадил ни сирот , ни вдов ". Но это не все. Тот же Малатеста обладал широкими познаниями в философии, подолгу беседовал с гуманистами, слушал с наслаждением любовные сонеты и в суждениях о живописи и скульптуре проявлял самый утонченный вкус. Для того времени не было ничего удивительного в том, что кинжал в руке убийцы был шедевром ювелирного искусства. Идеал, столь упорно воплощаемый в искусстве, в жизни оставался несбыточной мечтой.
Николай Бердяев пытался объяснить противоречия Ренессанса тем, что "Ренессанс является бурным столкновением двух начал, что в нем и начала языческие, и начала христианские. На Ренессанс наложила свою печать двойственность, унаследованная от опыта средневековья со всеми его раздвоениями на Бога и дьявола, на небо и землю, на дух и плоть, - в нем сочетается христианское трансцендентное сознание …с сознанием античного натурализма. Весь он ни на одно мгновение не был цельным, не мог быть просто возвратом к язычеству ". Бердяев полагает, что весь Ренессанс был обречен на внутреннюю неудачу именно вследствие того что "невозможно Возрождение совершенных земных форм в христианском мире". И действительно, христианство учит о невозможности рая на земле, а главная идея Возрождения - это именно достижение идеала, причем безо всякого вмешательства высших сил, а только лишь самим человеком. Это внутреннее противоречие, согласно Бердяеву, и объясняет всю сложность эпохи. Примеры, выявляющие эти противоречия, можно найти и в искусстве, но ярче всего они проявились в философской мысли этого периода.
Очень многие историки вообще не выделяют ренессансную философию ввиду очевидных заимствований из античности. Считается, что гуманисты, заново открыв и прочитав античные рукописи, лишь адаптировали их к изменившейся реальности и остановились на этом, не создав ничего существенно нового. Наиболее яркая форма выражения гуманистического мировоззрения – диалоги – воспринимаются, как просто рядоположенность мнений, объединенных «эффектом переплетчика». На самом деле это отсутствие синтеза различных концепций лишь подтверждает принципиальную открытость, незавершенность истины, столь характерную для Возрождения. И это необъединение двух точек зрения и есть главное отличие эпохи, порождающее то самое внутреннее противоречие. Столкновение и взаимотяготение истин и есть духовная основа Ренессанса. Ведь натурализм, признание прав плоти, отказ от трансцендентного и интерес к земному - это еще не Возрождение. Так же как и спиритуализм, тяготение к мистическому, религиозности не есть Возрождение. И то и другое безусловно, присутствует в Возрождении, но не доминирует и не определяет его. Целостное мироощущение достигается не на логической основе, а скорее каким-то парадоксальным путем, и поэтому наиболее последовательно достигается именно в искусстве, которое не требует соблюдения четких логических построений. И это самое искусство также открывает внутреннее противоречие. Искусство ренессанса, насыщенное напряженным духовным содержанием, делает попытку вырваться из земных оков, но не путем отрешения от них, а совершенно необычным образом: посредством доведения чувственной, зримой красоты до предела и завершенности, тем самым приходя к самоотрицанию, обнаруживая некую мировую тайну, которая является причиной необыкновенной притягательности этих творений. И в философской мысли обнаруживается, что божественное и спиритуальное существует не над миром и не вне человека, а оказывается подлинной внутренней мерой бытия, что приводит к самоотрицанию религиозности как таковой. В искусстве все это выливается в единый органический стиль, в философии же излом ренессансного сознания обнажается, делая философские построения уязвимыми для ретроспективной критики. Итак, если представить Возрождение как грандиозный эксперимент диалогизации разнородных начал и традиций, преодоления и средневековья и античности, тогда само присутствие логических противоречий в учениях гуманистов помогает понять целостность культуры Ренессанса. А творчество Пико делла Мирандола как раз и есть эксперимент – попытка соединить в своей концепции несоединимое и объять необъятное.
Джованни Пико – один из самых ярких и неординарных мыслителей итальянского Возрождения, его называют талантливейшим из членов Флорентийской академии. Несметное богатство, красота, блестящий титул, универсальная ученость, одна из самых замечательных библиотек Италии (уступавшая может быть только библиотеке Лоренцо Медичи), романтическая, полная приключений биография, преследования римской курии, загадочная ранняя смерть – все это привлекало к образу Пико внимание историков, сделало его знаковой фигурой кватроченто. Уже современники считали его деятельность научным подвигом, а самого Пико – гением. Макиавелли называл его «почти божественным человеком».
Несмотря на членство в Платоновской академии и близкую дружбу с Фичино, определение «неоплатоник» так же мало характеризует Пико, как определение «белый гвельф» характеризует Данте. Пико делла Мирандола очень близка схоластическая традиция, аверроистские толкования Аристотеля, ближе, чем кому-либо из гуманистов. В современной научной литературе нет единой точки зрения на его наследие. Одни историки (Эрнст Кассирер, Джузеппе Саитта, В. Соколов, А. Лосев) ищут в его философии элементы пантеизма, отхода от ортодоксальной церковной идеологии, называют предтечей научной мысли Нового времени. Другие (К. Карбонара, А. Даллес, Ч. Тринкаус, М. Гуковский), наоборот, доказывают тесную связь его философской системы со схоластической традицией, рассматривая ее как вариант христианской теологии. Третьи же (Э. Гарен, П. Кристеллер, Э. Моннерьян, Л. Брагина, Л. Баткин), придерживаются срединной точки зрения, оценивая мировоззрение Пико как базирующегося на религиозно-мистических принципах, но в тоже время ничем не ограниченного, пронизанного оригинальными идеями, открывающими новые горизонты развития философской мысли Возрождения.
Жизненный путь
Джованни Пико принадлежал к старинному роду графов Мирандолы. Он родился вечером 24 февраля в 1463 году в замке Мирандола в Ферраре недалеко от Флоренции. Мать Пико была сестрой поэта Маттео Боярдо, знаменитого автора «Влюбленного Роланда». С четырнадцати лет он получает систематическое образование в итальянских и зарубежных университетах. В 1477-79 изучал каноническое право в Болонье, филологию в Ферраре, в 1480-82 – философию в Падуе и Павии, где оставался до 1484, занимаясь также греческим языком. В 1479 впервые побывал во Флоренции, где сблизился с некоторыми членами фичиновского кружка. Однако формирование его философских интересов шло помимо Платоновской академии. В течение тех двух лет, когда он слушал лекции в Падуанском университете, Пико глубоко усвоил средневековую философскую и теологическую традицию. Особенный интерес вызывали у него воззрения падуанских аверроистов – авторитетнейшего в то время толкователя Аверроэса (Ибн-Рушда) – Николетто Верниа и Элио дель Медиго, познакомившего его с сочинениями арабских и еврейских мыслителей. Интерес к средневековой философии сочетался у юного Пико с глубокой гуманистической образованностью: он изучил греческий язык, ознакомился с памятниками античной философии. 1484 год Пико провел во Флоренции, где завязалась его дружба с Марсилио Фичино, Анджело Полициано, Джироламо Бенивьени и Лоренцо Медичи. Дружба Пико с всесильным Медичи будет продолжаться до самой смерти последнего в 1492. Незадолго до смерти у них были разногласия из-за Савонаролы. Именно Пико, услышав проповеди доминиканца, убедил Лоренцо Медичи пригласить его во Флоренцию, однако в дальнейшем отношения Князя с бескомпромиссным Савонаролой обострились, что отразилось и на дружбе с Пико. Однако, по свидетельству современников, умирая, Лоренцо хотел видеть друга, когда узнал, что его нет в городе, специально послал за ним, они долго беседовали. Лоренцо оставил Джованни несколько ценных книг, завещав Пико и Полициано завершить работу над его библиотекой.
Обучение в Парижском университете в 1485-86 позволило ему приобщиться к дискуссиям поздней схоластики, особенно парижского и оксфордского номинализма. Не ограничиваясь этими традиционными – как для схоластического, так и для гуманистического образования – познаниями, Пико углубился в изучение восточной философии, творений арабских и еврейских философов и астрономов, проявляет интерес к мистическим учениям и каббале. Именно редкое для того времени знакомство Пико с арабским, древнееврейским и арамейским языками послужило поводом для позднейшей легенды о количестве известных ему языков: называли числа 22 и даже 30.
Это многообразное наследие послужило отправной точкой для разработки собственной философской системы Джованни. Сразу после возвращения в Италию в 1486 Пико завершил первое свое большое произведение – «Комментарий к канцоне о любви» финичианца Джироламо Бенивьени, содержащее изложение платонической философии, несколько отличающееся от неоплатонизма Флорентийской академии. В декабре 1486 двадцатитрехлетний философ опубликовал 900 тезисов, с защитой которых он намеревался выступить на диспуте в Риме в начале 1487. Диспут, для участия в котором приглашались философы со всей Европы (проезд в оба конца брался оплатить автор тезисов), должен был открыться речью Пико, которой позже было дано название «Речь о достоинстве человека». В девятистах тезисах была заключена в сжатом виде вся программа философии Джованни, которую ему так и не удалось до конца осуществить за оставшиеся неполные 8 лет жизни. Значительную часть тезисов составляли положения, заимствованные из творений «латинских докторов», учений арабов, греческих перипатетиков, Платона и неоплатоников, из герметического свода и каббалы. Последние 500 тезисов были составлены «согласно собственному мнению» диспутанта, и среди них особо выделены «парадоксальные тезисы, вводящие новые положения в философию» и «богословские тезисы, согласно собственному мнению, весьма отличные от принятого у богословов способа рассуждения».
Диспут в Риме не состоялся. Папа Иннокентий VIII и римская инквизиция заподозрили ересь. Попытки Пико оправдаться, сочинив «Апологию», привели к полному осуждению всех тезисов. Автор вынужден был бежать, спасаясь от костра инквизиции. По дороге в Париж в начале 1488 он был арестован и заключен в одну из башен Венсенского замка. Спасло его покровительство итальянских государей, особенно Лоренцо Великолепного. Последние годы жизни Пико проводит в медичейской Флоренции, сближаясь с кругом Марсилио Фичино. Но в вилле Кареджи он появляется не в роли ученика, а в качестве полноправного собеседника, отчасти единомышленника, отчасти оппонента. Это был период наибольшей творческой зрелости Пико, когда он написал свои основные трактаты. Здесь же у него зародилась дерзкая мысль «примирить» Платона с Аристотелем. Его главным устремлением были поиски «единой истины», которую таят в себе различные религиозные и философские системы. Первым шагом к осуществлению грандиозного замысла был трактат «О сущем и едином», однако воплотить свой план целиком Пико помешала ранняя смерть. Поиски «единой истины», «философского мира» основывались на единстве и универсальности Логоса, свою роль философ видел в подборе ключа к его пониманию.
Вообще, его биография столь же богата и противоречива, сколь его философия, она включала в себя страстную любовь, похищение возлюбленной, погоню, угрозу инквизиции и загадочную раннюю кончину, возможно, от яда. Пико отличался княжеским богатством и княжеским же бескорыстием: за переводы с арабского он расплачивался арабскими скакунами. Он поражал воображение современников и потомков необыкновенно ранней одаренностью и ученостью, к тому же сильно преувеличенной в предании. За 31 год жизни он прошел путь от честолюбивого вундеркинда, баловня судьбы, который в 23 года был готов перед лицом всех мудрецов своего времени дать ответ на 900 вопросов о Боге, мире и человеке до аскета, умерщвляющего плоть и раздающего свои имения бедным. Джованни Пико, юный красавец-аристократ, граф Мирандолы и синьор Конкордии (этот титул был впоследствии обыгран друзьями философа: его называли князем Согласия), который похитил свою возлюбленную, на коне увез ее из Ареццо, сразившись на дороге с преследователями, потеряв при этом убитыми 18 человек из своего окружения. И, через несколько лет, Пико, последователь Савонаролы, сжегший все свои стихи, мечтающий покинуть свет, надеть платье доминиканского монаха и «с распятием в руках обходя вселенную босыми ногами, говорить о Христе в замках и городах». Скончался Джованни Пико 17 ноября 1494 во Флоренции, в ту ночь, когда закончилась война с французами и в город вступали войска Карла VIII. После его смерти упорно ходили слухи о том, что Пико был отравлен, как и его друг Лоренцо Медичи.
Эта краткая, но исключительная по яркости и содержанию жизнь производила огромное впечатление на исследователей, занимающихся данным периодом. Один из интереснейших представителей «серебряного века» русской культуры Павел Павлович Муратов в своей знаменитой книге «Образы Италии» так пишет о Пико: «После того, как флорентийский интеллектуализм почувствовал себя готовым в лице Пико делла Мирандола ответить на 900 вопросов, обнимающих полное знание Бога, мира и человека, он встретился лицом к лицу с новыми тайнами, светлая дневная мысль кватроченто оказывалась здесь бессильной, и Пико обратился к темной мудрости каббалы. Он так и умер, блуждая в непроницаемом мраке, умер молодым, прекрасным и блистательным, и с ним вместе умерла сама молодость человеческого духа. Джованни Пико был настоящим героем Возрождения, что-то сверхъестественное есть в его жизни и божественное в его одаренности. Его явление кажется нам чудом, но это чудо было тогда не одиноким».
Основные трактаты
Вообще, говоря о философской системе Пико нельзя не признать ее двойственный характер. Для его сочинений характерна быстрая смена мистических и натуралистических пассажей. Философия Пико парадоксально сочетает в себе казалось бы несовместимое: патристику, схоластику, античную философию, перипатетику, зороастризм, древнееврейскую и халдейскую мистику. Причудливое переплетение учений и образов Христа, Моисея, Зороастра, Гермеса Трисмегиста, Платона, Аристотеля, Авиценны и многих других сам Джованни Пико объясняет так: «никому не присягая на верность, пройдя путями всех учителей философии, все исследовать, изучать все школы,... коснуться всех доктрин»?. В этом обилии источников заключался глубоко полемический смысл: автор отказывался следовать некоей определенной школе и направлению и, приводя суждения самых разных мыслителей, находя в каждом из них нечто достойное изучения и использования, подчеркивал свою независимость от любой из существующих традиций. Таким образом, он не признает монополии на истину, скорее наоборот, отстаивает право каждой культуры на свое ее понимание. Основной его мыслью было единство человеческих знаний, непрерывная нить развития человечества вне зависимости от его разделения на народы и вероисповедания.
Свои космологические воззрения Пико выразил в трактатах «Гептапл» и «Рассуждения против божественной астрологии». К сожалению, эти трактаты не были переведены на русский язык, поэтому я ограничиваюсь их поверхностным рассмотрением.
«Гептапл» был написан в 1489. Это произведение представляет собой толкование семи дней сотворения мира, как они описаны в Книге Бытия, сделанное с помощью каббалы и пифагорейской теории чисел. Пико вообще считает, что буквальное («грубое и простонародное») понимание Библии, как впрочем, и любого другого священного текста, недопустимо. Пико толкует библейский рассказ в философском, а не теологическом ключе. Чувственный мир возникает не непосредственно в результате божественного творения из «ничего», а из высшего бестелесного начала, которое и было порождено Богом. Мир вещей возникает из хаоса – материи, исполненной всех форм, находящихся в ее недрах в смешанном и несовершенном виде. Мироздание представлено в виде иерархии трех миров – ангельского, небесного и элементарного (подлунного). Человек не принадлежит ни одному из них, являя собой особый, четвертый мир. Э. Гарен сообщает, что «Гептапл» вызвал большой интерес ученых и резкое недовольство церкви.
«Рассуждения против божественной астрологии» написаны в1494, в год смерти философа. Этот трактат представляет огромный интерес для историков науки, поскольку они видят в нем начало натурфилософии и критику «ложных наук». В этом сочинении утверждается независимость человеческой жизни от расположения небесных светил. Надо отметить, что увлечение астрологией было в то время практически повсеместным. Многие гуманисты, несмотря на безусловную веру в свободную волю человека, живо интересовались звездными прогнозами, следовали им в повседневной жизни. Можно привести пример хотя бы Марсилио Фичино – он был необыкновенно увлечен астрологией, составлял гороскопы всем своим друзьям, указывая в письмах их счастливые и неудачные дни, а также предостерегая от всевозможных несчастий. Кстати, одно из его пророчеств осуществилось: он предрек, что младший сын Лоренцо Великолепного Джованни станет папой под именем Льва Х, что в конечном итоге и произошло. Но вернемся к Пико. А. Горфункель пишет, что «Рассуждения против божественной астрологии» являются лишь частью большого труда, задуманного как полемика против «ложных наук», но незавершенного по причине ранней смерти философа. Здесь Пико говорит о независимости человека от слепой воли звезд. Главный пафос этого сочинения призыв отказаться от поисков «отдаленных», «общих», ничего не объясняющих причин явлений природы и человеческой жизни в движении небесных светил и обратиться к исследованию того, что исходит «от собственной природы самих вещей и ближайших и связанных с ними причин». При этом возможности общего воздействия небесных сил на климат и природу Земли не отрицаются, поскольку «небо есть природное тело» и воздействует общим образом». Изучение действительных природных закономерностей Пико считал важнейшей задачей познания. Он выдвинул мысль о математической структуре природы и природных законов, разъясняя, что речь идет не о «математике торговцев» и не о «суеверной математике» астрологов и некромантов. Основной наукой о природе Пико считает «натуральную магию», которая противопоставляется «суеверной магии». Причем определение этой «натуральной магии» мне сильно напомнило определения физики или химии в наших школьных учебниках: она учит «совершать удивительные вещи с помощью природных сил»; это есть наука, «посредством которой познаются силы и действия природы, их соотношения и приложения друг к другу».
Антропология
Прежде чем приступать непосредственно к учению о достоинстве человека, я хочу рассмотреть важнейшие категории философии Пико. Понятие Бога играет огромную роль в его философской системе. Бог в представлении Пико – некое абстрактное единство, целостность, он существует везде и нигде не локализуется. Бог есть самосущность бытия, поэтому он стоит над сущностью, лишен всякой определенности. Помещенный вне иерархии, бог вместе с тем постоянно присутствует в мире. Но, несмотря на слова Вергилия, которые Пико приводит в «Толковании на канцону о любви» («Зевс – это все, что ты видишь вокруг, и все преисполнено им»), у него нет полного отождествления природного и божественного начал. Сущность бога не может быть постигнута человеком мыслительно-понятийным путем, не может быть выражена на человеческом языке, постигнуть его можно, только преодолев рациональное мышление и перейдя к мистической интуиции. Бог открывается в своем творении, так как, творя, бог очеловечивается. Бог непознаваем, но возможно познание мира, одушевленного божественным светом. Бог – простейшее, «не единство много, но единство, предшествующее многому»?. «Жилище Бога во мраке», попасть во «мрак божественного сияния» можно, достигнув высшей ступени постижения, и тогда, человек замолкает, ибо «молчание - хвала Тебе». Такого бога нельзя знать, его можно только любить. Бог в такой мере имманентен миру, что Пико иногда говорит даже о существовании мира в боге. И этот имманентный миру Бог одновременно полностью трансцендентен, существует для себя. Пико приводит формулу «извлечения» Бога из вещи: «Поскольку Бог, как мы сказали вначале, есть то, что является всем вне всякого несовершенства, то, если избавить всякую вещь от несовершенства, которое она заключает в своем роде, и от частности ее рода, оставшееся явится Богом»?. У Бога Пико находит совпадение свободы и абсолюта, однако сама уникальность творца как бы опустошена божьим совершенством. Это совершенство не достигнутое, поэтому не измеряемое пройденным к нему путем, а изначальное, обедняет Бога. Он лишен возможности стать совершенным, и в этом Бог уступает человеку.
Понятия Любви и Красоты также являются в числе основных категорий у Пико. Не случайно именно его историки сейчас называют выразителем эстетических идеалов Возрождения, без упоминания его учения не обходится ни один учебник по эстетики. Любви как вершине интеллектуального созерцания посвящено первое большое произведение Пико – «Комментарий на Канцону о любви», написанный им в возрасте 23 лет. Любовь пронизывает весь мир, поскольку она сотворена богом, который и есть любовь. Пико пишет: «…когда говорится «любовь в абсолютном смысле», понимается любовь к красоте, ввиду того, что она несомненно, возвышается и превосходит всякое желание всякой другой сотворенной вещи». Пико не признает красоту Бога, потому что он прост и совершенен. Понятие красоты, считает он, включает в себя некое несовершенство. «Красота не что иное, как некая дружественная вражда и согласный раздор». У Пико красота и любовь разделяются на два вида – обычная и небесная. Обычная – чувственная - красота – та, которая у видимых вещей, но есть также и красота идей. Эту вторую, умопостигаемую, красоту можно постигнуть не телесным зрением, то есть интеллектуальным познанием. «Подобно тому, как есть две красоты, - продолжает Пико, - должны с необходимостью быть и две любви, низменная и небесная, ввиду того, что один стремится к обычной и чувственной красоте, а другой – к умопостигаемой».
Человеческая любовь, то есть любовь к чувственной красоте, заставляет некоторых людей вспоминать «о некоей совершенной красоте, которую эта душа уже видела до того, как была погружена в тело; и тогда в них поднимается невероятное желание вновь увидеть ее, и для того, чтобы достичь этой цели, они отступают, насколько только могут, от тела, таким образом, что их душа приобретает свое первоначальное достоинство, сделавшись во всем владычицей тела и ни в чем ему не подчиняясь.… Потом, от этой любви, возрастая от совершенства к совершенству, человек достигает и такой ступени, что, соединяя свою душу во всем с умной природой и из человека сделавшись ангелом, весь воспламенившись этой ангельской любовью, - как материя, воспламененная огнем и превратившаяся в пламя, возвышается до самой высшей части, - так и он, очистившись от всей грязи земного тела и превратившись благодаря любовной силе в духовное пламя, воспаряя даже до умопостигаемого неба, счастливо упокаивается в руках первого Отца»?.
Э. Моннерьян говорит о категории красоты в философии Пико следующее: «Несомненно, в своей философии красоты Пико отвечал глубочайшей потребности лучших людей своего времени. Он философски продумал и сформулировал то, что было внутренним убеждением великих Художников Возрождения, а именно Леонардо, Микеланджело и Дюрера, одновременно основой и идеалом их художественного творчества… старания почти всех художников Ренессанса достичь «верного природе» изображения покоятся на установке в отношении к миру, которую обосновал и развил Пико в своем «Комментарии…». Согласно метафизической эстетике Пико, эта верность природе направлена не просто на передачу внешне воспринимаемого; дело идет о более глубоком, о том, чтобы постичь и в художественном произведении привести к обнаружению сущность и истину, внутреннюю закономерность мира и всего сотворенного… Если чистое погружение мыслителя в единство мира есть ближайший путь к познанию существования единого бога, то погружение в красоту мира в любви есть скорейший путь к соединению с богом».
Учение о достоинстве человека
Самое знаменитое произведение Пико посвящено определению места человека в мировой иерархии. «Речь о достоинстве человека» была написана в 1486. Ею философ намеревался открыть диспут по своим 900 тезисам. После запрещения диспута «Речь…» нигде не издавалась и была известна лишь узкому кругу ближайших друзей. Впервые ее опубликовали в 1496, после смерти Пико. Начало этой речи признается теперь наиболее четким выражением возрожденческого антропоцентризма. Однако при ближайшем рассмотрении «Речь …» оказывается не столько гимном человечеству, сколько программой, которую должно осуществить.
В самом начале речи Пико выдвигает тезис о величии человека, его превосходстве над всеми существами. «Человек есть посредник между всеми созданиями, близкий к высшим и господин над низшими, истолкователь природы в силу проницательности ума, ясности мышления и пытливости интеллекта, промежуток между неизменной вечностью и текущим временем, узы мира, как говорят персы»?. Создав мир в его священном совершенстве, Бог захотел, чтобы «был кто-то, кто оценил бы смысл такой большой работы, любил бы ее красоту, восхищался ее размахом». Но, поскольку мир был уже завершен, совершенен, все идеи были воплощены, творец не мог бы дать человеку ничего, только ему принадлежащего то:
«И установил наконец прекрасный творец, чтобы тот, кому он не смог дать ничего собственного, имел общим с другими все, что свойственно другим творениям. Тогда решил бог, что человек будет творением неопределенного образа, и поставив его в центре мира, сказал: «Не даем мы тебе, о Адам, ни своего места, ни определенного образа, ни особой обязанности, чтобы и место, и лицо, и обязанность ты имел по собственному усмотрению, согласно своей воли и решению. Образ прочих творений заключен в рамки установленных нами законов. Ты же, не стесненный никакими пределами, создашь свой образ по своему решению, во власть которого я тебя предоставляю. Я помещаю тебя в центре мира, чтобы оттуда тебе было удобнее обозревать все, что есть в мире. Я не сделал тебя ни небесным, ни земным, ни смертным, ни бессмертным, чтобы ты сам, свободный и славный мастер, формировал себя в образе, который предпочтешь. Ты можешь переродиться в низшие, неразумные существа, но можешь переродиться по велению своей души и в высшие, божественные». О, щедрость Бога-отца! О, высшее и восхитительное счастье человека, которому дано владеть тем, чем пожелает, и быть тем, кем хочет»?.
Человек полностью вне космической иерархии, но приобщен к каждой ее ступени, не отражая, а как бы объединяя в себе миры. Отсюда происходит его царственное положение в мире, однако оно не данность, а результат собственных усилий человека. Таким образом, по природе своей человек есть чистая возможность, потенция. Мир разворачивается из человека и свертывается в нем. Это не бесконечность прямой, а бесконечность точки, замкнутая и централизованная, как в художественных композициях Ренессанса. Человек есть творец самого себя.
Пико различает два вида счастья – естественное и сверхъестественное. Первое достигается человеком в рамках собственной природы самостоятельным усилием. Второе есть высшее благо, означает возвращение к богу, оно достигается с помощью благодати. Постижение истины и блага, заключенных в боге, и есть высшая цель человека. Естественное счастье – совершенство в рамках собственной природы - необходимая ступень для достижения высшего блага. Свобода выбора перерождения в высшие или низшие существа порождает у Пико не энтузиазм, а скорее грозное чувство ответственности. Естественное счастье отождествлено с процессом познания, деятельностью разума, направленной на постижение блага, заключенного в человеке и других творениях. Пико выделяет три этапа на пути к земному счастью и высшему благу: моральное совершенствование с помощью этики, обогащение разума природной философией, познание божественного благодаря теологии. «Подавляя наукой о морали порыв страстей и рассеивая спорами тьму разума, мы очищаем душу, смывая грязь невежества и пороков, чтобы страсти не бушевали необдуманно и не безумствовал иногда бесстыдный разум. Тогда мы наполним очищенную и приведенную в порядок душу светом естественной философии, чтобы затем совершенствовать ее познанием божественного»?.
Хотя в этике Пико заметны черты аскетической морали, он не отвергает земные блага, но полагает, что из назначение – удовлетворять необходимые потребности человека, как телесные, так и духовные. Превышение же разумной меры влечет за собой пороки. Как и в схоластических учениях, за теологией сохраняется главная роль в системе познания, но под теологией Пико понимает не только христианское учение, но «и теологию древних». Роль философии в постижении высшей истины огромна. Именно благодаря ей можно подняться по ступеням познания до вершины, где уже с помощью теологии постигаются «божественные дела». Пико считает, что занятия философией должны стать уделом всех людей, точнее, каждого человека. Достижение истины по Пико – сугубо индивидуальный процесс. Нравственная роль занятий философией определена на собственном примере: «Именно философия научила меня зависеть скорее от собственного мнения, чем от чужих суждений, и всегда думать не о том, чтобы не услышать зла о себе, но о том, чтобы самому не сказать и не совершить его». В универсальной и высшей истине должны соединиться мнения людей, после чего воцарятся «святейший мир, неразрывные узы и согласная дружба». Для Пико, как и почти для всех его современников, путь к политическому миру, социальному благополучию – это прежде всего моральное самосовершенствование каждого человека. Как отмечает Л. Баткин, «вот конечная мечта Пико: на основе философской религии достичь какого-то земного рая, какой-то идеальной гармонии, охватывающей чувства и разум, мораль и политику, природу и Бога»?.
Природа человека двойственна – она вечна, так как одушевлена богом, но и тленна, поскольку составлена из элементов земного мира. Если вегетативная способность сближает человека с растениями, чувственная – с животными, рациональная способность свойственна высшим существам, то интеллектуальная уподобляет его ангелам. Людьми нас делает разумная и бессмертная душа, тогда как тело тленно. Тогда почему же ангелы, не отягощенные греховной земной оболочкой, стоят ниже человека? Человек – великое чудо, потому что он может взойти по иерархической вертикали и слиться с богом, непосредственно созерцая его, но человек способен это совершить, потому что он находится в центре мироздания, соединяя собой высшее и низшее, будучи одновременно причастен ко всему, не закреплен ни в чем, и, следовательно, разрушая вертикаль. Человек божественен, потому что он вверху и потому что он в центре, а значит всюду, потому что он существо небесное и земное, смертное и бессмертное, «небесное в земном и земное в небесном». По Пико, человек выше ангелов и звезд, потому что сам выбирает божественность, но, выбрав, и достигнув высшей цели, созерцая бога, человек ведь неизбежно должен расстаться со своим особым человеческим положением в космосе. Получается, что процесс значительнее результата, а возможность важнее реализации. Тут кроется один из многих подводных камней всей системы Пико. Следствие, прямо «выводимое из посылки, обессмысливает ее. Человек богоподобен, ибо способен к творческому самоопределению и универсален. Но универсальность без приобщения к низшему перестала бы быть универсальностью. Получается, что возвышение к богу возможно лишь за счет утраты того, что является исходным условием возвышения»?.
Следующим противоречием является проблема свободы выбора. Основное отличие человека, его превосходство состоит в тот, что он вправе свободно избирать свой образ, творить самого себя. Однако путь достижения высшего блага четко прописан, он всего один, он заключается в движении по вертикали вверх. То есть свободой выбора необходимо правильно воспользоваться, человек должен свободно выбрать необходимое и единственно достойное. Приведя человека к достойной цели, свободный выбор будет исчерпан. Свобода выбора лишается смысла – человек обязан воспользоваться ею так, как если бы ее не было.
Заключение
Трудно найти мировоззрение, которое бы в большей степени находилось в мире с собой, и было бы при этом настолько напряженным внутренне. Безусловно, сам Пико отнес бы себя к религиозным мыслителям, как большинство философов Возрождения. Они бы не согласились с современной оценкой их наследия, как преодолевающего религиозность. Напротив, обожествление человека невозможно без веры. Ренессансная набожность вполне искренна, хотя и парадоксальна, она выражается в необычном богоборчестве. Это богоборчество без вызова, смысл его отнюдь не в том, чтобы свергнуть бога, а в том, чтобы обожествить человека, причем обожествление человека не должно означать расчеловечевания.
Ценность философской системы Пико как раз и состоит в том, что она, как никакая другая, обнажает весь узел противоречий, которые заключала в себе эта эпоха. Здесь не идет речь о простом логическом промахе, потому что тогда все итальянское Возрождение – логический промах, гениальное недоразумение. Перед нами не несоответствие двух логик, а примирительный спор, который сам по себе и составляет единую логику. Чтобы удержать античность и христианство, идеальное и реальное, дух и плоть, божественное и земное в постоянном равновесии, соединить, не смешивая, нужен был особый способ мышления. Возрождение нуждалось в этом противоречии, чтобы на пути к его разрешению создать тот неповторимый тип культуры, который и породил «тайну Леонардо», «тайну Боттичелли» других мастеров. Культура стремилась к разрешению противоречия между земным и небесным, но в то же время нуждалась в его сохранении. Это было одной из причин зыбкости и недолговечности Ренессанса, тайным мучением, страшной потребности в гармонии, которая сама рождала гармонию.
Мы сейчас, приученные к четким построениям Канта или Гегеля, пытаемся разрешить эти противоречия в философской концепции Пико, забывая, что он рассуждал иначе. Для Пико сама возможность диалога нескольких истин и является истиной. Так, в гуманистических диалогах кватроченто истина не исчерпывается ни одним из мнений, оставаясь принципиально открытой. Неоригинальность результатов всей философии Возрождения была «расплатой за оригинальность способа мышления, который явился едва ли не главным содержательным результатом гуманистического философствования. Важно понять, что «мнимый» синтез был ничуть не мнимым для ренессансного ума, вполне убедительным доказательством совместимости разных истин, а значит, из взаимной терпимости перед лицом высшей, универсальной, вечной порождающей и вбирающей их в себя мудрости»?.
