Открывается выпуск рассказом Анны Матвеевой «Супертаня».
Постмодернистская практика «осовременивания» классики (в дан-
ном случае «Евгения Онегина») дала возможность Анне Матвеевой
сделать свой рассказ все же о той же Тане. «Русская душой», ее
героиня из тех, кто «в горящую избу войдет». Незатейливый, на
первый взгляд, рассказ приобретает объем как раз за счет названия
и эпиграфа, через который раскрывается Танина сила. Это уже не
просто игра ради игры или ради игрового преломления сознания, но
игра, происходящая на грани между игрой и реализмом рубежа ве-
ков. Тем не менее, обращение к постмодернистским практикам заяв-
лено первой же публикацией и будет по-разному развиваться в этой
книжке журнала.
Исключение составляет, пожалуй, только энергичный и весьма провокативный рассказ Анны Матвеевой “Супертаня” . Перед нами не что иное, как римейк “Евгения Онегина ” , кажущийся при первом прочтении всего лишь хулиганской выходкой молодого дарования, литературным материалом для команды КВН . Правда, уже на второй странице становится понятно, что все это сделано не ради смеха. Гремин у Анны Матвеевой превращается в бандитского “ авторитета ”, Вова Ленский — в богемного и зависимого родственника бандита, Онегин — в переводчика с испанского и португальского языков Евгеника Иоганссона, типа трусоватого и безответственного, зато прекрасно приспособленного к данным ему условиям жизни. Пушкинский сюжет плывет и деформируется словно под давлением в десятки атмосфер, а что это за давление, мы уже немного знаем: столб времени для нового поколения пишущих сделался выше еще на миллиметр. А самое главное — в мире, описанном Анной Матвеевой, нет никакого Пушкина. И не было. “Онегин ” не написан. Видимо, не написано и многое другое. Отсюда — разбалансированность мира, дикость событий, безъязыкость и тщета человеческих чувств, безысходность женского одиночества. Видимо, в “Супертане ” показана Россия, какой она была бы без своей литературы.
