Конститутивной научной темой Ю.Н. Тыня- нова выступает теория литературной эволюции, связанная с формалистской теорией автомати- зации-деавтоматизации. Согласно теории Ты- нянова, каждое произведение и вся литература – система, а литературная эволюция мыслится как «смена систем». При этом происходит «оттал- кивание» каждого «нового» произведения от предыдущего, «старого», что обусловлено тре- бованием постоянной новизны, внутренне при- сущей искусству. Под «старым» понимаются различные источники (литературные, докумен- тальные и пр.), которые использует автор при создании «нового» произведения. Описание Тыняновым процесса включения «старого» в «новое», непосредственно механизм литератур- ной эволюции по-разному интерпретируется исследователями, что в какой-то степени обу- словлено самой теорией Тынянова, эволюцио- нирующей в ходе создания [1; 2; 3; 4]. Рассмат- ривая теорию литературной эволюции Тыняно- ва, исследователи, как правило, ограничиваются такими работами учѐного, как «Литературный факт» (1924) и «О литературной эволюции» (1927), что, с одной стороны, видится законо- мерным, поскольку проблема эволюции литера- туры в данных работах обозначена достаточно чѐтко. Однако необходимо отметить, что из по- ля зрения исследователей тыняновского науч- ного наследия уходит последняя работа учѐного – «О пародии» (1929), обнаруженная в архиве учѐного и впервые опубликованная только в 1977 году в сборнике «Поэтика. История лите- ратуры. Кино» [5, с. 284–309]. К сожалению, данная работа не вошла в последние переизда- ния работ Тынянова [6; 7; 8], вследствие чего еѐ значение для современного литературоведения продолжает недооцениваться. Сам автор считал эту работу «итоговой», завершающей цикл его исследований проблемы эволюции литературы [5, с. 540]. Значение процесса пародирования в теории литературной эволюции Тынянова и его функциональное преломление в современной литературе требует уточнения. Работа «О пародии» продолжает начатое Тыняновым изучение пародии («Достоевский и Гоголь (к теории пародии)», 1921) и во многом дополняет модель литературной эволюции, пред- ставленную учѐным в работах «Литературный факт» и «О литературной эволюции». Все влия- ния и заимствования, происходящие при создании нового произведения, теперь Тынянов объясняет процессом пародирования. Перевод конструктив- ного элемента текста из одной системы в другую (из литературного произведения-«предшествен- ника», из быта – в литературное произведение), по мысли Тынянова, является пародированием, то есть изменением значения, конструктивной функции данного элемента. В статье «О литературной эволюции» Тыня- нов писал: «Эволюция есть изменение соотно- шения членов системы, то есть изменение функ- ций и формальных элементов, – эволюция ока- зывается «сменой» систем . Смены предполагают новую функцию этих формальных элементов» [5, с. 281]. В статье «О пародии» ученый дополнял: «Эволюция литературы совершается не только путем изобретения новых форм, но и, главным образом, путѐм применения старых форм в новой функции», что и является пародированием, изменением значения, транс- формацией «старого» [5, с. 292]. Значимым признаком пародии является направленность, под которой Тынянов понимал УДК 82.08+821(470) ТЕОРИЯ ПАРОДИИ Ю.Н. ТЫНЯНОВА И СОВРЕМЕННАЯ ПРОЗА ПОСТМОДЕРНИЗМА 2011 г. О.И. ПлешковаÓ Алтайская государственная педагогическая академия o-Pleshkova1@yandex.ru Поступила в редакцию 06.05.2011 Рассматривается актуальность литературной теории и художественной прозы Ю.Н. Тынянова для произведений постмодернизма, отмечается значимость теоретико-методологических идей Ю.Н. Тыня- нова для современных исследований явлений постмодернизма. Ключевые слова: литературный процесс, литературная эволюция, пародия, историческая проза, постмодернизм. Теория пародии Ю.Н. Тынянова и современная проза постмодернизма 523 соотнесенность какого-либо произведения с другим и (частично) особый упор на эту соотне- сенность, а также соотнесенность какого-либо произведения с определенным рядом произве- дений, где объясняющим признаком выступает либо жанр, либо автор, либо литературное направление и т.п. [5, с. 289]. Определить паро- дическую направленность произведения слож- но. Выявление заимствований и влияний Тыня- нов назвал «методологическим камнем пре- ткновения» [5, с. 387]). Пародия, согласно кон- цепции Тынянова, «раскрывается только в си- стеме литературы и в соотношении с речевыми и социальными рядами» [5, с. 289]. У каждого произведения существует пародическая база, пародическая направленность (точка отталки- вания), ибо каждое произведение неизбежно включает в себя предыдущий опыт (как худо- жественный, так и внехудожественный матери- ал). Выявление пародической основы произве- дения осложняется тем, что она не всегда узна- ваема, может быть стѐрта в памяти современно- го поколения, но актуальна для поколения про- шлого. Вторым, не менее проблематичным, ас- пектом теории пародии видится степень осо- знанности пародической направленности самим автором: пародирование предыдущих текстов может (в ряде случаев) происходить неосознан- но, мотивироваться существующим литератур- ным каноном и пр. Но, несмотря на это, паро- дирование как процесс будет иметь место и здесь. В целом, в теоретическом наследии Ты- нянова утверждается, что каждое новое произ- ведение рождается через пародирование, оттал- кивание от опыта предшествующей культуры. Методология Тынянова «системно-функцио- нальна» [5, с. 295]. Анализ произведения, по мнению учѐного, должен идти с учѐтом систем, в которые входит произведение и с учетом функций (самого произведения в литературной и внелитературной системах, а также элементов литературного целого). С литературной теорией Тынянова тесно связана его художественная проза. Использова- ние Тыняновым-писателем «пародических от- сылок» во многом обусловлено образами созда- ваемых героев. Проза Тынянова включает ро- маны о поэтах и писателях – «Кюхля» (1925), «Смерть Вазир-Мухтара» (1927), «Пушкин» (1935–1943) и повести о русских императорах – «Подпоручик Киже» (1928), «Восковая персо- на» (1931), «Малолетный Витушишников» (1933). «Пародическое отталкивание» в романах оказывается неразрывно связанным с творче- ством создаваемых Тыняновым образов – Кю- хельбекера, Грибоедова и Пушкина. Следует отметить, что источники и подтексты, то есть, согласно терминологии Тынянова – «адресаты пародического отталкивания» романов наибо- лее исследованы. Так, сюжет, композиция и система образов комедии А.С. Грибоедова «Го- ре от ума» рассматриваются как конструктив- ные элементы романа «Смерть Вазир-Мухтара» [9]. Система образов пушкинского творчества, по мнению исследователей, вошла в роман «Пушкин» [10]. Сложнее обнаружить адресаты пародического отталкивания в повестях Тыня- нова, условно называемых «петербургскими», где воссозданы образы русских императоров и передана атмосфера Петербурга ХVIII–ХIХ вв. Трансформация (пародирование) конструктив- ных элементов жанра исторической повести представляется неразрывно связанной: а) с ис- торическим фактом; б) с отображением факта в исторических сочинениях и фольклорных ис- точниках; в) с литературным контекстом. Тема- тика «петербургских повестей» Тынянова и ме- сто их сюжетного действия – необычные про- исшествия в северной столице России – указы- вают на использование автором как историче- ских сочинений (В. Соловьѐва, В. Ключевского и др.), так и произведений народного творче- ства (анекдотов, преданий, лубков и пр.) и ху- дожественной литературы. Так, в повести «Подпоручик Киже» доминирует ориентация на творчество Н.В. Гоголя как на пародическое начало. Заимствования из Гоголя мотивированы научными интересами Тынянова и его деятель- ностью в кино (статьи «Достоевский и Гоголь (к теории пародии)» (1921), «Иллюстрации» (1923), «Об основах кино» (1927), сценарий фильма «Шинель» (1926) и пр.). Гоголевскими образами и мотивами пронизаны все произве- дения Тынянова, однако в большей степени – повесть «Подпоручик Киже», где метаморфозы героев функционально близки метаморфозам из «Носа», «Шинели», «Невского проспекта», «Портрета». «Подпоручик Киже» вырастает на почве произведений Гоголя, отталкивается от них и становится тыняновским вариантом пе- тербургской повести, в которой отчасти объяс- няется и исторический факт – смерть императо- ра Павла. Исследование повести обнаруживает также связь с контекстом романтических новелл Э.Т.А. Гофмана, заимствования из которых объяснимы научным интересом Тынянова к немецкому романтизму (статьи о Гейне), ориен- тацией Гоголя на творчество немецкого роман- тика, а также фактом «переадресованной паро- дии» – одного из элементов литературной эво- люции [5, с. 288]. Подзаголовок сценария Ты- нянова к фильму «Шинель» – «Фантазии в ма- 524 О.И. Плешкова нере Гоголя» – варьирует название книги Гоф- мана «Фантазии в манере Калло» (1814–1815). «Переадресация пародии», пародирование «ста- рого произведения или старого автора, на кото- рое опирается современное направление в литературе» [5, с. 288], обнажает связь автора «Подпоручика Киже» с литературной группой «Серапионовы братья», провозглашавшей ори- ентацию на поэтику Гофмана и утверждавшей свободу художественного творчества. Рецензия Тынянова «Серапионовы братья». Альманах I» (1922) была его первой печатной работой о со- временной прозе. Таким образом, заимствова- ния из Гоголя и Гофмана, составляющие второй план повести Тынянова, демонстрируют кон- цепцию литературной эволюции учѐного: «Подпоручик Киже», включѐнный в «литера- турную синхроническую систему», имеет точки отталкивания как в национальной, так и в ино- странной литературе старших эпох. Приѐмы и образы Гоголя и Гофмана заимствуются Тыня- новым через пародирование (изменение значе- ния). Так, одна из тем гоголевской «Шинели» – поглощѐнность человека писарским делом – развѐртывается у Тынянова в целый сюжет: в начале повести писарь, допускающий ошибку, даѐт жизнь несуществующему человеку (под- поручику Киже) и становится причиной смерти человека живого (поручика Синюхаева). Значим и заимствованный гоголевский приѐм «в живо- писании людей – приѐм маски» [5, с. 203]: не- обычные фамилии Киже и Синюхаева высту- пают контрастными «словесными масками», где структура номинации «Киже» напоминает каль- ку из французского языка, а неблагозвучная и близкая говорящим фамилиям героев Гоголя номинация «Синюхаев» – русского происхож- дения. Словесные маски определяют поступки героев. Действия «отсутствующего героя», под- поручика Киже, проецируются на поступки жи- вого человека, а действия поручика Синюхае- ва – на человека, отсутствующего в жизни, мѐртвого. Значимо, что оппозиция живого и мѐртвого, души и тела также характерна для поэтики Гоголя («Вий», «Мѐртвые души» и пр.). Заимствование и трансформация ведущего образа поэтики Гофмана – образа замкнутого пространства – создаѐт в повести Тынянова гне- тущую атмосферу Петербурга и обнажает ав- торскую концепцию исторического факта – убийства императора Павла I, задушенного оп- позиционерами. Павел – основоположник по- лицейско-казарменного режима в России – у Тынянова неожиданно предстаѐт страдающим, одиноким. Сопутствующие ему мотивы безумия и нехватки воздуха обусловлены образом тесно- го безвоздушного пространства, куда император прячется от враждебных сил и самоуничтожает- ся. Прогрессирующее утеснение пространства показано последовательно возникающими обра- зами-укрытиями Павла: стеклянная ширма – табакерка – гроб. Таким образом, повесть «Подпоручик Киже» создаѐтся на основе паро- дирования-отталкивания литературного произ- ведения, исторического анекдота, документаль- ных и бытовых реалий, представляя уникаль- ный вариант художественной интерпретации известного факта истории и литературной эво- люции творчества Гоголя. Тынянов, согласно теории литературной эволюции, сталкивает, трансформирует, т.е. пародирует в своей исто- рической прозе тексты «предшественников», вследствие чего каждое его произведение пред- стаѐт «сплавом» различных конструктивных элементов системы литературы и «быта» (со- цио-культурного окружения), а образы извест- ных исторических личностей «остраняются». В научных работах Тынянова доказано, что лите- ратурная эволюция может совершаться очень быстро [5, с. 523]). Созданием собственных ху- дожественных произведений Тынянов демон- стрировал эволюцию литературы, в чѐм видится уникальность творчества Тынянова как теоре- тика и практика принципиально нового этапа в истории развития художественного творчества, когда теория опережала практику и формирова- ла методологическую основу создания произве- дения искусства. Теоретико-методологические идеи Тыня- нова, развитые в литературоведении 1960– 1980-х гг., оказали несомненное влияние на развитие постмодернизма. Голландский иссле- дователь Д. Фоккема, называя Тынянова и рус- ских учѐных 1920-х годов основателями совре- менных литературоведческих исследований, проецирует тыняновское понятие системности на схему литературного развития, которое трак- туется как «смена системы норм» (место роман- тизма занимает реализм, реализма – символизм, символизма и модернизма – постмодернизм) [11]. А. Жолковским был сделан вывод о том, что в основе литературной эволюции видится интертекстуальный принцип [12, с. 32]. Особое место в преломлении разработанной Тыняновым методологии занимает принцип пародирования, широко используемый в совре- менной отечественной постмодернистской про- зе, ориентированной на переосмысление исто- рического прошлого. Игра цитатами, многочис- ленные аллюзии, рассчитанные на определѐн- ный уровень читательской культуры и нетради- ционность художественного решения роднит Теория пародии Ю.Н. Тынянова и современная проза постмодернизма 525 героев исторической прозы Тынянова с истори- ческими героями так называемых «поздней- ших», постмодернистских произведений, по- явившихся в процессе развития русской литера- туры, например, Чапаевым В. Пелевина (роман «Чапаев и Пустота», 1996), многочисленными историческими образами из прозы Б. Акунина – помещицей Салтыковой, Карлом Марксом, Ле- ниным, Оскаром Уайльдом («Кладбищенские истории», 2004), Наполеоном, Гитлером, Ста- линым («Квест», 2008), декабристами из романа А. Брусникина «Герой иного времени» (2010) и мн. др. Современные прозаики в стремлении объяснить исторические процессы часто прибе- гают к «несовместимым совмещениям», что и мотивируется постмодернистскими принципа- ми конструкции текстов. Например, распро- странение идей коммунизма в начале ХХ века объясняется в новелле Б. Акунина «Материя первична» из цикла «Кладбищенские истории» цитатами из трудов основоположника комму- низма – Карла Маркса, варьированием традици- онного фольклорного образа вампира, вурдала- ка (каким и предстаѐт в авторской концепции Маркс), а также использованием жанрового конструкта готического романа. Помимо использования «старых» текстов в новой функции, пародирования «старых» обра- зов и мотивов, современные русские постмо- дернисты часто раскрывают, обнажают и сам процесс создания текстов, что во многом со- звучно концепциям Тынянова относительно создания нового произведения в процессе эво- люции литературы. Так, например, Борис Аку- нин, близкий Тынянову в экспериментаторском стремлении создания исторического повество- вания, в своѐм блоге «Любовь к истории» опи- сал процесс создания романа «Статский совет- ник», где совмещаются конструктивные эле- менты разных видов искусства – кино (конкрет- но – фильма С. Говорухина «Место встречи из- менить нельзя» (1979) и литературы. В частно- сти, Акунин рассказывает, как после очередно- го просмотра «культовой притчи о злом и доб- ром копе» (то есть фильма «Место встречи из- менить нельзя») он размышлял о создании ри- мейка, и в одной из исторических книг вдруг «наткнулся на историю злоключений полицей- ского сержанта Попея. Одно легло на другое, сама собой возникла метафора дворника в чи- стом халате, а из нее потом вылупился роман «Статский советник» [13]. Метафорическая констатация Акуниным итоговости процесса работы над новым произведением сопоставима с известным выражением Тынянова о рождении нового произведения: «Совсем новые, совсем голые явления не выживают. Нужна какая- то смесь, даже неразбериха, чтобы не оказаться вне литературы, быть с нею связанным. Потом постепенно отшелушиваются «краски ветхие»... и появляется лицо» [5, с. 569]. Названные самим автором литературные и кинематографические источники романа Акунина «Статский совет- ник», являются, по терминологии Тынянова, своеобразными «пародическими точками оттал- кивания». В исследованиях творчества другого отече- ственного постмодерниста – В. Пелевина – по- нятие «пустоты», варьируемое автором в ро- мане о Чапаеве, небезосновательно рассматри- вается как категория восточной философии [14; 15]. Однако видится оправданным и рассмотре- ние пелевинских образов в плане преемствен- ности, литературной эволюции, также восходя- щей к художественным принципам Тынянова. Заглавие романа – «Чапаев и пустота» – в бук- вальном смысле демонстрирует тыняновский принцип независимого показа образа историче- ского лица. «Пустота» у Пелевина – фамилия героя романа и одновременно фон для изобра- жения Чапаева (значимо, что в финале романа герой уплывает в пустоту), и источник мотива, обнажающего концепцию полностью разру- шенного и не созданного заново бытия, что, в целом, было характерно для послереволюцион- ной русской литературы. В предисловии романа о Чапаеве варьируются идеи, близкие тынянов- скому отношению к «непонятому никем» Гри- боедову. Пелевин пишет о Чапаеве: «Что знают сейчас об этом человеке? Насколько мы можем судить, в народной памяти его образ приобрѐл чисто мифологические черты, и в русском фольклоре Чапаев является чем-то вроде Ходжи Насреддина . Но к жизни реального Чапае- ва это не имеет никакого отношения, а если и имеет, то подлинные факты неузнаваемо иска- жены домыслами и недомолвками…» [16, с. 8]. Сравните с высказыванием Тынянова: «Я стал изучать Грибоедова и испугался, как его не по- нимают и как не похоже всѐ, что написано Гри- боедовым, на всѐ, что написано о нѐм истори- ками литературы…» [17, с. 8]. В целом, Пеле- вин-постмодернист, играя литературными, фольклорными, кинематографическими источ- никами, пародически их трансформируя, созда- ѐт в романе «Чапаев и Пустота» нехрестома- тийный образ легендарного комдива (который стал каноническим, согласно замечанию автора, благодаря книге Фурманова, фильму братьев Васильевых и массе анекдотов). Таким образом, теория пародии выступает методологической основой художественной 526 О.И. Плешкова прозы Тынянова. Пародическое смешение раз- личных источников, заявка на оригинальность создаваемых современными постмодернистами образов исторических героев восходит к тыня- новским художественным принципам, подчѐр- кивает значимость разработанных Тыняновым методологических основ создания произведения искусства, позволяет представить исторические произведения Тынянова как необходимый «мо- мент» эволюции литературы.
