.{
В Судебниках, в первую очередь, гарантировались права и привилегии феодалов. С целью обеспечения интересов феодалов регулировалось также правовое положение феодально-зависимого населения – крестьян и холопов.
В ст. 57 Судебника 1497 г. «О христианском отказе» впервые ограничивалось право крестьянина уходить от господина: закреплялось правило Юрьева дня и вводилось «пожилое» – плата за пользование крестьянским двором, а на самом деле – плата за выход.
Отношения властей к холопам было двойственным. Государству было невыгодно увеличение их количества, так как в этом случае сокращалось число налогоплательщиков. Поэтому в Судебниках, в отличие от «Русской правды», не упоминаются в качестве источников холопства наем на должность ключника и сельского тиуна, наказание за тяжкое преступление. В ст. 76 Судебника 1550 г. было запрещено холопам-родителям обращать в холопство своих детей, рожденных на свободе. Вместе с тем усложнялась процедура отпуска холопов на волю.
В Судебниках закреплялось право собственности феодалов на вотчины – наследуемые земельные владения. Вотчины, передававшиеся по наследству в рамках определенного коллектива родственников, считались родовыми и имели особый статус. Их нельзя было завещать за пределы рода.
В Судебнике 1497 г. впервые в русском законодательстве упоминается новая форма феодального землевладения – поместье. Поместные наделы жаловались из числа княжеских (дворцовых), выморочных, пустующих и окраинных земель. Поместья, в отличие от вотчин, не передавались по завещанию, но, как правило, власти разрешали оставить поместье умершего помещика его сыновьям, а при их отсутствии – боковым родственникам.
До середины XVI в. преобладающей формой заключения договоров оставалось устное соглашение, но уже в это время получает распространение письменная форма сделок (кабала), а письменные документы оттесняют на второй план свидетельские показания послухов в ходе судебного разбирательства. Сделки с недвижимостью оформлялись крепостным порядком – заверялись в официальной инстанции и скреплялись печатью.
По сравнению с предыдущим периодом в наследственном праве завещателю предоставлялась большая свобода при назначении наследника. При завещании имущества за пределы круга близких родственников («сторонним лицам») становится обязательной письменная форма завещания. Родовая недвижимость таким лицам не передавалась – ее можно было получить только в порядке наследования по закону. Основными наследниками по закону традиционно считались сыновья умершего. Братья-наследники получали равные доли наследства и отвечали по обязательствам отца. Отделенные сыновья – получившие при жизни отца часть семейного имущества и ведущие самостоятельное хозяйство – не участвовали в наследственном разделе имущества. При наличии у наследодателя сыновей дочери отстранялись от наследования недвижимого имущества (ст. 60 Судебника 1497 г.), но часть родовых земель могла быть им выделена в качестве приданого.
Были усилены карательные функции административных органов. В рассматриваемый период возросли социальные конфликты, увеличилось число посягательств на жизнь и имущество феодалов, появились профессиональные сообщества преступников, пополнявшиеся за счет беглых крестьян и холопов.
Ранее в русском праве преступные действия обозначались термином «обида», что отражало первоочередную защиту интересов частных лиц. Не акцентировалось должным образом внимание на противоправности, общественной опасности преступного деяния. В XVI в. ситуация коренным образом изменилась: преступление рассматривается как нарушение законов, воли государя, т.е. интересов феодального государства и класса феодалов.
Лица, совершавшие тяжкие преступления, определялись в законодательстве как «лихие люди» и противопоставлялись менее опасным преступникам. Все тяжкие преступления, такие, как разбой, убийство, поджог, были выделены в особую группу и квалифицировались как «лихое дело». К особо тяжким преступлениям Судебники относили антигосударственного деяния: измену, заговоры, мятежи. К ним примыкали должностные преступления и преступления против порядка управления и суда: взятка («посул»), казнокрадство, подделка официальных документов.
Появились новые цели наказания – устрашение и изоляция преступника. В целом система наказаний по Судебникам стала более разветвленной: применялись «торговая казнь» (битье кнутом, осуществляемое на торговой площади), появляются членовредительные наказания (урезание ушей, языка). Судебник 1550 г. впервые выделил тюремное заключение как самостоятельный вид наказания. Специальной тюремной системы в этот период не было, а заключенные, как правило, содержались в подвальных помещениях монастырей и крепостей. Сроки лишения свободы четко не оговаривались: осужденный находился под стражей «до государева указа». Заключенные не получали государственного обеспечения, питались за свой счет или собирали милостыню.
Если за обычные уголовные преступления, такие как простая кража, в качестве санкции применялись кнут, тюрьма и денежные взыскания, то за тяжкие преступления, совершенные «лихими людьми», Судебники предусматривали смертную казнь. Например, казнили за квалифицированные кражи, такие как головная татьба (похищение людей), кража из церкви. Даже простая кража, совершенная повторно, или совершенная в первый раз лицом, имеющим репутацию преступника, наказывалась смертной казнью. Смертной казни подлежал слуга, убивший своего господина. В целом казнь применялась в Судебниках по 12 составам преступления. Способы казни в Судебниках не определялись.
Имущественные наказания, игравшие важную роль в период феодальной раздробленности, отодвигались на задний план и в основном использовались как дополнительные. В качестве самостоятельного вида наказания штрафы применялась за оскорбление и бесчестье. При этом ярко проявлялся сословный характер наказания: размер штрафа варьировался в зависимости от социального положения потерпевшего. Например, штраф за оскорбление горожанина был в пять раз выше, чем за бесчестье крестьянина. Сословное положение учитывалось также при определении наказаний лицам, виновным в совершении должностных преступлений. Высшие должностные лица несли имущественную ответственность, дьяков заключали в тюрьму, подьячих избивали кнутом.
Процессуальное право. В Московском государстве судебный аппарат не был отделен от административного. Судебники регламентировали два уровня судебной системы: центральный – суд великого князя и Боярской думы, и местный – суд наместников и волостелей.
В целях укрепления централизованного государства великокняжеской властью проводилось ограничение власти кормленщиков – наместников и волостелей. Уже в уставных грамотах князья требовали, чтобы наместники и их тиуны судили вместе с выборными представителями от местного населения (сотскими, «добрыми» людьми). Судебник 1497 г. закрепил этот порядок и распространил его на всю территорию государства.
Нормы Судебников свидетельствуют, что в судопроизводстве XV – XVI вв. по-прежнему широко применялся состязательный (обвинительный) процесс. Эта процессуальная форма использовалась при рассмотрении гражданских и менее значительных уголовных дел. Разбирательство начиналось по жалобе истца (челобитной). Специальные лица – недельщики, ездоки – обеспечивали доставку ответчика в суд. Явку ответчика гарантировали поручители. Если ответчик уклонялся от суда, то он автоматически проигрывал дело, а истцу выдавалась так называемая бессудная грамота. В ходе разбирательства стороны доказывали свою правоту при помощи показаний свидетелей («послухов»), судебного поединка («поля»), присяги («крестного целования»), письменных документов. После вынесения решения выигравшая дело сторона получала правую грамоту – копию судебного решения с печатью и подписью дьяка. Решенное дело не могло вторично рассматриваться в том же суде. Пересмотр дела («пересуд») допускался только в апелляционном порядке, т. е. дело заново рассматривалось по существу в вышестоящей инстанции.
Для рассмотрения дел о тяжких преступлениях, таких как татьба, разбой, душегубство, появился новый вид судебного процесса – розыск. Розыск применялся в отношении опасных преступников – «ведомых лихих людей». В качестве доказательства часто использовался обыск – опрос местных жителей, а также пытка с целью признания обвиняемым своей вины. Наиболее распространенным видом пытки была дыба.
Розыскной процесс обычно проводился не с целью выяснения степени виновности подозреваемого, а для организации расправы с «лихими» людьми. Об этом свидетельствует широкое распространение процедуры «облихования». Если определенное количество «лучших людей» (по Судебнику 1497 г. – 5 – 6 человек, по Судебнику 1550 г. – 15 – 20) в ходе опроса обвиняли кого-либо в том, что он по своей репутации – «ведомый лихой человек» (рецидивист), то к подозреваемому применяли пытки. Оговоривший себя под пыткой подвергался смертной казни. Но даже когда подозреваемый выдерживал пытки и настаивал на своей добропорядочности, то его бросали в тюрьму «до смерти», а имущество шло на погашение судебных издержек и долгов.
По делам о тяжких преступлениях пересмотр вынесенного приговора фактически был невозможен, но дела известных преступников, в силу их особой значимости, передавались «по докладу» в Разбойный приказ, который возглавлял систему полицейско-сыскных органов в Московском государстве и мог принимать окончательное решение по подобного рода делам}
