Лесков работал над «Соборянами» с 1866 до 1872 года, правил текст вплоть до публикации. Жанр романа не устраивал автора. Жанровая специфика романа-хроники, в которой организующей силой сюжета предстает сам ход времени, дала возможность писателю показать, как судьбы его героев связаны с ходом времени, развитием национального самосознания.
А.А. Шорохов в статье «Праведники и грешники Лескова» замечает: «Антигосударственнический пафос старообрядчества был глубоко чужд Н.С. Лескову своей внутренней сродностью политическому ниспровергательству, своей патологической ненавистью к Церкви».
По мнению ряда исследователей, жанровое своеобразие прозы Лескова обусловлено отражением национально-религиозных идей, оригинальным совмещением беллетристики и публицистики, мемуарности и достоверности.
Вопрос о жанровой природе «Соборян» возник в 1867 году, когда в «Отечественных записках» как «романная хроника» были опубликованы первые главы. В журнале «Соборяне» по ряду причин целиком опубликованы так и не были, но данное жанровое определение утвердилось и в критике, и в литературоведении.
В монографии о Лескове Л.П. Гроссман пишет: «Лесков впервые обращается к новому жанру – «хронике», то есть к эпическому полотну, построенному не на сюжетном стержне или романической фабуле, а на раскрытии образов в их внутреннем движении, на развитии событий в их хронологической последовательности».
Б.М. Другов считал, что Лесков «…не смог удовлетворительно объяснить причины бунта своего протопопа, который целиком находится на позициях церкви и преклоняется перед крепостнической «мудростью» старой барыни Плодомасовой. Его конфликт с властями маловероятен». В 1970-е годы в литературоведении за «Соборянами» утвердилось определение жанра «романа-хроники», соединяющего жанрообразующие элементы и романа, и хроники. В.Ю. Троицкий отмечает, что разнородные, на первый взгляд, части хроники подчинены единому авторскому замыслу и заключены в единую композиционно-стилистическую систему: «“Соборяне” – хроника, в основу которой положена исповедь человека. Воспроизведение духа эпохи в хронике Лескова выявляется прежде всего через субъективные восприятия героев».
П. Громов и Б. Эйхенбаум считают одним из центральных эпизодов в «Соборянах» рассказ карлика Николая Афанасьевича о жизни у боярыни Плодомасовой, готовой женить его для собственной потехи: «Карлик бунтует в тот самый момент, когда он, казалось бы, находится на вершине благополучия: боярыня освободила его «от крепости» всю его семью и всячески облагодетельствовала его самого. Даже до кроткого, смиренного карлика доходит то, что сами эти благодеяния – форма произвола… Далее в идейной концепции книги происходит своеобразный и очень резкий перелом: оказывается, главной проблемой в борьбе с крепостничеством является проблема личности, личного достоинства».
По мнению И. Столяровой, в «Соборянах» Лесков изобразил не отдельные судьбы, а «глубинные процессы, которые определяют жизнь России, расстающейся со своим патриархальным прошлым: разрушение былой общественной целостности, ослабление человеческих связей…».
Определение жанра «Соборян» как «роман-хроника» вполне обоснованно. Если первая глава содержит подробную портретную характеристику трех главных героев, то две следующие главы представляют собой описания героев, выполняя роль экспозиции. Для хроники сюжетообразующим элементом является ход времени. Первые главы «Соборян» задают точку отсчета, с которой и идет ход времени. Художественное время в хронике – особая категория. Подробные описания героев в первой главе и описания их жилища во второй главе – начало хроникального действия «Соборян».
Описания внешности героев связаны с внутренним содержанием образов – характерами, психологией. Автор описывает фигуру Савелия Туберозова, затем детали лица, соотнося их с характером: «Глаза у него коричневые, большие, смелые и ясные. Они всю жизнь свою не теряли способности освещаться присутствием разума; в них же близкие люди видали и блеск радостного восторга, и туманы скорби, и слезы умиления; в них же сверкал порою и огонь негодования, и они бросали искры гнева – гнева не суетного, не сварливого, не мелкого, а гнева большого человека. В эти глаза глядела прямая и честная душа протопопа Савелия…».
Авторская характеристика героев «Соборян» несколько схематична, что объяснимо созданием не индивидуальные образов, а типов русского национального характера: Савелий – мудрость, Захария – смирение и кротость, Ахилла – сила.
Жанр хроники в классическом ее понимании подразумевает изложение исторических событий в их временной последовательности, не личной драмы героя, а драмы исторической, масштабной, национальной.
Картины семейного счастья отношений отца протопопа с протопопицей трогают читателя лиризмом: «Потом они оба вставали, молились пред образом и непосредственно за тем оба начинали крестить один другого. Это взаимное благословение на сон грядущий они производили всегда оба одновременно, и притом с такою ловкостью и быстротой, что нельзя было надивиться, как их быстро мелькавшие одна мимо другой руки не хлопнут одна по другой и одна за другую не зацепится. Получив взаимные благословения, супруги напутствовали друг друга и взаимным поцелуем, причем отец протопоп целовал свою низенькую жену в лоб, а она его в сердце…».
Описывая домашний быт протопопа, автор часто употребляет эпитет «тихий». В православном церковном песнопении этот эпитет отнесен к свойствам Христа. В контексте гимна словосочетание «свете тихий» имеет сакральный образ божественной сущности: «Свете тихий святыя славы безсмертнаго Отца Небесного, святаго, блаженнаго, Иисусе Христе!».
«Демикотоновая книга протопопа Туберозова» играет в «Соборянах» идейно-композиционную, жанрообразующую роль. Лесков считал записи протопопа «книгой», а исследователи его творчества – дневником, полным переживаний и раздумий героя.
Стремясь подчеркнуть жанр записей отца Савелия, автор выносит его в название пятой главы первой части, единственной озаглавленной. Лесков называет эти записи «книгой», не связывая их с литературным жанром. «Демикотоновая книга» состоит из Евгениевского «Календаря» и записей протопопа, сделанных им на «прокладных страницах». Календарь фиксирует ход времени, записи на «прокладных страницах» – хроникальный характер событий в жизни героя. «Демикотоновая книга…» расширяет рамки произведения Лескова на 34 года: первая запись датирована 4 февраля 1831 года, последняя – 4 июня 1865 года. В записи от 11-го января 1863 года протопоп Туберозов в третьем лице обращается к себе как духовному лицу: «Воевал ты с расколом – не сладил; воевал с поляками – не сладил, теперь ладь с этой дурью, ибо это уже плод от чресл твоих возрастает. Сладишь ли?..».
1863 год, год записи в книге Туберозова, совпадает с годом поездки Лескова в Псков и Ригу по вопросу старообрядческих школ, совпадает с повышенным интересом писателя к истории и расколу. Таким образом, записи Туберозова отражают художественно переработанный в «Соборянах» духовный и жизненный опыт автора.
Определяя жанр «Соборян» как «роман-хронику», мы отмечаем, что характеры центральных персонажей автор проверяет ходом времени. В работе Лескова над хроникой, одновременно с поиском формы изменялось и название: от изображения типов русского характера с их стремлением к духовному преобразованию («Чающие движения воды»), к православным корням национального характера («Божедомы»), и далее к изображению соборности русской души («Соборяне»).
В наши дни в литературу и в литературоведение прочно вошел термин «соборность», отражающий единение духовного бытия нации посредством божественной благодати и взаимной любви. Соборность – ведущая категория русского православия. И.А. Есаулов подчеркивает православный контекст произведения Лескова: «Соборяне – это единство героев вокруг собора, Православной Церкви; это герои, объединенные, в первую очередь, единством своего духовного бытия со всей нацией посредством соборности Церкви».
Христианское смирение отражено Лесковым в Захарии Бенефактове, имя которого образовано совмещением имени ветхозаветного пророка и фамилии от латинских слов, в переводе на русский язык означающих «делающий добро». Лесков сравнивает его с Творцом, а его дом с «птичником» по аналогии с библейским текстом, где птица символизирует «образ спокойной беззаботности при отеческом промышлении Божием о человеке».
Как отмечают исследователи, хроники Лескова определяют направление дальнейших поисков, «связанных с решением главной проблемы его творчества – проблемы положительного идеала», в которой автор демонстрирует «жизненный опыт, свой необычный литературный язык».
Достоевский писал в одном из писем: «…автор не удержался и кончил повесть довольно неловко. К этим неловкостям г. Лесков способен; вспомним только конец диакона Ахиллы в его «Соборянах». По мнению Достоевского, Лесков не всегда глубоко изображал вторые лица в своих романах.
В журнале «Гражданин» (1873, №1) читаем о проблеме типов в «Соборянах»: «Свежо еще в нас воспоминание об отце Савелии из «Соборян». Эта убогая, по своему общественному значению, но колоссальная по своему богатству внутреннего содержания, личность священника, не приковывает ли она к себе, не очаровывает ли она собою, именно потому, что тип Туберозова – это жизнь, и опять-таки будничная жизнь, где известные необыкновенные обстоятельства, проходящие через эту будничную жизнь, чуть-чуть только усиливают колорит, но не создают ничего нового и не могут создать, ибо, чтобы тип был удачен, он должен слагаться из пережитого всяким, автором и читателями – будничного, так сказать, духовного материала. Нам говорят в ответ: типов таких нет в нашей современной жизни. Трудно с этим согласиться всякому, кто мало-мальски углубился в недра нашей нынешней русской жизни. Туберозов из «Соборян» – не есть ли это современный тип со значением высокохудожественного произведения? Если это тип, то один уж этот факт доказывает, что в нынешней нашей жизни типы есть».
В 1893 году в письме к В. Микулич Лесков писал о «Соборянах»: «Теперь я бы не стал их писать... Клятвы разрешать; ножи благословлять; браки разводить; детей закрепощать; выдавать тайны; держать языческий обычай пожирания тела и крови… делать еще тысячи пошлостей и подлостей, фальсифицируя все заповеди и просьбы «повешенного на кресте праведника», – вот что я хотел бы показать людям, а не Варнавкины кости!».
Лесков писал Л.Н. Толстому: «Я не хочу и не могу написать ничего вроде «Соборян», но с удовольствием написал бы «Записки расстриги», героем для которого взял бы простодушного и честного молодого человека, который пошел в попы с целью сделать, что можно, и увидавшего, что там ничего сделать нельзя для славы Бога. Но этого в нашем Отечестве напечатать нельзя».
В хронике как литературном жанре герои не эволюционируют, раскрываясь с течением времени. Смерть Савелия Туберозова, обнажающая душу героя, описана диалогом с короткими авторскими ремарками. Захария спешит исповедать и причастить умирающего. Время как бы замедляет ход, дает герою возможность с молитвой обратиться к Богу Финал «Соборян» отрицает смерть, раскрывая перед читателем «духовное начало, неподвластное ходу времени, что составляет фундамент духовного русского космоса».
