«Аграрный вопрос» (устойчивое определение, принятое в ту эпоху) состоял, по существу из двух независимых проблем:
— из проблемы измельчения крестьянских наделов, обезземеливания части крестьян, нарастающей (по оценкам современников) бедности и упадка хозяйства в деревне;
— из традиционного непризнания крестьянскими общинами права собственности помещиков на землю.
Население России конца XIX — начала XX века росло чрезвычайно быстрыми темпами (около 1,4 % в год). Увеличение численности городского населения шло существенно медленнее, чем рост населения в целом; между 1861 и 1913 годами население Российской империи увеличилось в 2.35 раза.
Положительные процессы — переселение крестьян в Сибирь на неосвоенные земли, покупка крестьянами помещичьих земель — не были настолько интенсивными, чтобы компенсировать быстрый рост населения. Обеспеченность крестьян землей постепенно падала. Средний размер надела на мужскую душу в Европейской России снизился от 4.6 десятин в 1860 году до 2.6 десятин в 1900 году, при этом в Южной России падение было ещё больше — от 2.9 к 1.7 десятины.
Уменьшался не только размер надела, приходящийся на душу, но и размер надела, приходящийся на крестьянский двор. В 1877 году в Европейской России было 8,5 млн дворов, а в 1905 году — уже 12,0 млн. Государство пыталось бороться с семейными разделами, издав в 1893 году особый закон; однако, все попытки остановить деление семей были безуспешны. Измельчание крестьянских дворов представляло большую экономическую угрозу — мелкие хозяйственные единицы демонстрировали меньшую эффективность, чем крупные.
В то же время, росла неравномерность обеспечения крестьян землей. Ещё в момент наделения крестьян землей в ходе реформ Александра II часть крестьян выбрала минимальный (в размере ¼ от стандартного), но полностью бесплатный надел, не обеспечивавший крестьянскую семью. В дальнейшем неравенство усугублялось: в отсутствие доступного кредитования помещичьи земли постепенно скупались более успешными крестьянами, уже имевшими лучшие наделы, в то время как менее обеспеченные землей крестьяне как раз не получали возможности купить дополнительную землю. Система переделов (практиковавшаяся далеко не всеми крестьянскими общинами) не всегда выполняла уравнительные функции — малые и неполные семьи, без взрослых мужчин-работников, при переделах как раз лишались избыточной земли, которую они могли сдать в аренду односельчанам и тем поддержать себя.
Ситуация с увеличением плотности сельского населения и уменьшением наделов воспринималась современниками преимущественно как процесс запустения деревни и упадка хозяйства. Современные исследования, однако, показывают, что в целом в сельском хозяйстве второй половины XIX века наблюдался не только рост и урожайности, но и рост доходов, приходящихся на занятого[20]. Однако этот рост, не слишком быстрый, в глазах современников был полностью скрыт увеличивающимся разрывом между стандартами жизни городского среднего класса и бытом деревни. В эпоху, когда в жизнь горожан уже вошли электрическое освещение, водопровод, центральное отопление, телефон и автомобиль, жизнь и быт деревни представлялись бесконечно отсталыми. Сложилось стереотипное паническое восприятие либеральным интеллигентом крестьянина как человека, терпящего непрерывную нужду и бедствия, живущего в невыносимых условиях. Этим восприятием определялась широкая поддержка либеральной интеллигенцией (в том числе и низовыми земскими служащими) и всеми политическими партиями от кадетов и левее идей наделения крестьян национализированной помещичьей землей.
В целом, ситуация была значительно наихудшей в центре Европейской России (существовало устойчивое выражение «оскудение центра»), в то время как на Юге России, в Западном крае и в Царстве Польском хозяйства, часто и при небольших размерах наделов, были значительно более эффективными и устойчивыми; крестьяне же Севера и Сибири были в целом хорошо обеспечены землей.
Государство не располагало земельным фондом для наделения всех нуждающихся землей. Собственно пахотной земли в распоряжении государства находилось не более 3.7 млн десятин (с учетом удельных земель — личной собственности императорской фамилии — до 6 млн десятин), при этом сосредоточенных в нескольких губерниях, где наделы крестьян уже были удовлетворительными. Казенные земли на 85 % уже были арендованы крестьянами, а уровень арендной платы был ниже рыночного.
Таким образом, заметного эффекта от наделения 10.5 млн. крестьянских хозяйств 6 млн казенных десятин ожидать не приходилось. Процесс переселения крестьян на казенные Земли в Сибири, активно стимулировавшийся правительством, не мог принести быстрого эффекта — хозяйственное освоение целинных земель требовало значительного времени и усилий, переселение поглощало не более 10 % от прироста сельского населения. Внимание сторонников наделения крестьян дополнительной землей естетственным образом обратилось на частновладельческие земли.
Частновладельческих земель (исключая земли, уже принадлежащие крестьянам на праве частной собственности), пригодных для полеводства, в Европейской России имелось 38 млн десятин. С учетом всех видов земель (помещичьи, удельные, монастырские, часть городских) крестьянам теоретически могло быть передано 43-45 млн десятин. При этом, в пересчете на мужскую душу, к наличным 2.6 десятины прибавилось бы ещё 0.8 десятины (+30 %). Такая прибавка, хотя и заметная в крестьянском хозяйстве, не могла решить проблем крестьян и сделать их зажиточными (в понимании крестьян, справедливым считалось увеличение надела на 5-7 десятин на душу). В то же время, при такой реформе погибли бы все эффективные специализированные помещичьи хозяйства (животноводческие, свекловодческие и т. п.).
Вторая часть проблемы состояла в традиционном неприятии крестьянами (большей частью, бывшими помещичьими крестьянами) всей правовой структуры земельной собственности. При освобождении помещичьих крестьян часть земель, обрабатывавшихся ими в крепостном состоянии в свою пользу, осталась за помещиками (так называемые «отрезки»); крестьяне упорно, десятилетиями помнили об этой земле и считали её несправедливо отнятой. Кроме того, землеустроение при освобождении крестьян было произведено зачастую без должной заботы о хозяйственной эффективности сельской общины. Во многих случаях сельские общества вообще не располагали лесом и были недостаточно обеспечены пастбищами и лугами (традиционно для общины использовались коллективно), что давало помещикам возможность сдавать эти земли в аренду по откровенно завышенным ценам. Кроме того, разграничение помещичьих и надельных земель зачастую было неудобным, встречалось даже чересполосное владение помещиков и крестьян в одном поле. Все эти неудовлетворительно разрешеные земельные отношения служили источниками тлеющих конфликтов.
В целом, структура аграрной собственности не признавалась крестьянами и держалась только на силе; как только крестьяне чувствовали, что эта сила слабеет, они были склонны немедленно переходить к экспроприации (что, в конечном счете, и произошло сразу же после Февральской революции).
Задачи реформы
Революционная ситуация в Росси в 1905-1907 гг., встряхнувшая страну, породила новую аграрную реформу, вошедшую в историю под названием столыпинской. Ее центральной идеей явились: насильственное разрушение крестьянской земельной общины и создание на ее развалинах новой системы земледелия, порождающей господство крепких хозяев. Реформа была направлена на переход от преимущественно права общей собственности на землю среди крестьян (общинное землевладение) к праву личной собственности главы хозяйства. Задачи новой реформы решались не за счет помещичьих земель, а путем облегчения покупки земельных угодий и создания условий переселения в Сибирь, где были огромные массивы неосвоенных земель.
Малоземелье толкало крестьян на конфликты с помещиками, обладающими огромными земельными массивами, а поэтому столыпинская реформа представляла собой попытку вынести вспыхивающие очаги социальной напряженности на просторы Сибири, где они сами собой бы потухли (земли там достаточно), да и государству была большая выгода от освоения сибирских земель. Конечно, переселенческое дело в России было начато и до столыпинской реформы. Так, Законом 1890 г. было разрешено и стимулировано переселение крестьян в некоторые губернии Сибири, а законы 1892 и 1893 гг. расширили переселенческую сферу.
Однако это переселенческое дело было связано с постройкой Сибирской железной дороги. Столыпинская же реформа имела иную цель – устранение малоземелья крестьян за счет освоения новых земель. По указу 10 марта 1906 года право переселения крестьян было предоставлено всем желающим без ограничений. Правительство ассигновало немалые средства на расходы по устройству переселенцев на новых местах, на их медицинское обслуживание и общественные нужды, на прокладку дорог. В 1906-1913 годах за Урал переселилось 2792,8 тысяч человек.
Для решения задачи разрушения крестьянской земельной общины и создания на ее развалинах новой системы земледелия, был принят ряд указов, вносящих коренные изменения в сложившуюся систему земельных правоотношений того времени: Указом от 3 ноября 1905 г. расширена деятельность Крестьянского банка по скупке частновладельческих земель и распродаже их крестьянам трудового типа на льготных условиях; Указом от 8 ноября 1905 г. отменены выкупные платежи за надельные земли, отведенные крестьянам после реформы 1861 г.; Указом от 12 августа 1906 г. произошла передача Крестьянскому банку удельных земель, которые были в сельскохозяйственном пользовании и не входили в состав лесных дач; Указом от 15 ноября 1906 г. крестьянам предоставлено право закладывать Крестьянскому банку не только принадлежащие им, но и приобретенные ими от поселенцев надельные земли; 9 ноября 1906 был издан указ «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования», ознаменовавший столыпинскую аграрную реформу. В основе этих указов лежала индивидуализация крестьянского землевладения, замена общинного землевладения его личной формой.
Концепция реформы
Необходимо сказать, что Столыпинская аграрная реформа, понятие условное. В том смысле условное, что она, во-первых, не составляла цельною замысла и при ближайшем рассмотрении распадается на ряд мероприятий, между собой не всегда хорошо состыкованных. Во-вторых, не совсем правильно и название реформы, ибо Петр Аркадьевич Столыпин[1] не был ни автором основных ее концепций, ни разработчиком. Он воспринял проект в готовом виде, а потом последовательно защищал его в высшей администрации, перед законодательными палатами и обществом. В-третьих, у Столыпина, были и свои собственные замыслы, которые он пытался реализовать. Так, Столыпин, будучи саратовским губернатором[2], предлагал организовать широкое содействие созданию крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на государственных и банковских землях. Эти хозяйства должны были стать примером для окружающих крестьян, подтолкнуть их к постепенному отказу от общинною землевладения.
В апреле 1906 года Столыпин назначается министром внутренних дел. Прейдя в МВД, он узнал что там, в течение ряда лет во главе с В.И. Гурко группа чиновников МВД разрабатывала проект, который в отличие от столыпинского замысла, имел в виду создание хуторо и отрубов на надельных (крестьянских) землях (а не на государственных и банковских). Разница была существенной. Образование хуторов и отрубов по проекту В.И. Гурко даже несколько притормаживалось ради другой цели - укрепления надельной земли в личную собственность. Каждый член общины мог заявить о своем выходе из нее и закрепить за собой свой чересполосный надел, который община отныне не могла ни уменьшить, ни передвинуть. Зато владелец мог продать свой укрепленный надел даже постороннему для общины лицу. С агротехнической точки зрения такое новшество не могло принести много пользы (надел как был чересполосным, так и оставался), но оно было способно сильно нарушить единство крестьянского мира, внести раскол в общину. Предполагалось, что всякий домохозяин, потерявший в своей семье несколько душ и со страхом ожидающий очередною передела, непременно ухватится за возможность оставить за собой в неприкосновенности весь свой надел.
Проект В.И. Гурко представлял собой удобную площадку, с которой правительство могло приступить к форсированной ломке общины. Конечно, Столыпин не мог не считаться с проделанной в министерстве до его прихода работой.
В конце августа 1906 г. Столыпин провел мероприятия по передаче Крестьянскому банку части государственных и удельных земель для продажи крестьянам. Тем самым он приступил к исполнению своего замысла, созревшего еще в Саратове. По существу, выражаясь современным языком, речь шла о приватизации части государственного имущества.
Эти мероприятия вызвали возражения со стороны В.И. Гурко. Он считал, что казенные земли и так почти всецело были в руках крестьян, которые многие годы снимали их в аренду. Проведение такой меры, опасался он, оживит у крестьян надежды на то, что в дальнейшем они заберут в свои руки и помещичьи земли. Отношения между Столыпиным и В.И. Гурко, по-видимому, были достаточно плохими. У страха, как известно, глаза велики. В действительности Столыпин, думается, не допускал и мысли о полной ликвидации помещичьего землевладения. Иное дело - частичное его ограничение. Как-то раз, в интервью корреспонденту газеты "Волга" П.А. Столыпин сказал: «Вероятно, крупные земельные собственности несколько сократятся, вокруг нынешних помещичьих усадеб начнут возникать многочисленные средние и мелкие культурные хозяйства, столь необходимые как оплот государственности на местах»[6].
В конце 1905 г., когда дела у царского правительства были из рук вон плохи, главноуправляющий землеустройством и земледелием Н.Н. Кутлер поставил вопрос о частичном отчуждении помещичьих земель. Но царь решительно отверг этот проект, а сам Кутлер Указом от 4 февраля 1906 г. был уволен и заменен Кривошеиным, в дальнейшем проводившим столыпинскую аграрную реформу.
Сам Столыпин считал, что в таком проекте как кутлеровский - нет надобности. Частичное отчуждение помещичьей земли фактически уже идет. Многие помещики, напуганные революцией, продают имения. Важно, чтобы Крестьянский банк скупал все эти земли, разбивал на участки и продавал крестьянам. Из перенаселенной общины лишние работники упадут на банковские земли. Идет переселение в Сибирь. Под воздействием определенных правительственных мер община прекратит эти свои бесконечные земельные переделы. Надельная земля перейдет в личную собственность. Некоторые крепкие хозяева станут заводить хутора и отруба на общинных землях. Примерно так сложилась у Столыпина общая концепция реформы. ''Надо вбить клин в общину", - говорил Столыпин своим сподвижникам. "Вбить клин", заставить прекратить переделы, наделать хуторов и отрубов на общинных землях – все эти идеи подспудно или открыто были выражены в проекте В.И. Гурко, оттуда Столыпин их и почерпнул.
10 октября 1906г. когда, проект рассматривался в Совете министров, Столыпин уже сам, без помощи Гурко, его докладывал и защищал. Все члены правительства согласились, что «община не заслуживает далее покровительство закона». 9 ноября 190б г. проект "Особого журнала" Совета министров был доложен царю, царь Николай II наложил положительную резолюцию. Столыпинской аграрной реформе был дан зеленый свет. Стоит отметить, что в ноябре 1906 г. В.И. Гурко, после скандальной истории был уволен со службы.[7]
Проведение реформы
Первая статья указа 9 ноября 1906 г. «О дополнении некоторых постановлений действующего закона, касающихся крестьянского землевладения и землепользования», устанавливала, что «каждый домохозяин, владеющий надельною землею на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли»[8] Данным нормативным актом (и последующими другими) определялся статус двух групп обществ и селений: обществ и селений, не производивших переделов земель; обществ и селений, производивших общие переделы.
В соответствии с Указом, все крестьяне получали право выхода из общины, которая в этом случае выделяла выходящему землю в собственное владение. При этом указ предусматривал привилегии для зажиточных крестьян с целью побудить их к выходу из общины. В частности, вышедшие из общины получали "в собственность отдельных домохозяев все земли, состоящие в его постоянном пользовании". Это означало, что выходцы из общины получали и излишки сверх душевой нормы. При этом если в данной общине в течение последних 24 лет не производились переделы, то излишки домохозяин получал бесплатно, если же переделы были, то он платил общине за излишки по выкупным ценам 1861 года. Поскольку за 40 лет цены выросли в несколько раз, то и это было выгодно зажиточным выходцам. Вместе с тем, осуществлялись меры по обеспечению прочности и стабильности трудовых крестьянских хозяйств. Так, чтобы избежать спекуляции землей и концентрации собственности, в законодательном порядке ограничивался предельный размер индивидуального землевладения, была разрешена продажа земли некрестьянам.
9 декабря 1906 г., за подписью Столыпина был разослан циркуляр МВД, в котором устанавливалось следующее правило: домохозяин, подавший заявление о выходе из общины после принятия на сходе приговора об очередном переделе, но до утверждения его уездным съездом, укрепляет свой надел в прежнем размере. Фактически это равнялось запрещению общих переделов, ибо всякий, теряющий часть надела, мог подать заявление о выходе, удержать за собой весь надел и расстроить передел. И правительству было известно, что многие крестьяне держатся за общину только потому, что она периодически переделяет землю. В те временя для крестьянства это было то, что сейчас называется социальной гарантией: каждый крестьянский юноша, как бы ни сложилась его судьба, мог рассчитывать на свою долю в земельном наделе родной деревни. Циркуляр МВД, изданный всего лишь через месяц после указа 9 ноября 1906 г., наносил еще один, очень точно рассчитанный удар по общине.
В это время едва ли не главной заботой председателя Совета министров стало положение, в которое попал Крестьянский поземельный банк. Масштаб его операций по закупке земли в это время возрос почти в три раза. Многие помещики спешили расстаться со своими имениями. В 1905-1907 годах банк скупил свыше 2,7 миллиона десятин земли. В его распопяжение перешли государственные и удельные земли.
Между тем крестьяне, рассчитывая на ликвидацию помещичьего землевладения в ближайшем будущем, не очень охотно делали покупки. С ноября 1905 года по начало мая 1907 года банк продал всего около 170 тысяч десятин. В его руках оказалось очень много земли, к хозяйственному управлению которой он не был приспособлен, и мало денег.
В это же время крестьяне весьма неохотно выходили из общины и укрепляли свои наделы. Ходил слух, будто тем, кто выйдет из общины, не будет прирезки земли от помещиков.
Только после окончания революции аграрная реформа пошла быстрее. Прежде всего правительство предприняло энергичные действия по ликвидации земельных запасов Крестьянского банка[9]. Всего за 1907-1915 годы из фонда банка было продано 3909 тысяч десятин, разделённых примерно на 280 тысяч хуторских и отрубных участков. Темпы реализации указа 9 ноября 1906 года резко возросли: так, в 1908 году по сравнению с 1907 годом число укрепившихся домохозяев увеличилось в 10 раз и превысило полмиллиона, а в 1909 году был достигнут рекордный показатель – 579,4 тысячи укрепившихся. Но с 1910 года темпы укрепления стали снижаться. Численность выделяющихся из общины крестьян стабилизировалась только после выхода закона 29 мая 1911 года “О землеустройстве”.
За эти годы в некоторых южных губерниях, например в Бессарабской и Полтавской, общинное землевладение было почти совсем ликвидировано. В других губерниях, например в Курской, оно утратило первенствующее положение. Но в губерниях северных, северо-восточных, юго-восточных, а отчасти и в центрально-промышленных реформа лишь слегка затронула толщу общинного крестьянства.
Чересполосно укрепляемая личная крестьянская земельная собственность весьма отдаленно походила на классическую римскую «священную и неприкосновенную частную собственность». И дело не только в правовых ограничениях, налагавшихся на укрепленные наделы (запрещение продавать лицам некрестьянского сословия, закладывать в частных банках). Сами крестьяне, выходя из общины, первостепенное значение придавали закреплению за собой не конкретных полос, а общей их площади. Поэтому они, случалось, были непрочь принять участие в общем переделе, если при этом не уменьшалась площадь надела (например, при переходе на»широкие полосы»).
Чтобы власти не вмешались и не расстроили дело, такие переделы иногда производились тайно. Бывало, что такой же взгляд на укрепляемую землю усваивало и местное начальство. Значит, укреплялись не определенные полосы, а доля того или иного домохозяина в мирском землевладении. Поэтому массовое укрепление чересполосных земель фактически приводило только к образованию беспередельных общин.[10]
Но Правительство, не ставило перед собой задачу сосредоточения земли в руках немногих мироедов и разорения массы земледельцев. Ведь не имея средств к выживанию в деревне, безземельная беднота должна была хлынуть в город. А массы бездомных и безработных людей грозили новыми социальными потрясениями. Поэтому правительство поспешило сделать дополнение к своему указу, воспретив в пределах одного уезда сосредоточивать в одних руках более шести высших душевых наделов, определенных по реформе 1861 г. По разным губерниям это составляло от 12 до 18 десятин. Установленный для «крепких хозяев» потолок был весьма низким. Соответствующая норма вошла в закон 14 июня 1910 г.
Несмотря на все старания правительства разрушить общину, из нее выходили в основном беднота, а также городские жители, вспомнившие, что в давно покинутой деревне у них есть надел, который теперь можно продать. Продавали землю и переселенцы, уезжавшие в Сибирь. Огромное количество земель чересполосного укрепления шло на продажу. покупателем земли иногда оказывалось крестьянское общество, и тогда она возвращалась в мирской котел. Чаще же покупали землю зажиточные крестьяне, которые, не всегда спешили с выходом из общины, таким образом, в руках одного и того же хозяина оказывались земли укрепленные и общественные. Не выходя из общины, он в то же время имел и укрепленные участки.
Столыпин, понимал, что чересполосное укрепление не создаст «крепко собственника»[11]. Поэтому он призывал местные власти «проникнуться убеждением, что укрепление участков лишь половина дела, даже лишь начало дела, и что не для укрепления чересполосицы был создан закон 9 ноября.»[12] 15 октября 1908 года были изданы “Временные правила о выделе надельной земли к одним местам”. «Наиболее совершенным типом земельного устройства является хутор, - говорилось в правилах, - а при невозможности образования такового – сплошной для всех полевых угодий отруб, отведённый особо от коренной усадьбы»[13].
19 марта 1909 года Комитет по землеустроительным делам утвердил “Временные правила о землеустройстве целых сельских обществ”. С этого времени местные землеустроительные органы всё более ориентировались на разверстание наделов целых деревень. Из всего количества хуторов и отрубов, созданных за время реформы, 64,3% возникло в результате разверстания целых селений.
В Новой инструкции, изданной в 1910 г., особо подчеркивалось: «Конечной целью землеустройства является разверстание всего надела; поэтому при производстве работ по выделам надлежит стремиться к тому, чтобы эти работы охватили возможно большую площадь устраиваемого надела..» При назначении работ на очередь первыми должны были идти дела по разверстанию всего надела, затем – по групповым выделам и только после них – по одиночным. Практически, при нехватке землемеров, это означало прекращение одиночных выделов.
В дальнейшем землеустроительная политика преследовала две основные цели: формирование хуторских хозяйств как наиболее удачной для хозяйствования формы размещения угодий и сосредоточение истощенных земель, являющихся собственностью многих крестьян, в руках немногих экономически сильных крестьян-фермеров.
Техническая и процессуальная сторона перехода к отрубному и хуторскому землевладению была закреплена в Положении “О землеустройстве” от 29 мая 1911 г. В него вошли основные положения инструкций 1909-1910 годов. Новый закон устанавливал, что для перехода к отрубному и хуторскому хозяйству отныне не требуется предварительного укрепления надельных земель в личную собственность. С этого времени чересполосное укрепление утратило прежнее значение, реформа стала переходить из рук МВД в руки Главного управления землеустройства и земледелия.
Но к тому времени, только около 30% хуторов и отрубов на общинных землях образовались путем выдела отдельных, как правило, крепких хозяев. Например, в Полтавской губернии средний размер единичного выдела составлял 10 десятин. Но большинство таких выделов было произведено в начале реформы. По большей же степени умножалось число мелких хуторян и отрубников, которых нельзя было назвать «крепкими хозяевами». Многие хозяйства были нежизнеспособны[14].
Стоит отметить, что проведение землеустроительной политики осложнялось двумя обстоятельствами: рядом несовершенств содержания правового регулирования и перегибами, допускаемыми исполнителями на местах[15]. Например, не были в должной мере предусмотрены семейные разделы земель (при создании новых семей, что неизбежно), а из-за этого хуторская политика, устраняющая на первых порах чересполосицу, привела бы к еще большей чересполосности и распылению крестьянских земель; при проведении землеустроительной политики исполнителей охватывала «хуторомания», землеустроители порой насильно заставляли крестьян переселяться на хутора.
Со смешанным чувством относился П.А. Столыпин к такому развитию. С одной стороны, он понимал, что только рассечение надела на отруба изолирует крестьянские хозяйства друг от друга, только полное расселение на хутора окончательно ликвидирует общину (крестьянам, рассредоточенным по хуторам, трудно будет поднимать бунт).
С другой стороны, Петр Аркадьевич не мог не видеть, что вместо крепких, устойчивых хозяйств землеустроительное ведомство фабрикует массу мелких и заведомо слабых – таких, которые никак не могли стабилизировать обстановку в деревне и стать опорой режима. Однако он не в силах был развернуть громоздкую машину землеустроительного ведомства таким образом, чтобы она действовала не так, как ей удобно, а как нужно для пользы дела.
Но крестьяне сопротивлялись переходу на хутора и отруба не по темноте своей и невежеству, как считали власти, а исходя из здравых житейских соображений. Крестьянское земледелие очень зависело от капризов погоды. Имея полосы в разных частях общественного надела, крестьянин обеспечивал себе ежегодный средний урожай: в засушливый год выручали полосы в низинах, в дождливый – на взгорках. Получив надел в одном отрубе, крестьянин оказывался во власти стихии. Он разорялся в первый же засушливый год, если его отруб был на высоком месте. Следующий год был дождливым, и очередь разоряться приходила к соседу, оказавшемуся в низине.
Несмотря на все старания правительства, хутора приживались только в северо-западных губерниях, включая отчасти Псковскую и Смоленскую. В южных и юго-восточных губерниях главным препятствием для широкой хуторизации были трудности с водой. Но в Северном Причерноморье, на Северном Кавказе и в степном Заволжье довольно успешно пошло насаждение отрубов.
Отсутствие сильных общинных традиций в этих местах сочеталось с высоким уровнем развития аграрного капитализма, исключительным плодородием почвы, её однородностью на очень больших пространствах и низким уровнем агрикультуры. Крестьянин, почти не затратив на улучшение своих полос труда и средств, без сожаления их оставлял и переходил на отруб. В центрально-черноземных губерниях основным препятствием к образованию хуторов и отрубов на общинных землях было крестьянское малоземелье. Поэтому прежде чем насаждать хутора, в этих губерниях надо было решить проблему крестьянского малоземелья – в том числе и за счет раздутых помещичьих латифундий.
Итоги реформы
Итоги столыпинской аграрной реформы выражаются в следующих цифрах. К 1 января 1916 г. из общины в чересполосное укрепление вышло 2 млн. домохозяев. Им принадлежало 14,1 млн. дес. земли. 469 тыс. домохозяев, живших в беспередельных общинах, получили удостоверительные акты на 2,8 млн. дес. 1,3 млн. домохозяев перешли к хуторскому и отрубному владению (12,7 млн. дес.). Кроме того, на банковских землях образовалось 280 тыс. хуторских и отрубных хозяйств - это особый счет. По приблизительным подсчетам, всего из общины вышло около 3 млн. домохозяев, что составляет несколько меньше третьей части общей их численности в тех губерниях, где проводилась реформа. Впрочем, как отмечалось, некоторые из выделенцев фактически давно уже забросили земледелие. Из общинного оборота было изъято 22 % земель. Около половины их пошло на продажу. Какая-то часть вернулась в общинный котел. В конечном итоге властям не удалось ни разрушить общину, ни создать устойчивый и достаточно массовый слой крестьян-собственников.
Деятельность крестьянского банка также не дала желаемых результатов. Всего за 1906- 1915 гг. банк приобрел для продажи крестьянам 4614 тыс. десятин земли, подняв цены с 105 руб. в 1907 г. до 136 руб. в 1914 г. за десятину земли. Высокие цены и большие платежи, налагаемые банком на заемщиков, вели к разорению массы хуторян и отрубников. Все это подрывало доверие крестьян к банку, и число новых заемщиков пошло вниз.
Переселенческая политика наглядно продемонстрировала методы и итоги столыпинской аграрной политики. Переселенцы предпочитали обосновываться в уже обжитых местах, таких как Урал, Западная Сибирь, нежели заниматься освоением безлюдных лесных зон. Между 1907 и 1914 гг. 3,5 млн. человек выехали в Сибирь, около 1 млн. из них вернулись в европейскую часть России, но уже без денег и надежд, ибо прежнее хозяйство было продано.
В результате столыпинского законодательства в России вместо единой системы землепользования образовалось множество форм землепользования: помещичье, общинное, подворное, хуторское, отрубное. Кроме того, существовали многочисленные формы собственности, введенные еще в прошлых веках.
В период столыпинской аграрной реформы окончательно сложился и устоял до октябрьского переворота 1917 г. следующий режим земельного строя[16]:
1. Государственные земли. Это земли, определенные законом, как все имущества, не принадлежащие никому в особенности, т.е. ни частным лицам, ни сословиям лиц, ни дворцовому ведомству, ни установлениям. Таковы казенные земли, пустопорожние и дикие поля, леса, морские берега, озера, судоходные реки и их берега. Если земли состояли в ведомстве казны, то они именовались также казенными. Порядок управления государственным имуществом, а значит и землями, и все права, связанные с их обладанием, содержались в Сводах учреждений и Уставах о казенном управлении[17]. Земли, имевшие чисто стратегическое и военное значение (занимаемые крепостями и другими сооружениями), не могли быть предметом товарного оборота. Казенные же могли предоставляться в пользование частным лицам. Стоит отметить, что Временным правительством в марте 1917 г. в состав государственных земель были включены и удельные земли.
2. Монастырские земли. Православному духовенству отводились лучшие земли в увеличенном размере. Одновременно архиерейским домам и монастырям не запрещалось приобретать в собственность всякого рода ненаселенные недвижимые имения, как покупкой, так и через дар или завещания от частных лиц. Ограничения в праве собственности монастырей и архиерейских домов были двух видов: а) запрет на владение или приобретение недвижимых имений; б) запрет на отчуждение в посторонние руки земельных угодий, отведенных им казной.
3. Майоратные земли. Их правовой институт утвердился в России в XIX веке. Правовой режим майоратных земель был специфичен следующим: а) этот вид землевладения возникал по инициативе царя, который своей властью жаловал имения отдельным преданным ему сановникам на праве майората (потомственного владения); б) майоратное владение не могло быть дробимо, отчуждаемо, закладываемо или иным путем уменьшаемо[18]; в) имение в целом переходило только к старшему наследнику. Остальные наследники не только не получали никакой части из имения, но даже не могли требовать какого-либо вознаграждения. С прекращением наследников мужского пола майоратное имение отбиралось в казну.
4. Частновладельческие земли. До столыпинской реформы данное право принадлежало исключительно дворянам-помещикам. Лишь Указом от 9 ноября 1906 г. субъектом права собственности на надельную землю был признан и крестьянин.
5. Посессионные земли. Особенности их правового режима выражались в наличии ограничений частной собственности. Например, по одному земельному спору Сенат указал, что «посессионное право есть право частной собственности, но неполное, ограниченное условиями, вытекающими из назначения горнозаводской деятельности».[19] Субъектами права собственности посессионных земель были владельцы посессионных заводов (имеющих пособие от казны или в людях, или в землях, или в лесах, или в рудниках).
6. Общественные земли. Правовой режим их в законодательстве Росси не был разработан. В ст. 414 Т.Ч Свод законов Российской империи было дано лишь общее перечисление субъектов права собственности на общественные земли: это города и городские общества; дворянские общества; общества сельских обывателей; земства и земские учреждения. отсутствовало четкое определение того, что нужно понимать под общественными землями.
Возникновение в России земель различных форм собственности и с разнообразным режимом использования привело к выделению в составе российского права особой отрасли – земельного права. Нормы земельного, регулировавшие в России землевладение и землепользование, были весьма пестры и разнообразны, разбросаны в разных частях Свода законов Российской империи, что объяснялось различием прав на землю в зависимости от характера вещного объекта, их субъектов, способов владения, направлений государственной политики в изменяющихся.
