Во второй половине XVIII в. Россия превратилась в один из центров передовой просветительской мысли. Русские просветители боролись за ограничение произвола самодержавия и крепостников-помещиков, за распространение просвещения в стране, и прежде всего среди горожан и крестьянства, за демократизацию науки. Их деятельность подрывала феодально-крепостнические устои. Но в отличие от первого дворянского революционера А. Н. Радищева, на формирование воззрений которого они оказали большое влияние, и революционных разночинцев XIX столетия, которых В. И. Ленин также называл просветителями, русские просветители XVIII в. не были революционерами и считали, что распространение знания и передовых идей само по себе достаточно для искоренения всех общественных пороков.
К числу просветителей того времени относилась группа видных профессоров Московского университета: философы Н. Н. Поповский (1730—1760), Д. С. Аничков (1733—1788); правоведы С. Е. Десницкий (ум. в 1789 г.), И. А. Третьяков (1735—1779); филолог А. А. Барсов (1730—1791) и др. К ним примыкали и естествоиспытатель А. А. Каверзнев (1748 —нач. XIX в.), историк П. А. Словцов (1767—1843), философ Я. П. Козельский (1735— нач. XIX в.) и целый ряд выдающихся писателей — Д. И. Фонвизин, И. А. Крылов, Н. И. Новиков.
Деятельность русских просветителей XVIII в. протекала в ожесточенной борьбе с консервативной и реакционной идеологией. Поэтому Д. С. Аничкову и Н. И. Новикову пришлось поплатиться за свои идеи и деятельность тюрьмой и ссылкой; произведения Н. Н. Поповского, Я. П. Козельского, А. Я. Поленова долгие годы не разрешались царской цензурой или вообще не вышли в свет; диссертации А. С. Аничкова «Рассуждение из натуральной богословии о начале и происхождении натурального богопочитания» и А. А. Каверзнева «Философские рассуждения о перерождении животных» так же, как и многие новиковские издания, были сожжены рукой палача. Прогрессивная деятельность русских просветителей сыграла положительную роль в формировании передовой общественной мысли страны.
Крупнейшим представителем передовой русской общественной мысли конца XVIII в. был Александр Николаевич Радищев (1749—1802). В «Житии Федора Ушакова» он развивал материалистические традиции русской философии в таких важнейших вопросах, как отношение бытия и сознания, время и пространство, движение материи и т. д. В «Описании моего владения» и ряде других трудов, посвященных политической экономии, он доказывал, что «труд является источником народного богатства, и крепостничество бесперспективно». Крестьяне имеют право на землю и свободный труд. В «Беседе о том, что есть сын отечества» он сформулировал свое революционное понимание патриотизма. По его словам, помещики, «притеснители и злодеи человечества», не могут быть патриотами, и высокой чести называться истинными патриотами заслуживают лишь «те, кто борется за свободу и права народа и всем жертвует для блага оново».
В своих примечаниях к переводу сочинения Мабли «Размышления о греческой истории» А. Н. Радищев говорил о «самодержавстве» как «наипротивнейшем человеческому естеству состоянии». Он признавал право народа карать «неправосудие государя». Эта мысль была ярко выражена им в оде «Вольность»:
Екатерина II поняла антимонархическую и республиканскую направленность этого произведения: «Ода совершенно явно и ясно бунтовская, где царям грозится плахою... Сии страницы суть криминального направления, совершенно бунтовские».
А. Н. Радищев был врагом крепостничества. В «Путешествии из Петербурга в Москву» он писал: «...Человек родится в мир равен во всем другому.— Все одинаковые имеем члены, все имеем разум и волю. Следственно, человек без отношения к обществу, есть существо ни от кого не зависящее в своих деяниях... Следственно, тот, кто восхощет его лишить пользы гражданского звания, есть его враг».
А. Н. Радищев обличал произвол и эксплуатацию помещиками крепостных крестьян: «Тут,— писал он,— видна алчность дворянства, грабеж, мучительство наше и беззащитное нищеты состояние.— Звери алчные, пиявицы ненасытные, что крестьянину мы оставляем? — То, что отнять не можем — воздух. Да, один воздух».
А. Н. Радищев был уверен в неизбежности уничтожения крепостничества революционным путем: «Прорвав оплот единожды, ничто уже в различии его противиться ему не возможет. Таковы суть братия наши, во узах нами содержимые. Ждут случая и часа. Колокол ударяет. И се пагуба разливается быстротечно. Мы узрим окрест нас меч и отраву. Смерть и пожигание, нам будет посул за нашу суровость и бесчеловечие».
Екатерина II поняла революционную сущность книги Радищева: «Сочинитель не любит царей,— писала императрица,— и где может к ним убавить и почитание, тут жадно прицепляется с редкою смелостью». Как указывала Екатерина II, книга A. Н. Радищева «клонится к возмущению крестьян противу помещиков, войск противу начальства», а автор «надежду полагает на бунт от мужиков».
Императрица говорила о А. Н. Радищеве, что «он бунтовщик, хуже Пугачева». А. Н. Радищев был в 1790 г. арестован и приговорен к смертной казни, замененной затем ссылкой в Сибирь.
Царские судьи считали его книгу «наполненною самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и начальства, и, наконец, оскорбительными и неистовыми иэражениями противу сана и власти царской».
Последователями А. Н. Радищева были его друг П. И. Челищев, автор «Путешествия по северу России»; поэт И. П. Пнин, издатель «Санктпетербургского журнала»; бывший крепостной B. В. Попугаев, написавший обширный трактат «О благоденствии народных обществ», в котором он защищал права «низших классов» и обличал деспотизм и рабство. К радищевцам следует отнести отставного подпоручика Ф. В. Кречетова, мечтавшего «всесилием просвещения» преобразовать Россию. В 1793 г. Ф. В. Кречетов был арестован и осужден за намерение уничтожить крепостное право, «свергнуть власть самодержавия, сделать либо республику, либо что-нибудь, чтоб всем быть равными».
А. Н. Радищев являлся предшественником декабристов. А. С. Пушкин писал декабристу А. Бестужеву: «Как можно в статье о русской словесности забыть Радищева? Кого же мы будем помнить?» Поэт ставил себе в заслугу то, что вослед Радищеву восславил он свободу.
В. И. Ленин дал высокую оценку А. Н. Радищеву: «Нам больнее всего видеть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издевательствам подвергают нашу прекрасную родину царские палачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великоруссов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, революционеров-разночинцев 70-х годов...»
