В конце 1945 г. Сталин призвал китайских коммунистов найти общий язык с Чан Кайши. Эта позиция была несколько раз подтверждена в 1946—1948 гг. Тот факт, что, начиная с лета 1947 г. политическая и военная ситуация изменилась в пользу китайских коммунистов, в целом не изменил сдержанное отношение советского руководства к китайским коммунистам, которые не были приглашены на совещание, посвященное основанию Коминформа. Этой сдержанности можно дать несколько объяснений: понимая американские намерения в отношении Японии, советское руководство рассматривало Дальний Восток как преимущественную сферу влияния США (в отличие от Европы). Но не опасалось ли оно также, что в случае победы китайских коммунистов возникнет новый полюс коммунизма? В этом смысле следует признать непоследовательность политики, направленной против Тито, что позволяло Мао Цзэдуну укреплять свою независимость. Показательно, что советская пресса почти не заметила решающее наступление китайских коммунистов летом 1949 г., поскольку была слишком занята отчетами о разоблачении бесчисленных «гитлеровско-троцкистско-титоистских» заговоров в Восточной Европе.
Энтузиазм СССР по поводу «китайских братьев по оружию» проявился только после окончательной победы Мао Цзэдуна. 23 ноября 1949 г. СССР установил дипломатические отношения с Пекином, и Вышинский заявил в ООН, что теперь его страна не признает националистический Китай. После трудных двухмесячных переговоров 14 февраля 1950 г. в Москве Мао Цзэдун подписал со Сталиным Договор о взаимопомощи сроком на тридцать лет. Советский Союз обязался отказаться в двухлетний срок от всех своих прав в Маньчжурии и в течение пяти лет вернуть Дайрен и Порт-Артур, предоставить Китаю заем в 300 млн. долларов, освоить Синьцзян силами смешанных фирм с преобладанием советского финансового и технического капитала. Длительность переговоров, скромная сумма кредита, срок, предусмотренный для передачи Маньчжурской железной дорога и портов, подкрепляют гипотезу, согласно которой Москва, прежде чем принять на себя более серьезные обязательства, хотела увидеть, какую политику выберет Мао. Общая враждебность по отношению к США была, несомненно, одним из основных факторов согласия. То, что это так, было открыто подтверждено несколькими неделями позже: когда Совет Безопасности отказался исключить националистический Китай из ООН, СССР вышел из всех ее органов (до августа 1950 г.). Именно благодаря отсутствию СССР Совет Безопасности смог 27 июня 1950 г. принять резолюцию о вводе американских войск в Корею, где северные корейцы за два дня до этого пересекли 38-ю параллель. Согласно некоторым современным версиям, к этому шагу Северную Корею подтолкнул Сталин, который не верил в возможность ответных действий США после того, как они «бросили» Чан Кайши, и хотел составить Конкуренцию Мао на Дальнем Востоке. Тем не менее, когда Китай в свою очередь вступил в войну на стороне Северной Кореи, СССР, натолкнувшись на твердую позицию США, старался сохранить локальный характер конфликта. После смещения воинственного генерала Макартура напряженность вокруг корейских событий уменьшилась. 23 июня 1951 г. постоянный представитель СССР в ООН Малик, который за два года до этого вел переговоры по вопросу о блокаде Берлина, предложил, чтобы «воюющие стороны начали дискуссию о прекращении огня и достижении перемирия». Переговоры по этому вопросу увенчаются успехом только через два года, после смерти Сталина.
