Победа в войне с фашизмом укрепляла в обществе надежды на лучшую, счастливую жизнь. В кругах интеллигенции крепли надежды на ослабление идеологического диктата над художественным и научным творчеством. Советское общество первых послевоенных лет было «обществом надежд». В эти годы в классическом исполнительском искусстве работала плеяда великих музыкантов — В.В. Софроницкий, М.В. Юдина, Э.Г. Гилельс, Д.Ф. Ойстрах, Л.Б. Коган. Началась творческая биография С.Т. Рихтера, М.Л. Ростроповича (победители первого послевоенного конкурса музыкантов-исполнителей), в Большом театре были поставлены балеты С.С. Прокофьева, в Ленинграде работал великий дирижер Е.А. Мравинский, первый исполнитель пяти симфоний Д.Д. Шостаковича В изобразительном искусстве и литературе происходило становление нового поколения художников. «Передовым рубежом» идеологической борьбы вновь, как и в довоенные годы, стала сфера науки и культуры. Особое внимание уделялось литературе, кинематографу, музыке — тем областям художественного творчества, которые оказывали непосредственное влияние на формирование самосознания и духовного климата в обществе. дел в сфере литературы и искусства и «публичных дискуссий» о развитии научных исследований. Идеологом стал А. Жданов.В августе 1946 г. ЦК ВКП(б) принял постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград». Мишенью критики стало творчество «несоветских писателей» А.А. Ахматовой и М.М. Зощенко. Постановление обличало «дух низкопоклонства перед современной буржуазной культурой Запада» — важнейшее направление идеологического «главного удара» на фронте «холодной войны». Аналогичные по тональности обличения содержались в других подобных постановлениях: «О репертуаре драматических театров и средствах по его улучшению», «О кинофильме «Большая жизнь», «Об опере «Великая дружба» В. Мурадели» (1946—1948). Кинорежиссерам Л.Д. Лукову, С.И. Юткевичу, А.П. Довженко, В.И. Пудовкину были брошены обвинения в «безыдейности» и «аполитичности». В рамках кампании борьбы с «чуждыми идейными влияниями» в 1948 г. был закрыт Музей нового западного искусства, а картины художников-импрессионистов из собраний московских коллекционеров начала ХХ в. С.И. Щукина и М.М. Морозова отправлены в запасники (позднее они были распределены между Пушкинским музеем в Москве и Эрмитажем). Вновь развернулась борьба с «формализмом». Наследие русского авангарда 1920-х гг. и творчество работавших вне жестких канонов социалистического реализма художников (А.А. Ос-меркина, Р.Р. Фалька и др.) были преданы забвению. «Формалистические извращения» «выявили» в творчестве композиторов С.С. Прокофьева, Д.Д. Шостаковича, В.И. Мурадели, В.Я. Шебалина. Художественное творчество вновь, как и в 1930-е гг., было поставлено властью в центр общественно-политической дискуссии. Насаждение идеологических догм в искусстве было призвано утвердить контроль над духовной сферой. В этой обстановке было организовано наступление на еврейские общественные и культурные организации. Развернувшаяся кампания «борьбы с космополитизмом» сопровождалась безудержной пропагандой исторического приоритета СССР — России во всех областях науки, техники, художественной культуры. Идеализация советской действительности стала нормой художественного творчества. В то же время в возвращавшемся к мирной жизни обществе, жившем в обстановке скудного послевоенного быта, остро ощущалась потребность в радости и красоте. Искусство создавало радостный и привлекательный миф-сказку о советском образе жизни, о светлом будущем, в него хотелось верить.
.
