Успехи гитлеровской Германии на европейском театре военных действий в немалой степени были обусловлены расколом антигитлеровских сил. Узкий национальный эгоизм правящих кругов, традиционные противоречия должны были отступить перед признанием необходимости единения во имя избавления от угрозы гитлеровской диктатуры. Это понимали наиболее здравомыслящие политики в правительстве Великобритании и США.
Как только стало известно о нападении Германии на СССР, У.Черчиль выступил по радио, выразив поддержку правительства и народа Великобритании Советскому Союзу, сказав, что Великобритания окажет России и русскому народу всю помощь, какую только сможет. Но при этом надо учитывать, что накануне своего выступления он объяснил друзьям: «Если бы Гитлер вторгся в ад, я по меньшей мере благожелательно отозвался бы о сатане в палате общин»[6].
12 июля 1941 г. было подписано соглашение между СССР и Великобританией о совместных действиях в войне против Германии. Оно оформило два главных принципа коалиции: помощь и поддержку всякого рода в войне против Германии, а также отказ от ведения переговоров и заключения перемирия с противником, кроме как с обоюдного согласия»[8].
В августе на острове Ньюфаундленд состоялась встреча Черчилля и Рузвельта, на которой главы правительств Англии и США согласовали свои планы в условиях изменчивости расстановки сил в мире и, в частности, в связи с нападением Германии на СССР. Итогом встречи была декларация, состоявшая из ряда общедемократических принципов.
Однако в условиях, когда Красная Армия в результате кровопролитных боёв и отступления теряла технику, вооружение, продовольственные запасы и не было возможности в короткие сроки их восполнять, серьёзно стал вопрос о военных поставках в СССР. «Черчилль считал, что важно всячески поддерживать решимость России продолжать сопротивление, а сторонники СССР в США исходили из того, что «Советский СОЮЗ воюет вместо нас и за нас»[9].Большой интерес был проявлен советским правительством к дебатировавшемуся в британском парламенте вопросу об открытии второго фронта. 18 июля 1941 года Сталин ставит этот вопрос уже перед Черчиллем. Однако английское правительство предполагало пока вести войну с Германией без участия крупных сухопутных сил. Процесс создания коалиции был непростым и завершился подписанием в мае-июле 1942 года двусторонних договоров о союзе в войне против гитлеровской Германии и её союзников в Европе и о сотрудничестве и взаимной помощи после войны. Однако антигитлеровская коалиция цементировалась не только соглашениями, но и глубокой симпатией народов, борющихся с гитлеризмом стран, что позволило приподнять выстраивавшийся десятилетиями барьер между народами СССР, Великобритании и США.
1943 год оказался непростым в отношениях между союзниками по антигитлеровской коалиции. Англо-американские войска высадились в Италии. Фашистское правительство Муссолини вскоре в результате дворцового переворота пало, но военные действия продолжались. Однако второй фронт открыт не был. Правительства США и Великобритании объясняли это недостатком плавсредств для переброски войск на континент. Советское правительство выражало неприкрытое неудовлетворение затяжкой открытия второго фронта. В октябре 1943 года в Москве состоялась конференция министров иностранных дел трёх держав, на которой западные союзники проинформировали о планах открытия второго фронта в мае-июне 1944 года. На конференции была принята декларация, в которой намечены принципы создания Организации Объединённых Наций.
«Тем неменее ощущалась определённая недоговорённость в отношениях между союзниками. Требовалась личная встреча глав правительств для скорейшего решения назревших вопросов»[12]. Конференция началась 28 ноября 1943 года. Заранее выработанной повестки дня не существовало, хотя её участники знали, о чём пойдёт речь. За столом переговоров встретились И.В.Сталин, Ф.Рузвельт, У.Черчилль.
На последнем заседании участниками совещания были обсуждены проблемы, связанные с Польшей. «Западные союзники поднимали вопрос о восстановлении дипломатических отношений между СССР и польским эмигрантским правительством, предстояло также решить вопрос о границах Польши»[14]. К этому времени у СССР не существовало дипломатических отношений с польским правительством в эмиграции. Установленные, вскоре после нападения Германии на Советский Союз, они были разорваны в апреле 1943 года. Разрыв был связан с рядом обстоятельств, но прежде всего с «катынским делом». «В 1942 году в Катынском лесу под Смоленском были обнаружены останки нескольких тысяч расстрелянных польских офицеров, оказавшихся на территории СССР после 17 сентября 1939 года. Комиссия Международного Красного Креста, в которую входили представители Германии, Швеции, Швейцарии, польского эмигрантского правительства и американский врач, находившийся в немецком плену, заявила, что польские офицеры были расстреляны в 1940 году»[15]. СССР тогда же опроверг эти заявления, обвинив во всём Германию.
Отношения с польским правительством осложнились ещё и потому, что в сентябре 1942 года с территории СССР была выведена 40-тысячная польская армия, сформированная в нашей стране. В последствии поляки мужественно сражались на стороне союзников в Италии, но их уход в тяжёлом сентябре 1942 года был критически воспринят в СССР. Часть польских солдат и офицеров остались на территории СССР, сформировав дивизию имени Т.Костюшко.
В вопросе о будущей советско-польской границе Сталин от имени Советского Союза настаивал на признании границ 1939 года, которые в целом совпадали с линией Керзона, предложенной ещё в 1920 году. Рузвельт и Черчилль в главном согласились с этим требованием, а Черчилль, в свою очередь, обещал посоветовать полякам принять данное предложение.
10 июня 1943 г. III (Коммунистический) Интернационал был распущен решением своего Исполнительного Комитета, окончательно принятым после опроса братских партий (конгресс не созывался в связи с войной). Официально это обосновывалось, политической зрелостью коммунистических партий, сделавшей нецелесообразным руководство ими из одного центра, а также необходимостью борьбы с буржуазной пропагандой, изображавшей коммунистов «агентами Москвы». Несколько ранее И.В.Сталин говорил, что Коминтерн был создан в расчете на быструю победу мировой революции и после окончания революционного кризиса 1917-1923 гг. потерял смысл. О том, что Коминтерн себя исчерпал, говорил в 1939 г. и его руководитель Г.Димитров.
Тем не менее III Интернационал просуществовал после 1923 г. еще два десятилетия и работал весьма интенсивно и плодотворно. Зачем же понадобилось его распускать, да еще в условиях подъема революционного и коммунистического движения?
Коминтерн изначально был построен на очень жестких организационных принципах. В каждой стране могла существовать только одна компартия, и та могла быть распущена решением ИККИ (что и произошло в 1938 г. с компартиями Польши, Западной Украины и Западной Белоруссии). Коминтерновцев, пребывавшх в СССР и втянувшихся во внутриполитическую борьбу в нашей стране, бесцеремонно репрессировали. В.И.Ленин указывал, что ИККИ – не «удельное княжество» и его члены от ВКП (б) обязаны соблюдать партийную дисциплину ВКП (б). Компартия СССР практически руководила Коминтерном. Его партии к тому же материально зависели от Советского Союза. Поэтому членам такой организации было довольно трудно убедить свой народ в том, что они не являются агентами влияния Кремля. Тем более, что компартии открыто признавали защиту СССР одной из своих главных задач.
Но к 1943 г. обстановка изменилась. Стало ясно, что Красная Армия и ее союзники – левые партизанские армии в состоянии освободить многие страны. Но это гарантировало лишь от подавления социалистических и антиимпериалистических революций военным путем, силами внешней или внутренней реакции. (Как то произошло в Греции или Иране). Прийти же к власти коммунистам предстояло через выборы, в условиях буржуазной демократии, на волне национально-освободительного движения. Компартии должны были убедить свои народы в том, что коммунисты и есть самые большие патриоты каждой страны. Могли ли с этим успешно справиться партии, «запрограммированные» на четкое исполнение команд из Москвы? Здесь нельзя было обойтись простым смягчением устава Коминтерна: противники объявили бы это обманным маневром. При отсутствии же ИККИ и аппарата Коминтерна невозможно было доказать, что кто-то по-прежнему отдает коммунистам тайные и единообразные приказы из Кремля. Да и не могли же коммунисты вечно ходить, будто малые дети, на советских «помочах»!
Теперь, когда представитель Чан Кайши просил Сталина воздействовать на китайских коммунистов, тот отвечал, что Коминтерна больше нет, а КПК не обязана выполнять советы Москвы или даже спрашивать их. Когда же в 1949 г. руководство КПК выразило готовность подчиняться ВКП (б) как штабу мирового коммунистического движения, Сталин решительно возразил, что обе партии должны нести ответственность перед своими народами, совещаться и помогать друг другу, но партия одного государства партии другого государства подчиняться не может.
Этот тактический маневр превосходно себя оправдал. В 1944-1949 гг. коммунисты пришли к власти на ј земной суши, населенной 1/3 человечества. При этом даже там, куда не ступала нога советского солдата. Вопреки утверждениям троцкистов, Сталин и партии Коминтерна не «предали» мировую революцию, а колоссально продвинули ее вперед, выведя социализм за пределы СССР и Монголии
