В 70-е гг. партийный аппарат перешел к активному сопротивлению, прямо содействуя коллапсу общественных наук, вопреки явному нежеланию высших лидеров страны прекратить все социологические (эмпирические) исследования. «Наверху» считали тогда, что исследования надо проводить, одновременно усилив контроль над деятельностью ученых. Кандидатуры ученых, представлявших диссертации на соискание ученых степеней докторов наук, руководство этих институтов и ВАК согласовывали с Отделом науки ЦК КПСС. Отчеты об исследованиях направлялись только первым лицам. Обсуждения результатов не практиковались. Данные опросов засекречивались и, таким образом, утаивались не только от общественности, но даже и от высших звеньев ЦК КПСС. При составлении программ исследований общественного мнения по заказам партийного органа не рекомендовалось идти в глубь изучаемых проблем. С одной стороны, разрешалось, к примеру, выявлять оценки удовлетворенности состоянием здравоохранения, но, с другой стороны, рекомендовалось воздерживаться от вопросов о реформе здравоохранения или об отношении людей к платной медицине. В этих ограничениях угадывался страх системы перед истинной картиной состояния страны.
Отдел специальных исследований в ИКСИ АН СССР размещался в особом, изолированном помещении (здании), куда не всякий мог войти. Он функционировал автономно от дирекции института и со всей очевидностью управлялся «извне» – центральным аппаратом КГБ. Исследования носили идеологическую направленность (например, изучение ориентации эстонского населения на передачи шведского и финского радио или общественного мнения населения областей по поводу острых политических проблем). Сотрудники госбезопасности вели сложные игры с социологическим сообществом и даже предлагали отдельным ученым стать агентами-осведомителями. Не надо думать, что профессия социолога – социальная критика – содержала гарантии от соблазна принять эти предложения. В итоге социология как наука принудительно стала служить более узким интересам, связанным главным образом с целями КПСС. Предметное поле исследований постепенно сжималось.
В эти годы советская социология вступила, по выражению В.Шляпентоха, в период серости. Он стал закономерным, если иметь в виду приближение эпохи застоя. В итоге появились два новых центра социологии – Институт социально-экономических проблем АН СССР (Ленинград) и Институт промышленной экономики (Новосибирск), представлявшие в реальности периферию социологической науки. Социолог должен был выбирать между двумя типами карьеры – оставаться незаметным «профи» без претензий на карьеру или ревностным служителем идеологии, перед которым открывался путь к служебному продвижению.
Период 70-х годов был достаточно тяжелым для социологии в Советском Союзе. Общество было готово получить от социологов объективную информацию, потому что в глазах общественности социология представала своеобразным зеркалом. Кроме того, от нее ожидали рецептов улучшения жизни. Престиж социологов в обществе был высок. Они владели убедительной аргументацией, представляли в средствах массовой информации обстоятельно разработанный анализ. Свою эффективность социология доказывала постоянно, и как раз это хотела использовать партия. Но она видела в социологии прежде всего идеологическое оружие.
Это была только одна сторона дела. Была и другая. Так как существовало много запретов на исследования (например, ситуация в армии, война в Афганистане и т.п.)
Благодаря настойчивым устремлениям социологов с середины 80-х годов им стали доступны ранее табуизированные сферы общества. До сих пор целые социальные группы как будто бы не существовали - достаточно назвать инвалидов, престарелых, бездомных, номенклатуру. Многие теоретические вопросы, как например, отчуждение в условиях социализма, оставались закрытыми. Столь же мало была доступно анализу реальность межнациональных отношений. Но даже тогда, когда социологам удавалось составить прогнозы, они не принимались партийным руководством во внимание.
В начале апреля 1983 г. авторский коллектив проекта Института экономики и организации промышленного производства Сибирского отделения академии наук СССР (Новосибирск) «Социальный механизм развития социалистической экономики на примере аграрного сектора» – работы принципиальной, направленной на системный анализ социальной динамики, – обратился с просьбой к большому числу ученых принять участие в обсуждении идей проекта на междисциплинарном семинаре в новосибирском Академгородке. С этой целью был подготовлен доклад «О совершенствовании социалистических производственных отношений и задачах экономической социологии», который стал без преувеличения наиболее отважной и радикальной научной работой, написанной социологами СССР когда-либо ранее. Б.М.Фирсов кратко изложил содержание доклада.
Наблюдаемый спад производства, говорилось в докладе, указывает на неспособность системы обеспечить полное и достаточно эффективное использование трудового и интеллектуального потенциала общества. Административные методы управления хозяйством преобладают над экономическими. Итог печален – производственные отношения отстают от развития производительных сил, в частности они не могут обеспечить нужные способы поведения трудящихся в социально-экономической сфере. Все реформы управления порождают конфликты, рассогласование прав и обязанностей разных звеньев управления. Отстает наука, не имеющая разрешения предложить сколько-нибудь законченную модель управления экономикой. Для этой модели нет полноценной базы информации. Диалог между государством и производителями отсутствует. Основной удар доклада пришелся по бюрократии – главному противнику и препятствию на пути изменений советского общества. Этот тезис стал вскоре центральным моментом в идеологии Горбачёва.
Доклад предполагалось размножить и раздать участникам, но вмешалась цензура, испугавшаяся слишком радикального характера документа. Доклад был опубликован с грифом «Для служебного пользования» и под личную ответственность академика А. Аганбегяна. В Новосибирск приехали свыше 100 обществоведов. Стало ясно, что идеи доклада близки реформаторски настроенному сообществу ученых, что само сообщество достаточно велико и представляет значительную интеллектуальную силу.
Скандал, вызванный пропажей нескольких экземпляров текста доклада, не мог остаться без последствий. Т. Заславская и А. Аганбегян получили по административному и партийному выговору (на этот раз за безответственное хранение документов). Но манифест сделал свое дело. Он свидетельствовал о наличии идейных и социальных сдвигов в СССР и стал провозвестником еще одной «весны», на сей раз перестроечной.
Социология в годы перестройки
Два первых года правления М. Горбачёва (1985–1986 гг.) ознаменовались заметным обновлением политического климата страны. В печати стали появляться настойчивые требования приступить к регулярным опросам общественного мнения, для того чтобы воплотить в жизнь новую политику КПСС.
Однако острота критических порывов социологов, экономистов, историков, философов и их бескомпромиссность в том, что касалось предания гласности и анализа отрицательных сторон прошлого, проявлялись в существенно меньшей степени, чем активная гражданская позиция журналистов, публицистов, деятелей искусства. Можно сказать, жестче: до 1988 г. воздействие горбачёвских политических реформ на социологию (более широко – обществоведение, социальные науки) было незначительным. Требовалось время, для того чтобы убедиться в необратимости эволюции правящей верхушки и получить гарантии стабильности новых правил игры.
Здесь уместно напомнить, что в этот период Горбачёв неоднократно говорил в своих выступлениях о сопротивлении противников перестройки курсу на радикальные перемены. Скрытая и или явная оппозиция горбачёвским реформам, убежденность в том, что перемены носят временный характер и что рано или поздно все вернется на круги своя, были далеко не редким явлением в среде обществоведов. Многие преподаватели исторического материализма, научного коммунизма, политической экономии сразу, не раздумывая, отвергали идеи перестройки, считая их проявлением ревизионизма, и, подобно Нине Андреевой, открыто отказывались «поступаться принципами». Эти люди на словах почтительно восхваляли нового советского руководителя и его программу экономического ускорения, оставаясь на деле неизменными поборниками партийного духа, классового подхода при анализе явлений общественной жизни и идеологической чистоты.
В декабре 1986 г. состоялась отчетно-выборная конференции ССА, где с докладом «О роли социологии в ускорении развития советского общества» выступила академик Т. Заславская. Доклад можно отнести к разряду профессиональной экспертизы состояния социологической науки. Первый вывод докладчика был суров: в предперестроечные годы социология оказалась скорее в арьергарде, чем в авангарде советского общества. Эта наука «тащилась» за практикой, изучала пройденные пути, вместо того чтобы думать о предстоящих этапах, предлагать альтернативные варианты и обосновывать выбор лучших. Робость социальной мысли, отсутствие гражданского мужества и нежелание браться за изучение острых проблем – таков диагноз, поставленный Заславской обществоведению, притаившемуся в тени устоявшихся стереотипов и догм. Статус социологии как науки оказался невысоким. Этому помешала бессмысленная двадцатилетняя борьба за «правильное» толкование предмета науки. Короткий всплеск правдивых статистических данных в 60-е гг. быстро угас. Как следствие, началось сознательное свертывание картины реальной жизни общества. Подробные данные о смертности, преступности, экологическом загрязнении, даже производственном травматизме часто утаивались от общества. Главное – росло число зон «вне критики» и «вне социологического анализа», число мест с надписью «посторонним вход воспрещен». Связь с практикой была слабой, несмотря на декларации. Чаще всего принимались решения антисоциологического свойства, без учета имеющихся обоснованных практических рекомендаций и здравого смысла. Социологи были отстранены от государственной экспертизы, от активного участия в государственном управлении. Правовой статус социологической экспертизы и социологического взгляда остался за пределами возможного и необходимого. Диалог с властью отсутствовал. Согласно сделанным ею выводам, социологи мало содействуют реформаторским усилиям Горбачёва. Социальные науки остаются неадекватными ситуации в стране. Но главное – социология должна стать инструментом перестройки.
Следующее по важности событие – публикация основных положений доклада в газете «Правда» 10 февраля 1987 г. Это дало повод для возникновения новой волны надежд на то, что социология освободит себя от пут нормативного марксизма и получит возможность увидеть и показать советское общество таким, каким оно является в реальности, со всеми его противоречиями и аномалиями.
В начале 1987 г. произошли изменения в редакторской политике журнала «Социологические исследования». Журнал тоже начал «перестраиваться» – в нем реже цитировались ленинские работы; отобранные цитаты теперь подчеркивали роль критики и дискуссий как средств, без которых пролетариат не сможет достичь единства в своих действиях.
В конце 1987 г. ЦК КПСС снял запрет еще с одной идеи (речь идет об институционализации исследований общественного мнения в стране), которая долго витала в духовной атмосфере советского общества. В результате возникла новая научно-практическая структура – ВЦИОМ (Всесоюзный центр изучения общественного мнения. Его первым директором стала Т. Заславская, а ее заместителями – Б. Грушин и Ю. Левада. Потребовалось совсем немного времени, для того чтобы ВЦИОМ был признан прочно и на многие годы вперед бесспорным лидером в массовых опросах населения страны. В этой связи вопрос о применимости западных методов исследования общественного мнения в России имеет принципиальное значение. Проведение социологических опросов в России не может не иметь своих особенностей по сравнению с западными обществами.
В июне 1988 г. Политбюро ЦК КПСС приняло программное постановление «О повышении роли марксистско-ленинской социологии в решении ключевых проблем советского общества». Этим постановлением социология была отделена от философских и экономических наук и получила долгожданное, годами выстраданное право на самостоятельное место в официальной структуре научных специальностей. В результате этого решения ИСИ АН СССР стал называться Институтом социологии АН СССР (ИС АН СССР), а социологи получили право защищать кандидатские и докторские диссертации по социологическим наукам. Решением Политбюро ЦК ЦПСС социология была восстановлена в качестве самостоятельной науки и введено ее преподавание в вузах. Этот год является очень важной датой в истории русской социологии, началом ее нового этапа.
Уже в это время появились разногласия между общественными науками и властью. М. Горбачёв начал утрачивать свою харизму, а сама власть стала выражать недовольство результатами исследований, не отвечавшими их ожиданиям. Ни М. Горбачёв, ни впоследствии Б. Ельцин (а следом за ними и их окружение) в реальности не испытывали потребности в советах, исходящих от представителей социальных наук. Более того, часто они поступали вопреки этим советам.
Естественно, что эти факты не способствовали сглаживанию отношений социальных наук с режимом и, более того, побуждали социологов занимать во многих случаях резко критическую позицию по отношению к власти. Речь идет об отношении к социологам как независимым экспертам и социологии как институту, порождающему объективное научное знание. Последнее редко включалось в контуры государственного управления и не становилось органической частью информации, используемой при формировании социальной политики государства и принятии общественно значимых решений.
В начале 90-х годов произошли структурные сдвиги в эмпирических исследованиях: широкое распространение получили опросы общественного мнения, но почти полностью свернулась вся отраслевая социология, связанная с исследованием производства, управления, свободного времени, семьи и т. д.
У истоков возрождения социологии в СССР стояли, внесли огромный вклад в ее теоретическое, эмпирическое и институциональное развитие: Г.М.Андреева, Ю.В.Арутюнян, Л.А.Гордон, Б.А.Грушин, Б.З.Докторов, А.Г.Здравомыслов, А.А.Зворыкин, В.Ж.Келле, И.С.Кон, В.Н.Кудрявцев, Ю.А.Левада, Г.В.Осипов, А.М.Румянцев, Ж.Т.Тощенко, Б.М.Фирсов, В.М.Шляпентох, В.Н.Шубкин, В.А.Ядов.
