Теория структурации
Особо важное место занимает в творчестве Гидденса работа «Устроение общества: Очерк теории структурации» (1984), поскольку в ней Гидденс изложил основы своего теоретического социологического мировоззрения.
Он указывает на известные многим разногласия в социологической теории. Суть этих разногласий сведена Гидденсом к двум подходам. Первый характеризуется на примерах функционализма и структурализма. Функционализм рассматривает социальную структуру как внешний по отношению к человеческому действию источник принуждения свободной инициативы субъекта. Структурализмом отрицается идея эволюции. Оба этих подхода игнорируют опыт социальных агентов, их действия слишком рационализируются, истоки их деятельности ищутся в явлениях, о которых агентам ничего не известно.
Второе направление описывается Гидденсом как синтез герменевтики и интерпретативной социологии. Герменевтика разрывает связь между субъектом и социальным объектом, интерпретативные подходы рассматривают общество как гибкое творение субъектов.
Каждое из двух направлений Гидденс характеризует как одностороннее и потому нуждающееся в какой-то форме интеграции с другим. Проблема заключается в том, как должны быть определены концепции действия, значения и субъективности и как их можно соотнести с понятиями структуры и принуждения. Нужно постараться преодолеть состояние дуализма, когда социальные структуры и социальные агенты рассматриваются как два независимо заданных ряда явлений.
Свою попытку Гидденс назвал теорией структурации. С помощью этого понятия, в котором, кажется, соединены два: структура (structure) и действие (action), Гидденс пытается «снять» ряд классических дуализмов в социологии, в первую очередь, структуры и действия.
Центральным понятием теории структурации Гидденс считает практическое сознание. Гидденс определил значимость практического сознания основной темой своей работы. Этот тип сознания Гидденс настойчиво отделяет от дискурсивного сознания, или рассуждений, совершаемых путем логических умозаключений (от разума) и от бессознательного.
Понятие практического сознания используется Гидденсом для изучения однообразия, рутины, монотонности, как основного элемента повседневной социальной деятельности.
О рутине: Рутина обеспечивает целостность личности социального деятеля в процессе его повседневной деятельности, а также является важной составляющей институтов общества, которые являются таковыми лишь при условии своего непрерывного воспроизводства. Психологические механизмы рутинной социальной деятельности в рамках предсказуемого хода событий поддерживают у акторов чувство онтологической безопасности и доверия. Выход на пенсию или увольнение с работы (особенно по сокращению штатов), выход из тюрьмы, увольнение на «гражданку» военных влекут немалые переживания. Такие и подобные случаи Гидденс именует «критическими ситуациями», или непредсказуемыми обстоятельствами радикального разобщения (нарушения) целостности, воздействующие на значительное количество индивидов; ситуациями, угрожающими или разрушающими веру в устойчивость институционализированных образцов социального поведения. Эта проблема интересует Гидденса «не с позиций анализа социальных причин, порождающих подобные ситуации, а с точки зрения их психологических последствий и того, что эти последствия означают для большей части рутинной социальной жизни.
Практическое сознание предполагает знание и понимание акторами правил и тактик, посредством которых повседневная социальная жизнь воссоздается во времени и пространстве. Гидденс: «Все люди являются разумными и осведомленными субъектами деятельности, располагают обширным набором знаний относительно условий и последствий того, что они делают в своей повседневной жизни…, способны также обоснованно описать собственные поступки и объяснить причины, по которым они ведут себя так, а не иначе».
Однако осведомленность акторов имеет свои пределы – область бессознательного и незнание непреднамеренных последствий действий. Задача социологии состоит в изучении этих пределов, например, в раскрытии их идеологических подтекстов. Гидденс, как и Шютц, характеризует понятия социологии как концепции «второго порядка».
Структурация понимается Гидденсом как условия воспроизводства и преобразования структур (наборов правил и ресурсов) и социальных систем, основанных на сознательной деятельности акторов. Центральной в теории структурации является теорема о дуальности структур. Гидденс «соединяет» строение агентов (системы практик) и структуры (правила организации социальных систем). В соответствие с понятием дуальности структуры не являются «внешними» по отношению к индивидам, как считают представители дуализма. Гидденс сравнивает их с «отпечатками памяти», которые проявляются в социальных практиках.
Основой концепции структурации Гидденс считает онтологию времени и пространства, или бытие во времени и пространстве. Эта онтология и утверждает социальные практики.
Структура рассматривается Гидденсом как регулярно организованные наборы правил и ресурсов, выходящая за пределы времени и пространства, но существующая как пространственно-временная сущность в своих проявлениях во времени и пространстве.
Самые важные аспекты структуры – это правила и ресурсы, относящиеся к институтам: именно институциональные черты социальных систем благодаря структурам получают «жесткость» во времени и пространстве.
Исследование повседневной жизни является важной составляющей частью анализа воспроизводства институционализированных практик. Повседневная жизнь переплетается с повторяющимся характером обратимого времени — с траекториями движения в пространстве-времени, связанными с ограничивающими и побуждающими свойствами тела. Вместе с тем, повседневную жизнь нельзя рассматривать как своего рода «фундамент», на основе которого строится вся совокупность связей и взаимоотношений социальной жизни. Скорее, эти обширные связи должны осмысливаться посредством интерпретации социальной и системной интеграции.
Социальные аналитики не сумели определить механизм социальной организации или социального воспроизводства, который не смогли бы познать и использовать в
своей деятельности неискушенные акторы. Во многих случаях «открытия» социологов являются таковыми лишь для тех, кто находится вне контекста деятельности изучаемых акторов. Поскольку акторы совершают поступки исходя из неких соображений, они приходят в замешательство, когда эксперты-социологи сообщают им, что их действия обусловлены извне. Эти положения содержат ряд принципов, определяющих генеральное направление социальных исследований.
О современном (модерновом) обществе
Последние работы Гидденса посвящены различным аспектам жизни и деятельности модернового общества (или модернити), его структур, институтов и акторов. Нынешний период в развитии социальных систем Гидденс называет «высоким модерном», или поздней современностью. Его специфика заключается в теснейшем переплетении и взаимовлиянии институциональных изменений и внутриличностных трансформаций. В центре исследования – процесс возникновения новых психосоциальных механизмов личностной самоидентичности, которые формируются под влиянием трансформирующихся институтов современности и, в свою очередь, трансформируют эти институты.
Четыре измерения современности – это индустриализм; капиталистическая система производства и распределения; разветвленная сеть институтов социального контроля и надзора; «индустриализация войны».
Современные институты демонстрируют стремительный разрыв с традиционной культурой, укладом и стилем жизни, что находит отражение в крайнем динамизме социальных систем. Анализ динамизма современности позволяет говорить о трех составляющих (источниках) этого процесса. Это разделение пространства и времени, действие «высвобождающих механизмов» и институциональная рефлексивность.
Разделение пространства и времени есть их извлечение из конкретного и локально-территориального контекста, укорененности рутинной социальной практики в местном контексте действия. Все возрастает по своим масштабам координация социальной деятельности, субъекты которой не вступают друг с другом в физический контакт в реальном месте.
Разделение пространства и времени образует предпосылку аналогичного процесса делокализации социальных отношений и их новой комбинации, развития современных социальных институтов. Этот процесс осуществляется с помощью «высвобождающих механизмов», или абстрактных систем, которые включают экспертные системы знания и «символические знаковые системы».
Под экспертными системами подразумеваются системы технического исполнения или профессиональной экспертизы, организующие наше материальное или социальное окружение. Большинство из нас пользуется консультациями профессионалов – врачей, юристов, дизайнеров и т.д. – нерегулярно, но системы, в которые включено экспертное знание, определяют нашу жизнь постоянно.
Примерами символических знаковых систем служат различные средства политической легитимизации, деньги; всё, что обладает стандартной ценностью и взаимозаменяемостью в любом наборе социальных контекстов.
Третий источник динамизма современности – рефлексивное усвоение знания – связан с конституирующим характером социального знания и социальных наук. Производство систематического знания о социальной жизни становится интегральной частью системы воспроизводства, уводящей социальную жизнь от неподвижной традиции. Рефлексивность современности выражается в «упорядоченном использовании знания об обстоятельствах социальной жизни в качестве составного элемента ее организации и изменения». Постоянная ревизия наличного знания о мире порождает радикальное сомнение, которое становится одним из важнейших экзистенциальных параметров высокой современности.
О рефлексивности
Рефлексивность современной общественной жизни обусловлена тем, что социальная практика постоянно преобразуется в свете поступающей информации и таким образом существенно меняет свой характер. Все формы общественной жизни частично конституируются самим знанием о них действующих лиц. Во всех культурах социальная практика регулярно изменяется в свете постоянно внедряющихся в нее открытий. Мы живем в мире, который целиком конституирован через рефлексивно примененное знание, и мы никогда не можем быть уверены, что любой его элемент не будет пересмотрен. Никакое знание в условиях современности не есть знание в «старом» смысле, где «знать» — значит быть уверенным. Это применимо в равной мере к естественным и общественным наукам, хотя в последнем случае можно привести некоторые дополнительные соображения.
Официальные статистические сведения относительно, к примеру, численности народонаселения, количества браков и разводов, преступлений и правонарушений и т.д., по-видимому, дают средства для точного изучения общественной жизни. С точки зрения пионеров натуралистической социологии, таких, как Дюркгейм, они представляют собой четкие данные, на языке которых соответствующие аспекты современных сообществ могут быть проанализированы более точно, чем там, где такие цифры отсутствуют. И все же официальные статистические сведения не являются лишь аналитическими характеристиками общественной активности; они вновь становятся сущностным элементом социального универсума, из которого берутся и подсчитываются. Составление официальной статистики есть само по себе рефлексивное мероприятие, отражающее те же открытия общественных наук, которые ими пользуются.
Институциональная рефлексивность приводит к качественному изменению внутриличностных психологических процессов, превращая индивидуальное Я в рефлексивный процесс. Что это такое мы сможем понять, обратившись к примерам из книги Гидденса «Трансформация интимности: сексуальность, любовь и эротизм в современных (модерновых) обществах» (1992). Гидденс обращается к исследованиям Фуко. В анализе сексуального развития Фуко справедливо утверждает, что дискурс становится конструктивным для той социальной реальности, которую он отображает, поскольку существует новая терминология для понимания сексуальности, идеи, понятия, теории, формулируемые в этих понятиях, просачиваются в социальную жизнь и перестраивают ее. Однако, согласно Фуко, этот процесс является фиксированным и односторонним вторжением «знания-силы» в социальную организацию. Не отрицая его связанности с властью, Гидденс рассматривает этот феномен скорее, как институциональную рефлексивность и при этом учитывает, что он находится в постоянном движении. Он институциональный, потому что является базовым структурным элементом социальной активности в современной обстановке. Он рефлексивный в том смысле, что понятия, вводимые для описания социальной жизни, рутинным образом входят и трансформируют ее — не как механический процесс, не обязательно контролируемым путем, а потому, что они являются частью паттернов действия, вбираемых индивидами или группами.
Экспансия институциональной рефлексивности — это отчетливо выраженная черта современных обществ, характерная для недавних периодов времени. Возрастающая географическая мобильность, влияние масс-медиа и множества других факторов подрезали традицию в социальной жизни, которая долго сопротивлялась современности или стала адаптироваться к ней. Непрерывное инкорпорирование знания не только устремляется в эту брешь; оно дает базовое побуждение для тех изменений, которые охватывают личные, равно как и глобальные контексты действий. В области сексуального дискурса сообщения по анализу и комментированию практической сексуальности имели больше далеко идущих последствий, нежели открыто пропагандистские тексты, консультирующие в поисках путей сексуального наслаждения. Доклады Кинси, равно как и те, что последовали за ними, имели своей целью проанализировать то, что происходит в данной конкретной частной сфере социальной активности, как и любые другие исследования такого рода. Тем не менее после своего появления они оказывали определенное воздействие, инициируя циклы дискуссий, повторных исследований и дальнейших дебатов. Эти дебаты стали частью широкой публичной сферы, но послужили также и тому, чтобы изменить направление взглядов на сексуальные действия и на вовлеченность в них. Несомненно, что «научное» выражение таких исследований помогает нейтрализовать моральные трудности относительно пристойности исследования частных сексуальных практик. Однако гораздо более важно, что усиление таких сигналов от исследователей вносит свой вклад в повышение рефлексивности на уровне обыкновенной повседневной сексуальной практики.
Фундаментальными чертами общества с высокой рефлексивностью являются «открытый» характер самоидентичности и рефлексивная природа тела. Для женщин, борющихся за освобождение от прежде существовавших гендерных ролей, вопрос «Кто я?», который Бетти Фрейден обозначила как «проблему отсутствия имени», всплывает на поверхность с особой интенсивностью. Во многом это относится также к гомосексуалам — как мужчинам, так и женщинам, — которые оспаривают господствующие гетеросексуальные стереотипы. Этот вопрос — один из тех, что относятся к сексуальной идентичности, но не единственный из них. Сегодня для каждого самость — это рефлексивный проект, более или менее продолжительное изучение прошлого, настоящего и будущего. Это проект, выполняемый среди изобилия рефлексивных ресурсов: терапия и разного рода самоучители, телевизионные программы и журнальные статьи.
Рефлексивность тела фундаментальным образом ускоряется с изобретением диеты в ее современном значении — как массовый феномен она берет свое начало не ранее, чем несколько десятилетий назад. То, что ест индивид, даже среди менее обеспеченных слоев, становится рефлексивно побуждаемым вопросом диетического выбора. Сегодня каждый человек в развитых странах, за исключением самых бедных, «сидит на диете». С возрастанием эффективности глобальных рынков не только пищевое изобилие, но и разнообразие пищевых продуктов круглый год доступно для потребителя. В таких обстоятельствах то, что ест человек, это дело его выбора, связанное с жизненным стилем и выстраиваемое с помощью огромного числа кулинарных книг, популярных медицинских трактатов, путеводителей по питанию и так далее.
Гидденс называет несколько основных черт современного (модернового) общества.
1. Развитые институты рыночных отношений, производство техники и товаров массового потребления (капитализм- индустриализм).
2. Либеральные институты надзора за деятельностью населения и контроля над средствами насилия (государственные и правовые институты).
3. Позитивная реакция индивидов и институтов на факторы инноваций.
В последние годы происходит распространение этих институтов и явлений по всему миру. Возникает феномен глобализации модернового общества. Измерениями глобализации являются:
1. Формирование мировой экономической системы и связанными с нею мировыми системами финансов и разделения труда.
2. Изменения роли институтов государства, вынужденных считаться с ТНК-ТНБ и международными неправительственными организациями.
3. Глобализация информационного вещания и обмена.
4. Формирование мирового гражданского общества.
В интервью, данном российским социологам С.Баньковской и А.Филиппову (2002) Гидденс отметил, что мир движется к системе, которую можно назвать «многослойное управление». Глобализация как реальность, открытая для создания множества организаций, которые делают для нас этот мир возможным.
К числу негативных сторон глобализации Гидденс относит увеличение неопределенности и рисков, фундаменталистскую реакцию на глобализм и космополитизм. К фундаментализму Гидденс относит не только исламский фундаментализм, но и рыночный фундаментализм, отрицающий национальное государство.
