Парменид вводит в философский обиход категорию "бытие", переведя метафизические
рассуждения из плоскости рассмотрения физической сущности вещей в плоскость
исследования их идеальной сущности. Тем самым философии придается характер
предельного знания, которое может быть лишь самопознанием и самообоснованием
человеческого разума. Благодаря своим всеобщим понятиям, среди которых, как считал
Гегель, исторически и логически исходной является категория бытия, разум способен
познавать в вещах и в самом себе то, что недоступно чувственному опыту. Бытие всегда
есть, всегда существует, оно неделимо и неподвижно, оно завершено. Это не бог и не
материя, и уж тем более не какой-нибудь конкретный физический субстрат. Это - нечто,
становящееся доступным нашему мышлению лишь в результате умственных усилий, в
процессе философствования.
Таким образом, философ ставит проблему тождества бытия и мышления, бытия и мыслей
о бытии. Сначала он разбирает логические возможности соотношения категорий бытия и
небытия, вскрывая ряд парадоксов; он их обозначает как "западни" на пути истины, попав
в которые разум начинает идти в неверном направлении.
Если признать небытие, то оно необходимо существует. Если это так, то бытие и небытие
оказываются тождественными, но в этом заключается видимое противоречие. Если же
бытие и небытие не тождественны, то бытие существует, а небытие не существует. Но
как тогда мыслить несуществующее? И Парменид приходит к выводу, что так мыслить
нельзя. Суждение о существовании небытия (несуществующего) для него принципиально
ложно. Но это, в свою очередь, порождает ряд других вопросов: откуда возникает бытие?
Куда оно исчезает? Как объяснить то, что бытие может перейти в небытие? Чтобы
ответить на эти вопросы, Парменид вынужден говорить о невозможности мысленного
выражения небытия. Но в этом случае данная проблема переходит в иную плоскость и
решается как проблема соотношения бытия и мышления.
Мышление и бытие, по Пармениду, совпадают, поэтому "мышление и бытие - одно и то
же" или "одно и то же мысль о предмете и предмет мысли".
С бытием Парменид связывает реальность существования мира, которая есть
одновременно и истинно сущее знание. В итоге перед нами предстает первый вариант
решения одного из коренных вопросов онтологии - проблемы бытия и мышления, а
значит, и познаваемости мира. При этом Парменид излагает свои взгляды так, как если
бы предвидел аргументы будущих его критиков, приписывавших ему упрощенное
понимание познания как простого совпадения бытия и мышления. Он различает простую
тождественность истинного знания и бытия и "тождественность с различием", когда
между ними нет полного совпадения. А это, в свою очередь, означает, что знание несет в
себе и свойства познающего субъекта, отражающего специфику мышления последнего.
Неподвижность бытия - это следствие логического рассуждения, в котором не должно
быть места противоречивым утверждениям.
Апори́иЗено́на— внешне парадоксальные рассуждения на тему о движении и множестве,
автором которых является древнегреческий философ Зенон Элейский (V век до н.
э.). Современники упоминали более 40 апорий Зенона, до нас дошли 9, обсуждаемые
в «Физике» и в других трудах Аристотеля, в комментариях Симпликия, Филопона
и Фемистия к Аристотелю[1]; одна апория из этих 9 приводится также у Диогена
Лаэртского[2], апории о множестве обсуждаются в диалоге Платона «Парменид».
Комментатор Элиас сообщает, что Зенон высказал 40 рассуждений (эпихейрем) о
множестве и пять — о движении[3]:
Он составил для своего учителя Парменида, который утверждал, что сущее одно по
виду, но множественно согласно очевидности,
