В повести Олега Павлова «Карагандинские девятины или повесть последних дней» описывается путешествие армейской похоронной команды с «грузом 200» в невыдуманное царство мёртвых. Где круг за кругом разворачивается борьба добра и зла за души людей. Это произведение удостоилось премий российских литературных журналов «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», а также премий «Русский Букер» и Александра Солженицына.
Букеровский лауреат Олег Павлов так же как и Сергей Довлатов служил в караульных войсках. Так же как и Довлатов, Павлов, караульный опыт использовал в своем творчестве. Впрочем, на этом сходство между писателями и заканчивается. Во всем остальном их можно считать антиподами. Если тексты Довлатова написаны короткими, точными фразами и наполнены иронией и юмором, то фразы Павлова куда более пространны и тяжеловесны, а содержание его книг наводит на мысль, что Павлов и после окончания службы продолжал смотреть на жизнь вокруг себя сквозь призму казарменно-лагерного ада. В одном из интервью Павлов сказал: «Я никогда писать легко не мог. Мне слова даются с трудом. Иногда я ощущаю внутри замок, зажим или заслонку, через которые надо пробиваться… Я вначале очень долго раскочегариваюсь, потому во всех моих вещах более сильные страницы идут от середины — и к финалу. Я долго набираю свободу».
Справедливость и честность этого признания автора можно оценить, если перечитать «Карагандинские девятины или повесть последних дней», выпущенную издательством «Время». Атмосфера книги мрачна, уныла и тосклива. Конец советской эпохи, забытый богом полигон, находящийся в глухой степи недалеко от Караганды. Полигоном управляет глухой прапорщик Абдуллаев и чем-то напоминающий юродивого солдат Алеша. Незадолго до увольнительной Алеша теряет зуб, и прапорщик отправляет рядового в лазарет, где царит такой же упадок и запустение: « Мыши в лазарете грызли так много разных лекарств, точно болели всем сразу, но еще и про запас, чтобы не болеть когда-нибудь потом. Только одного анальгина сжирали они за год несколько мешков. От таблеток мыши то храбрели до одури, то умнели, делаясь математиками, но только вот не дохли, ведь все медикаменты когда-то и прошли проверку на них, на мышах, прежде чем получить путевку в промышленное производство.»
Из цепких лап заведующего лазаретом Институтова высвободиться не так просто. И с удаленным, но не вставленным зубом, солдатик оказывается в составе похоронной солдатской команды, сопровождающей «груз 200» - тело погибшего на учениях солдата Мухина.
Чем дальше разворачиваются события книги, тем сильнее нагнетается атмосфера фарса, абсурда и гротеска, и вот уже два медбрата молодецкой наружности, называющие себя Жорж и Серж, играют резво в футбол в покойницкой. Действительность здесь перевернута, опрокинута, словно «придумана в издевку» над человеком. Марионетки тут кривляются, люди - терпят. Повесть опутана горькими словами как колючей проволокой зона. Это и есть зона, в которой уже сложно отыскать какое-то подобие нормальной человеческой жизни, той обыденности, что позволяет человеку проживать в согласии с собой, пусть жизнью не героической, без подвигов и свершений, но и без ноющей в душе раны, не беспредельной.
По сути, все герои книги, которые то мерзки, то жалки, потерпели поражение. Их проигрыш и в безоглядной дикости, ставшей усталой обыденностью. В душевном опустошении. В равнодушной покорности вечным переживаемым условиям. И приятии смерти, как конечном освобождении и искуплении. Хотя, может быть, в этом и есть вся суровая правда жизни - той жизни, что похожа на клетку. И все же, хочется вспомнить одну известное выражение: « Назвать отчаяние своим именем - значит уже победить его».
Сила писателя Олега Павлова, покинувшего наш бренный мир два года назад, состояла в том, что он все написанное пропускал через себя. Поэтому его книги останавливают внимание. Они возвращают чтению обязательность, делает его необходимым, значимым. Плотность языка, его зримость, когда все видишь и ощущаешь почти физически несмотря на вязкий, почти иррациональный туман внесобытийной силы, такого устройства жизни, какая есть.
