«Кысь» (1986–2000) является первым романом Татьяны Толстой и одновременно последним ее художественным произведением. Перед нами, по словам одного из интерпретаторов, «сложное жанровое образование, включающее элементы памфлета, фантастики, философского исследования и мифологии».
Действие в романе происходит почти через двести лет после Взрыва, повернувшего историю вспять, к средневековью, в городе на семи холмах — бывшей Москве, смена названий которого отражает череду исторических переворотов (Сергей-Сергеичск, Федор-Кузьмичск, Кудеяр-Кудеярычск).
Основная проблема романа — поиск утраченной духовности, внутренней гармонии — реализуется через символический образ Книги. Утраченная духовная культура, погубленная катастрофой, воплощена в книгах. Однако культура эта — мертва, ибо ее жизнь не в отвлеченных черных знаках на белом фоне — буквах, а в людских Словах, сознаниях.
Главный герой романа, юный Бенедикт, родился в результате мезальянса: мать его потомственная московская интеллигентка из «прежних», а отец голубчик-мутант. Бенедикт, давно уже осиротевший, служит переписчиком книг. Печатные же издания находятся под запретом, а за нарушителями-книгочеями охотятся инквизиторы – так называемые Санитары. Бенедикт – фанатичный читатель, боготворящий книги. По ходу развертывания сюжета происходит печальная эволюция героя: «“благословенный” русский мальчик, жадный до высокого слова и готовый жизнь положить за “главную книгу”, оказывается одним из главных Санитаров».
В «Кыси» прекраснодушный интеллигент-шестидесятник Никита Иванович наивно надеется на то, что просвещение сможет принести немедленные плоды в моральной сфере: «…чаю возрождения духовного! Пора бы уж! Чаю братства, любви, красоты. Справедливости. Уважения друг к другу. Возвышенных устремлений. Желаю, чтоб место мордобоя и разбоя заступил разумный, честный труд, рука об руку. Чтобы в душе загорелся огонь любви к ближнему». Однако автор относится к этим чаяниям с нескрываемым ироническим скепсисом. И если бы в романе Толстой речь шла только о нравственной деградации главного героя под влиянием прочитанных фолиантов, это наверняка не обратило бы на себя особого внимания и не вызвало бы споров и упреков. Однако в «Кыси» ситуация принципиально иная: мы видим, что автор озабочен не столько нравственным обликом персонажа, сколько его интеллектуальным уровнем, который нисколько не меняется в лучшую сторону от перманентного, поистине запойного чтения. В фокусе внимания Толстой оказывается то обстоятельство, что Бенедикт, с увлечением «проглотив» не одну тысячу книг, остается все таким же безнадежно тупым «голубчиком». В этом отношении показательны диалоги, которые Бенедикт ведет с интеллигентным Никитой Ивановичем в финальной части произведения, они демонстрируют воистину удручающее умственное убожество героя-книжника.
Обратившись к образу Бенедикта, мы без особого труда обнаружим в структуре его характера черты и свойства, хорошо знакомые нам по героям рассказов Толстой, написанных ранее. Прежде всего Бенедикт, как и большинство толстовских персонажей, является мечтателем, «зависающим» между окружающей его грубой эмпирической реальностью и миром собственных прекрасных грез. Не случайно Никита Иванович, интеллектуал из «прежних», называет его «мечтателем и неврастеником». Мечты героя «Кыси» порой носят откровенно сниженный, обывательский характер – в этих случаях они, естественно, связаны с достижением карьерных высот и материального благополучия. Бенедикт унаследовал склонность к весьма своеобразному чтению от всем известного гоголевского персонажа, лакея Петрушки, которому «было совершенно все равно, похождение ли влюбленного героя, просто букварь или молитвенник, – он все читал с равным вниманием; если бы ему подвернули химию, он и от нее бы не отказался. Ему нравилось не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит». И действительно, причина умственной стагнации Бенедикта, очевидно, состоит в том, что его чтение носило чисто механический характер бездумного восприятия знаков. Очевидно, именно это имеет в виду Никита Иванович, когда заявляет герою: «Читать ты по сути дела не умеешь, книга тебе не впрок, пустой шелест, набор букв». Характеры персонажей подавляющего большинства художественных произведений Татьяны Толстой четко прорисованы и обладают определенной внутренней логикой, которой автор неукоснительно следует. Роль сказочно-мифологического начала в рассказах Толстой весьма велика, однако, несмотря на это, ее герои и героини в своих действиях и устремлениях в общем и целом не выходят за четко очерченные рамки соответствующих бытовых и психологических мотивировок. У читателя не возникает ни малейших сомнений относительно органичности и объективной обусловленности любого поступка каждого из персонажей писательницы. При этом Толстая универсализирует моделируемую в художественном тексте индивидуальную житейскую ситуацию, всякий раз обнажая общечеловеческое содержание даже в предельно низменном и пошло-обывательском.
