Владимир Семенович Маканин (р. 1937) — самый последовательный и «творчески-полемический»[3] продолжатель традиций городской прозы Ю. Трифонова в литературе «сорокалетних». Писатель воспринял художественный мир Трифонова как интересную ему систему сюжетов, образов, мотивов, что позволило развивать трифоновские идеи, спорить с ними, насыщать повествование о повседневности города мифопоэтическими элементами.
В 1965 г. состоялась публикации первого романа Маканина «Прямая линия», затем последовали годы поиска своей темы, манеры письма, освоение жанрового диапазона. Своеобразным итогом этих исканий явилась «Повесть о Старом Поселке» (1974), в которой обозначились важнейшие пространственные образы прозы раннего Маканина — барак и поселок. Барачно-поселковый быт интересен писателю как место формирования «серединного человека».
Во второй половине 1970-х гг. Маканин отходит от мифопоэтики ранней прозы и сосредоточивает внимание на «самотечности» жизни большого города. Герои произведений, бывшие провинциалы, пытаются вписаться в столичный социум, но у Маканина «Москва — не трифоновская обжитая, облюбованная и элегически освещенная “малая родина” природного москвича, а “большой город”, своими законами жестко противостоящий житейскому и этическому опыту посланца поселковой и барачной России»[4]. Городская «самотечность» подавляет героев, подчиняет их ускоренному темпу жизни.
Способом обнаружения истинного лица героя, а также выходом из «самотечности жизни» становятся в прозе Маканина конфузные ситуации — ситуации обнажения человеческой сущности. Такими ситуациями становятся череда удач в судьбе Ключарева и полоса неудач в судьбе Алимушкина («Ключарев и Алимушкин»), измена и болезнь жены Игнатьева Симы («Река с быстрым течением»), изгнание Мити Родионцева из свиты директора («Человек свиты»), появление в окружении Толи Куренкова героя- «удачника» («Антилидер»), то есть ситуации, нарушающие привычный ритм жизни, выбивающие из привычной колеи и заставляющие искать и обнаруживать в себе скрытый интеллектуальный, нравственный, духовный потенциал. Необходимость погружения героев в «конфузные ситуации» обоснована писателем в повести «Голоса» (1982): «Человека стало возможным выявить, не обобщая — достаточно было стронуть этого человека с места, заставить его невольно или вольно нарушить житейское равновесие, все равно где — в отношениях с женой, на службе или в захудалом пансиона- тике... Потеряв на миг равновесие, человек обнаруживался, выявлялся, очерчивался индивидуально, тут же и мигом выделяясь из массы, казалось бы, точно таких же, как он».
Герои Маканина, как назвал их критик Л. Анненский, — «серединные люди», тяготятся одиночеством и стремятся к общению, соучастию, содействию. Заурядность героя писателем откровенно декларируется: «Ключарев был научный сотрудник, кажется, математик — да, именно математик. Семья у него была обычная. И квартира обычная. И жизнь тоже, в общем, была вполне обычная — чередование светлых и темных полос приводило к некоей срединности и сумме, которую и называют словами “обычная жизнь”» («Ключарев и Алимушкин»). «Серединный человек» Маканина — это герой, мыслящий стереотипно, живущий без идеалов и принципов, приспосабливающийся к среде и окружению, дистанцирующийся от политики и общественной деятельности, сосредоточенный на семье и работе. Как правило, это герой-неудачник, который завидует «удачникам». «Удачник» — образец маканинского словотворчества, который воспринимается как синоним слова «счастливчик».
Механизм поведения героя-неудачника раскрыт Маканиным в повести «Антилидер» (1980): Толя Куренков одержим странным недугом — неспособностью мириться с чужим успехом, богатством, умом, талантом. При появлении в компании старых друзей человека, имеющего какие-либо исключительные свойства, Куренков «чувствовал себя примерно так, как чувствуют люди надвигающуюся болезнь». Антилидер — типичный «серединный» человек, «смирный и терпеливый», «не научившийся качать права», «муж как муж». Герой был бы совсем зауряден, если бы не анти- лидерский защитный механизм, который можно определить как «инстинкт справедливости, какой-то социальный рефлекс»: «Если кто-то над другим возвышается — он его не любит». Куренкова раздражают не какие-то конкретные вещи, а привилегированное положение человека, разрушение привычного равенства всех членов компании.
«Антилидер» — социальная маска. У Куренкова антилидерские черты в детстве и отрочестве практически не проявляются, тогда как в зрелом возрасте собственная заурядность, поставленная перед лицом чьей-то исключительности, начинает мучить героя, пробуждает чувство неприязни и даже ненависти к «удачникам». На наш взгляд, Маканин стремился показать в судьбе Куренкова трагедию усредненного человека, не способного проявить себя иначе, кроме как в поединке с героем-«удачником». Понимая своего героя, писатель не принимает ни формы, ни сути его протестных настроений и поступков, поскольку подобная сосредоточенность на жизни других людей свидетельствует о бедности внутреннего мира и отсутствии нравственной и духовной оси, позволяющей сохранять чувство собственного достоинства без назойливых сравнений с окружающими.
Финал антилидера во многом предопределен его социальной маской: истратив последние душевные силы на неприязнь к весельчаку Тюрину и красавцу Сыроиевцеву, Куренков ввязывается в случайную драку и попадает в тюрьму. В условиях тюремного заключения герою поначалу попадается фальшивый «удачник» Большаков, но оппозиция Куренков - Большаков быстро снимается, а подлинный конфликт назревает в финале повествования. Сцена омовения Куренкова в бане выглядит символическими похоронами героя: «Он был худой-худой, он никогда таким не был. Лицо было темное. И тело темное». Припрятанный нож, метаморфозы внешности героя свидетельствуют о том, что среди заключенных появился такой лидер-«удачник», который не оставляет антилидеру шансов остаться в живых.
