К писателям натуральной школы относится и Дмитрий Васильевич Григорович. Новаторством и яркой реалистичностью замысла отличалась первая повесть Григоровича «Деревня» (1846).
В повести «Деревня» автор поведал трагическую историю деревенской девушки-сироты, выданной барином за нелюбимого. В повести проявилась ориентация на принципы «физиологического очерка». Основное внимание Григорович уделяет не анализу чувств и мыслей героини, а изображению событий, внешности действующих лиц, деталям обстановки. Сильной стороной повести явилась резкая критика крепостничества, в условиях которого человеческая судьба и жизнь зависят от прихоти господина.
Деревня» была, по словам И. С. Тургенева, «по времени первая попытка сближения нашей литературы с народной жизнью».
Подлинную литературную славу Григоровичу принесла вторая его повесть «Антон Горемыка» (1847). Задавленный нуждой и произволом мужик, герой произведения, становится воплощением лучших качеств национального характера, самораскрытию которого мешает гнет крепостного права. Фигура всесильного управляющего рисуется в сатирических красках. Протест против бесчеловечных порядков звучит здесь еще сильнее, чем в «Деревне».
В «Антоне Горемыке» Григорович преодолел односторонность «физиологического очерка» и приблизился к роману. Повесть была единодушно одобрена писателями и критиками. М. Е. Салтыков-Щедрин, Л. Н. Толстой и др. указывали на воспитательное значение «Антона Горемыки».
В разработке крестьянской темы Д.В. Григорович исходит из знакомства с народной поэзией, особенностей народной речи. В повестях «Деревня», «Антон Горемыка» он воспроизводит черты крестьянского быта: супрятки в деревне, занятия женщин «каждая с каким-нибудь делом, прялкою, гребнем или коклюшками». Писатель подмечает описание костюма деревенских баб: бабы позажиточнее в «высоких кичках», обшитых блестками и позументом с низаными подзатыльниками, в пестрых котах и ярких полосатых исподницах; кто победнее – попросту повязав голову писаным алым платком, врозь концы, да натянув на плечи мужнин серый чупан…2. Описывает Григорович и красный товар заезжего в село Кузьминское купца-торгаша: «запонки, намистья, стеклярус, свертки кумача» и т.д. Писатель прибегает к описанию ландшафта: дорога к Люблинской водяной мельнице, описание берега Оки, деревни Антоновки («Пахотник и бархатник»).
В качестве эпиграфов писатель использует русские простонародные песни, пословицы и поговорки, усиливающие воспроизведение социальных картин и как бы предопределяющие трагические судьбы крестьянских героев, подчеркивая повествование о горькой жизни крестьян. Так, эпиграф из народной песни «Далеко в глухой сторонушке вырастала тонкая белая береза…» символизирует безысходность жизни крестьянки, так же как и пословицы: «Чужую беду руками разведу, а к своей так ума не приложу», «Живи, коли можется, помирай, коли хочется», «Господин, что плотник, что захочет, то и вырубит».
Д.В. Григорович воссоздает картины сельского труда с его календарной обусловленностью. Писатель отмечает: «В сельской трудовой жизни, особенно с апреля до октября, время пролетает с неимоверной быстротою; не успеешь кончить с одной работой, смотришь, уже другая наготове… Руки неутомимо работают, пот льется ручьями в продолжение целых шести месяцев»5. Вместе с тем использование этнографии и фольклора в произведениях Григоровича имеет свою специфику. Они создают общий фон, картины быта, вплетаются в сюжет, дополняют представление об образе героя и окружающей его обстановке. Фольклор проецирует и поэтизацию образов, их некоторую соотнесенность с народной поэзией – сказками, песнями («Деревня», образ Акулины). В повести «Антон Горемыка» фольклор носит характер бытового явления. В манере изложения фольклорно-этнографического материала Григорович приближается к Далю.
Писатель также обращается к фольклору и этнографии как иллюстративному внешнему колориту для изображения и идиллических картин народной жизни, и самих крестьянских персонажей («Пахарь», 1853). Он стремился разглядеть поэтические начала в крестьянском труде, в занятиях крестьян: в пахоте, в уборке, обряде «обряжения» последнего снопа, мудрости крестьянина, единении его с природой и родной землей. Именно в этом укладе сельской жизни народа, по мнению Григоровича, можно увидеть «настоящее русское поле», услышать народную речь и настоящую русскую песню и ощутить причастность к народному миру: «Сладко забьется ваше сердце, если только вы любите эту песню, этот народ и эту землю»6.
