Ранние поэмы

Есенин «В годы революции был всецело на стороне Октября, но принимал все по-своему, с крестьянским уклоном», - поэт ассоциирует крестьянский рай с революционной идеей, с новым образом России. Есенин в поэмах изображал революцию как восстание природы, после которого воцарится рай: «Да здравствует революция \ На земле и на небесах!» («Небесный барабанщик»)

О революционных событиях здесь рассказывается на языке религиозной образности, Лель пастушок, тихий инок превращается в пророка, тема социального бунта перерастает в богоборчество («Отчарь», «Инония»). Религиозному содержанию маленьких поэм соответствовали мистическая образность. Это с особой силой отразилось в поэме «Инония», в которой было больше не политического, а метафизического смысла. «Инония» посвящена библейскому пророку Иеремии. Его левохристианские позиции были близки к богоборчеству, породили тему бога в иной, послереволюционной России. Желая видеть в Инонии светлую, беспечальную страну, он отверг Христа как символ страдания, как образ истязаемой плоти. Не желая воспринимать спасение «через муки Его и крест», он писал: «Тело, Христово тело / Выплевываю изо рта».

Космическая образность и акцентный стих есенинского «Небесного барабанщика» напоминают стихи его вечного соперника Маяковского. Однако Есенин вступает в схватку с Богом, признает себя давним союзником новой власти: «Небо – как колокол, / Месяц – язык, / Мать моя – родина, / Я – большевик» («Иорданская голубица»). Это поэма, в которой Есенин и радовался гибели старой Руси во имя «вселенского братства людей», и искренне оплакивал «отчалившую Русь»

За маской уверенного в себе наследника Васьки Буслаева временами появляется прежний тихий пастушок с явными автобиографическими чертами: Только знаю библию да сказки,\ Только знаю, что поет овес при ветре…\ Да еще\ По праздникам\ Играть в гармошку.(«Сельский часослов»). В «Сельском часослове» помимо темы Третьего Завета, было выражено и некоторое смущение лирического героя по поводу своей религиозной революционности.

Поздние

Поздние поэмы отличаются своей поэтикой: идейная эволюция поэта сопровождалась и определенным отбором средств художественного выражения. Мы не встречаем здесь библейской символики, здесь нет излишне усложненной образности; нет нарочито грубой лексики и натуралистических описаний в духе «Москвы кабацкой». Ничего не теряя в своем лиризме, он отличается реалистической ясностью и художественной простотой.

В есенинские стихи отчетливо входит история. Автор хочет сказать, что родина, в которую он вернулся, стала чужой: «Язык сограждан стал мне как чужой, / В своей стране я словно иностранец» («Русь советская»). Поэт с удивлением и тревогой отмечает произошедшие в родной деревне изменения: сбитый с церкви крест, настенный календарь с портретом Ленина вместо иконы, комсомолка-сестра, открывающая, как Библию, «Капитал» Маркса. Эта поэма написана в обобщающем плане: здесь сравнительно мало зарисовок быта, главенствующее положение занимает напряженная работа мысли: «И в голове моей проходят роем думы:\ Что родина?\ Ужели это сны?».

Душой Есенин остается с Русью уходящей, с жеребенком, который не может угнаться за поездом, с псалтырью, а не Марксом с народной песней, а не агитками Демьяна Бедного или Маяковского. В гораздо большей, чем ранее, степени входит не только история, но и есенинская биография. Как и Маяковский, поэт вводит в стихи своих родных, подробности своей жизни. Прежние образы инока, пастуха, хулигана сменяются лирическим героем, максимально близким автору.

Анна Снегина

Проблематика 

Есенин описал дореволюционные беды крестьян, но ввел в сюжет и проблему послереволюционных напастей. Крестьянину плохо и от деникинцев, и от советских налогов. Национальный характер С. Есенин выразил в образе старухи-мельничихи, которая интерпретирует конфликт криушан и радовцев, убийство старшины как начало погибели деревни, модель войны крепких, хозяйственных мужиков и мужиков нищих. Она не романтизирует революционность Прона: «Булдыжник, драчун, грубиян». Прон для С. Есенина - новое проявление национального характера. Он - мятежник новой формации. Еще один современный тип - Лабутя, его принцип - жить «не мозоля рук»/ он «хвальбишка и дьявольский трус». Не случайно Прон и Лабутя - братья. Современный, новый мужик - «Фефела! Кормилец! Касатик! / Владелец землей и скотом, / За пару измызганных «катек» / Он даст себя выдрать кнутом». Есенин показывает Драматические метаморфозы в национальном характере, победа дьявола в душе крестьянина, исход из России Богородицы и всех святых. В душе мятежного крестьянина - Ленин, потому Сергей говорит именно криушанам: «Он - вы». Жизнь и крестьян-праведников, и крестьян новой формации по сути трагична. 

Поэтика

В романе героев отсутствует логика, она развивается интуитивно. В описании нереализованного любовного желания, не выраженных определенно романтических отношений героев, смены чувств и настроений проявилась импрессионистическая поэтика. С. Есенин в образах-намеках создал поэзию импульса, впечатления, интуиции.

Так, интимный сюжет о влюбленности героев, об их незавершенной любви развивается в поэме как череда фрагментов, цепь чувственных. состояний:

• безотчетное чувство в шестнадцать лет;
• равнодушие Сергея в 1917 г. («Теперь бы с красивой солдаткой / Завесть хорошо роман»);
• встреча Сергея и Анны после его болезни, их интуитивное, безотчетное влечение друг к другу («Не знаю, зачем я трогал / Перчатки ее и шаль», «По-странному был я полон / Наплывом шестнадцати лет»);
• встреча после гибели мужа Анны на войне, ее обидные слова о трусости Сергея, сцена у мельника с ностальгией по любви («Тогда я всю ночь напролет / Смотрел на скривленный заботой / Красивый и чувственный рот»);
• письмо Анны из эмиграции, в котором опять же - любовь-намек («Но вы мне по-прежнему милы»)
• И, наконец, только в последней строфе поэмы обозначена определенность в их отношениях, происходит момент узнавания чувства, открытия любви («Мы все в эти годы любили, / Но, значит, / Любили и нас»)

Итак, в любовной линии повествования описаны изменения в отношениях Сергея и Анны. Сам сюжет построен по принципу фрагментарности, как ряд лаконичных эпизодов, в которых лирический комментарий занимает не меньшее место, чем событийность. Развитие любовного сюжета зависит от случая, персонажи в нем достаточно инертны, как бы ведомы стечением обстоятельств. Благодаря этой особенности усиливается лиризация действия, на первый план выдвинут мир чувств, доминирует поэтика впечатления от происходящего, что является признаком импрессионистской эстетики.