В творчестве 1910-х гг. отражено представление писателя о том, что в XX веке мир достиг предельного, но часто не замечаемого людьми духовного распада. События первой мировой войны обострили и закрепили это ощущение, что отразилось в рассказе «Господин из Сан-Франциско» (1915). Бунин не раз отмечал мысль о гибельности западной цивилизации и буржуазного прогресса: «Я с истинным страхом смотрел всегда на всякое благополучие, приобретение которого и обладание которым поглощало человека…»
Именно эта идея лежит в основе сюжета рассказа «Господин из Сан- Франциско». Его герой — обобщенный образ «хозяина жизни». Многие годы он все свои силы тратил на то, чтобы обрести прочный материальный достаток. Лишь в 58 лет, став господином, хозяином, перед которым, по его мнению, все должны раболепно преклоняться, он решил позволить себе отдохнуть и насладиться всеми радостями жизни. Как и все в его существовании, это путешествие, во время которого он должен был «наслаждаться солнцем Южной Италии, памятниками древности», посетить Венецию, Париж, посмотреть бой быков в Севилье и т.д., четко рассчитано и продумано.
Но за всем этим стоит крайний эгоцентризм (радовался в большей степени за себя), потому что господин и здесь остается «хозяином жизни»: он потребитель предоставляемых ему богатством материальных благ и культурных ценностей, принимающий как должное подобострастие и услужливость окружающих. Так возникает обобщенный образ господина, поклоняющегося «золотому тельцу», верящего в его всемогущество, самоуверенного и кичливого. Но с помощью тщательно подобранных деталей Бунин показывает, что за всей внешней респектабельностью стоит бездуховность и внутренняя ущербность: недаром так тщательно описан процесс переодевания господина, детали его костюма, а в портрете подчеркивается все то же поклонение богатству. Какое-то искусственное, неживое начало пронизывает и описание других пассажиров корабля, на котором плывет господин, механистичность чувствуется в заведенном на нем распорядке. Даже пара влюбленных оказывается не настоящей, а нанятой за деньги, чтобы развлекать публику. Также капитан, выглядящий как сильное божество, на деле лишь неуверенный в себе человек, надеящийся в случае катастрофы на телеграфный аппарат. В целом жизнь роскошного океанского лайнера — это модель современного буржуазного мира. На вершине его (на верхних палубах, где отдыхают подобные господину «хозяева жизни») расположены рестораны, бары, бассейны, модно и богато одетые люди кружатся в танце, заводят знакомства, флиртуют. А в его глубинах (трюм корабля) идет каторжная работа тех, кто обеспечивает веселое и беззаботное времяпровождение господ. Здесь впервые звучат гуманистические интонации в повествовании автора: мы понимаем, какова доля этих людей, обливающихся потом целыми днями в жаре и копоти за гроши. Также подобные интонации мы слышим и когда семью из Сан-Франциско везет на Капри маленький пароход: Господин видит как бы налепленные друг на друга домики, грязные, исшарпанные — это и есть настоящая Италия, чего не хочет знать и понимать Господин. Ему гораздо удобнее думать, что все прекрасно и счастливо вокруг, ведь он имеет право на такую иллюзию — у него есть деньги.
Но детально очерченная картина начинает приобретать символическое значение. Символично название корабля — «Атлантида». Это как бы островок погибающей цивилизации, а также футляр, который не хочет, но в конце концов окажется во власти бушующего вокруг океана жизни, неподвластного человеческим желаниям и равнодушного к ним. Эту смысловую грань поддерживает эпиграф к рассказу, взятый из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий!» — он создает предощущение катастрофичности и смерти. Символом приближающейся катастрофы становится и сирена на палубе, которую впрочем никто не слышит. Мотив глухоты частотен: прекрасные звуки оркестра заглушают ужасный лязг машин в трюме.
Именно жизнь и смерть становится главной философской основой этого произведения, сюжет которого составляет неожиданная смерть господина, нарушившая его продуманный план и заведенный распорядок. Так завершается иронически переосмысленная «одиссея» героя. Поражает отношение окружающих к его смерти: никто не желает задуматься над этим таинственным явлением, а лишь стараются сделать все, чтобы смерть господина не помешала другим бездумно продолжать наслаждаться эфемерными благами жизни.
Парадоксально завершается кольцевая композиция рассказа: бывшего миллионера сначала помещают в «самый маленький, самый плохой, самый сырой и холодный номер в гостинице», где он умер, а затем на том же корабле его тело отправляют в обратный путь — только теперь не в роскошной каюте на верхней палубе, а в черном трюме «Атлантиды». В этом тоже чувствуется гуманистическая направленность рассказа — автор указывает на то, как люди следуют не реально человеческому чувству, а логике вещей: богатый Господин мертв, еще и подмочил репутацию отеля — нет нужды больше заботиться о его семействе, тем более, сочувствовать им.
Мотив адского огня, возникающий при описании недр корабля, где трудятся кочегары, развивается и углубляется благодаря появлению символического образа Дьявола, следящего за кораблем: ему дано знать о людях то, что неведомо им самим, на что они даже не обращают внимания в захватившей их безумной и бесполезной Жизни. Образ Дьявола символичен еще тем, что подлинный хозяин жизни, судьбы — он, а не возомнившие себя ими люди на корабле.
Но есть в мрачном рассказе Бунина и совершенно иной идейнообразный гуманистический центр: царству зла, захватившего мир и души человеческие, противостоит образ прекрасного первозданного мира, где люди чувствуют свою глубинную связь с природой и Богом, утраченную буржуазно-собственнической цивилизацией. Антитезой призрачному миру «Атлантиды» выступает поэтическое описание утра на Капри и абруццких горцев, спускающихся по «древней финикийской дороге, вырубленной в скалах» и славящих Богородицу и этот благословенный край: «Шли они — и целая страна, радостная, прекрасная, солнечная, простиралась под ними …». Эта бесконечность Божьего мира противостоит крушению и концу буржуазной цивилизации и вносит в рассказ светлую ноту веры в высшую красоту и справедливость, преображающую человеческую душу.
