В целом, по сравнению с предвоенным периодом, в культуре США 1940— 1950-х годов очень заметна смена мировоззренческих приоритетов. Если прежде интеллектуальную моду диктовал Маркс, то теперь — Фрейд. Соответственно в центре внимания — не классовый конфликт, а Эдипов комплекс, не поиск социальной справедливости, а проблематизация норм общественного бытия как такового. Уход от обсуждения актуальных вопросов политики и идеологии происходил на фоне экономического процветания, «сытого», «самодовольного» десятилетия, как нередко обозначаются в социальной истории США 1950-е годы: сосредоточенность на внутреннем, частном, приватном (как своего рода роскошь) в этих условиях стала доступна даже тем, кто прежде не мог ее себе позволить. Быстрый количественный рост среднего класса создает иллюзию, что никакого другого (других) в Америке просто нет, что все американцы обитают в благополучных пригородах, исправно ездят в авто на «беловоротничковую» работу и наслаждаются досугом в кругу «нуклеарных» семей. Эта идиллия была, конечно, во многом иллюзорна и к тому же обнаруживала малопривлекательную психологическую «изнанку».
Вездесущность и навязчивость масскультурного рынка, бессознательный конформизм, но более всего подозрительность и добровольно-принудительная сплоченность, развитию которых способствовали страхи «холодной войны», — все это создавало климат, в котором мыслящий человек, сколько бы он ни охранял и ни культивировал свою приватность, чувствовал себя неуютно, «не дома». Видимое благополучие было чревато неврозом, и симптомы его не замедлили проявиться.
Из всех родов искусства, как и ранее в XX веке, на социальную ситуацию наиболее остро реагировали драматургия и театр. В американской драматургии 1940—1950-х доминировали три яркие фигуры, становление которых относилось еще к довоенному периоду. Общая тема Ю. О'Нила, А. Миллера и Т. Уильямса — личность в конфликте с миром, господствующими в нем ценностями, а также с проекциями-конструктами собственного воображения, — личность, необратимо разрушаемая временем и безнадежной внутренней борьбой.
- Драма названа в честь того транспортного средства, на котором героиня добиралась до дома сестры. Когда Бланш приехала, она обронила реплику: «Сказали, садитесь сперва в трамвай — по-здешнему Желание, потом в другой — Кладбище». В этой цитате скрыт смысл названия пьесы: именно желание приводит изломанную, забитую женщину в могилу. Она всю жизнь подчинялась своим внутренним импульсам и стремлениям, не считаясь с реалиями окружающего мира. В поисках любви, единственной абсолютной ценности, красавица растрачивала себя в любовных похождениях. В надежде обрести былую роскошь она проматывала имение. Пытаясь заглушить боль от столкновения с действительностью, она подчинилась страсти к выпивке. Повинуясь мечте о семейном приюте в гостях у Стеллы, она поехала в Новый Орлеан, хотя с самого начала было понятно, что ей там совсем не место. Но так уж она устроена: всегда выбирать «Желание», даже если оно ведет на кладбище. Но Уильямс не считает это следствием избалованности и распущенности нравов. Он видит в своем творении утонченность и изощренность духовно развитой личности, которая нашла свободу в себе и предпочла одинокий, красивый бунт против конформизма трусливому приспособленчеству сестры.
- Другой смысл заключается в параллелизме названий: трамвай «Желание» и дом «Мечта». Когда мечта пошла с молотка, ничего не остается делать, кроме как влачить свою жизнь на поводу у более определенных и менее возвышенных стремлений – упасть с небес на землю. Бланш мечтала об изысканной аристократической обстановке, о безмятежности и отрешенности от быта и рутины, но все ее порывы были грубо приперты к стене. Остались лишь жалкие потуги самой на этой стене не повеситься: потакать своим инстинктам и слабостям, жить воображением и ложью, надеяться вопреки всему.
- Еще один вариант – жестокая ирония судьбы: героиня желала использовать последний шанс и воплотить свое желание прильнуть к домашнему очагу, устроиться в жизни. И этим устройством, последним пристанищем, с которым ничто не сравнится в спокойствии, стал для нее именно сумасшедший дом. Там ее душевная болезнь была повергнута в забвение. А ведь в этом и заключалась сущность ее желания – обрести покой.
О чем пьеса?
Разорившаяся аристократка средних лет приезжает в Новый Орлеан, якобы в гости к сестре. На самом деле, это ее единственная надежда на кров, ведь у госпожи Дюбуа нет ни работы, потерянной из-за распутного поведения, ни родовой усадьбы, проданной за долги, ни семьи. Ее муж покончил с собой, родители умерли, детей нет. Стелла встречает Бланш с распростертыми объятиями, она добра и посредственна, поэтому убожество и пошлость быта ее не смущают. Гостья же, напротив, таит в себе богатый внутренний мир, грациозно витающий в облаках ее фантазий и предрассудков. Только вот Стенли, муж хозяйки дома, не разделяет восторгов супруги. Ему родственница не нравится, ведь в ней он видит только пышность речей и высокомерие, поэтому в нем обостряется сословная вражда к избалованной барыньке. На ней и строится конфликт в пьесе «Трамвай „Желание“».
Бланш всерьез заинтересовала друга Ковальски – Митчела. Он даже намерен жениться на незнакомке, так она его зацепила своей таинственностью и трагической прелестью. Но Стенли выдает ему загадки южной принцессы одну за другой: вела легкомысленный и распущенный образ жизни, за него же была изгнана из города и лишена работы. Иллюзии разрушаются, и жених отказывается от своего намерения. Последняя надежда героини уходит вместе с ним.
Экзальтированность, образованность и манерность делают Бланш лишней в мире «среднего человека». Стенли чувствует в ней угрозу и изводит ее не просто так. Его месть за обиду слишком изощренная для обычного работяги с окраин, который услышал, что он не джентльмен. Для него сестра жены становится символом того буржуазного, шикарного образа жизни, которого ему никогда не достичь. Он и хочет, и ненавидит его. Такое же отношение у него вызывает хрупкая и красивая гостья. Он желает ее и презирает, она выводит его из обычного рутинного оцепенения, пробуждая в нем такие эмоции, которых он и сам в себе не знал, и осознать так и не смог, как и все его окружение. Пьеса Уильямса «Трамвай „Желание“» — история про то, как идеализм и подлинное нравственное чувство борются ограниченностью и беспринципностью умеренной середины. В финале героиня подвергается сексуальному насилию и сходит с ума. Ее увозят в сумасшедший дом. Это и есть приговор варварской и узколобой толпы возвышенным мыслям и сильным чувствам.
Главная мысль произведения намного шире, чем выяснение отношений. Идея пьесы «Трамвай „Желание“» в том, что культура обречена на гибель перед лицом вульгарного «массового человека», уверенного в себе до обожания. Это социальный конфликт, где Бланш и Стэнли – образы – символы, которые олицетворяют два общественных слоя, непримиримых во взаимной вражде. Перед нами больше, чем столкновение характеров, перед нами противоборство человеческих идеалов и рутинной правды жизни.
Первостепенное место в пьесе «Трамвай „Желание“» отведено проблеме сосуществования утонченного, духовно-развитого человека и грубой, жестокой реальности, которую создают пошлые, недалекие люди вроде Стенли. Психологизм Уильямса заключается в проявлении интереса к противоречивому внутреннему миру даже самого неприглядного героя. Духовная непобедимость Бланш состоит в том, что она, обреченная на погибель в прагматическом обществе, не отрекается от своих идеалов, не уступает своих позиций, в отличие от своей апатичной сестры, которая довольствуется кино и картами. Возвышенные идеалы – это психологическая защита людей от пережитого ими крушения всех надежд. Если героиня поступится своими взглядами, у нее больше ничего не останется.
Насилие, которое Стенли совершил над Бланш, подводит итог ее исковерканной жизни. Реальность в лице пошлых и примитивных людей насилует ее иллюзорный внутренний мирок. В этом деловом и расчетливом мире все пущено в ход, ничего не простаивает, поэтому героине тоже определили место, соответствующее ее функционалу. Ею беззастенчиво пользовались, но порок не проник в ее сущность. Она была брошена на произвол судьбы и всегда зависела от доброты случайных людей, поэтому нельзя никого винить в создавшемся положении.
«Я создаю воображаемый мир, чтобы укрыться от реального, потому что никогда не умел приспособиться к нему» — так о себе говорил сам автор пьесы «Трамвай „Желание“». В образе героини он воплотил собственную душу, полную страха перед тем, что творится за ее пределами.
