.
- Сатирические стихотворения Н.А.Некрасова. Художественное своеобразие.
- Романы И.С.Тургенева о «лишних людях». Тематика и проблематика. Образная система. Приемы создания образа «лишнего человека».
- Творчество Ф.М.Достовского 40-50-х годов. Идейные и художественные установки писателя.
1. Для сатирических произведения Некрасова характерна едкая ирония, резкость и даже сарказм. При этом тон повествования часто нарочито наивный, будто обличаемые герои и не осознают своих недостатков. Характерно и то, что герои принадлежат к конкретной социальной группе: это чиновники и помещики.
Так, «Колыбельной песне», которая написана как подражание Лермонтову, в колыбельной изображен не будущий защитник страны, а будущий русский барин: (Будешь ты чиновник с виду /И подлец душой
Некрасов показывает путь достижения высокого положения в обществе: «Тих и кроток, как овечка, /И крепонек лбом, /До хорошего местечка /Доползешь ужом
Это и умение гнуть спину перед начальством, льстить. Этот образ жизни закладывается с самого детства, и путь этот передается от отца к сыну:
«По губернии раздался /Всем отрадный клик: /Твой отец под суд попался — /Явных тьма улик. /Но отец твой — плут известный — /Знает роль свою.»
Так, на контрасте с героями стихотворения Лермонтова, автор показывает истинное предназначение служителя государства.
В другом сатирическом произведении «Современная ода» иронично само название, ведь так называемая похвала будет адресована человеку совершенно её не заслуживающему. Похвала эта строится на отрицании поступков которые якобы герой не совершал: Не гнушаешься темной породою: /«Братья нам по Христу мужички!» /И родню свою длиннобородую /Не гоняешь с порога в толчки. /С напускной наивность автор замечает: «Знаю: с неба к тебе/всё свалилося /За твою добродетель и честь!..»
Последняя же строфа завершается явным призрением и сарказмом: Украшают тебя добродетели,
До которых другим далеко, /И — беру небеса во свидетели — /Уважаю тебя глубоко...
2. Под опред. «ЛЧ» в РЛ подразумевается некий соц-псих. тип, главными чертами характера которого можно назвать неудовл, душевную усталость, тоску и разочарование во всем, что может предложить жизнь. Возникновением этого термина литература обязана И. С. Тургеневу — автору «Дневника лишнего человека» (1850).
Среди своих задач Тургенев выделил две наиболее важных. Первая – создать «образ времени», что достигалось внимательным анализом убеждений и психологии центральных персонажей, воплощавших тургеневское понимание «героев времени». Вторая – внимание к новым тенденциям в жизни «культурного слоя» России, то есть той интеллектуальной среды, к которой принадлежал сам писатель.
Приемы создания:. 1)Это герой, безусловно, бессемейный (в т.ч. неблагополучны отношения с родителями), да и несчастный в любви.2) Положение в обществе его - маргинально (неустойчиво, содержит смещения и противоречия): 3)он всегда хоть какой-то стороной связан с дворянством, 4)Помещен в среду, так или иначе ему чуждую и поэтому неизбежно испытывает чувство отчуждения от мира;.5) Герой в меру образован, но это образование или незавершенное, или несистематическое, или невостребованное и даже забытое; словом, это не глубокий мыслитель, не ученый, но человек со "способностью суждения", делать скорые, но незрелые заключения. 6)Кризис религиозности, но - сохранение памяти о религиозных понятиях, часто борьба с церковностью, но и скрытая неуверенность, привычка к имени Божьему. 7)Всегда некоторая претензия быть судьей и даже вождем своих ближних; оттенок ненависти обязателен. 8)Часто - дар красноречия, умения в письме, ведение записок или даже писание стихов. Развитый внутренний мир, лихорадочный и населенный химерами, который, однако, при общем хаосе становится "убежищем" героя в противовес конфликтам в отношениях с ближними.
У Тургенева к «лишним людям» относятся Рудин («Рудин»), Алексей Нежданов («Новь»), Федор Лаврецкий («Дворянское гнездо»), Чулкатурин («Дневник лишнего человека»), Яков Пасынков («Яков пасынков»), Алексей Петрович («Переписка»).
Образ лишнего человека в романе «Отцы и дети» воплотился в Павле Кирсанове, который отказался от карьеры ради женщины, несмотря на увещевания сослуживцев и начальства; десять лет гонялся за «непонятной, почти бессмысленной», загадочной, как сфинкс, княгиней Р. Когда же он узнал о ее кончине, то перестал появляться в свете, уехал жить в деревню». Он гнался за каким-то призраком, и не обретя желаемого результата, фактически отказался от жизни, то есть по собственной воле сделал себя лишним человеком.
Лаврецкий(«Дворянское гнездо») тоже гонится за призраком: пытается найти жизненную, народную, по его выражению, правду. Он встречает Лизу Калитину, изменяет с ней жене, и после этого Лиза уходит в монастырь, замаливать свои грехи и грехи своих близких.
Финал романа, является своеобразным итогом жизненных исканий Лаврецкого. )Поседевший Лаврецкий посещает усадьбу Калитиных и видя лавочку, на который он сидел с Лизой, почувствовал живую грустьи об исчезнувшей молодости, о счастье, которым когда-то обладал". И вот герой приветствует молодое поколение, идущее ему на смену: "Играйте, веселитесь, растите молодые силы... Финал определяет всю несостоятельность Лаврецкого, делает его «лишним человеком». Приветственные слова Лаврецкого в конце романа неведомым молодым силам означают не только отказ героя от личного счастья, но самой ее возможности)
Рудин в одноименном романе тоже является ЛЧ, так как его слово никогда не совпадает с делом. За красивыми словами скрывается внутренняя опустошенность героя. Рудинские философские схемы всегда составлялись "без Божества", без связи с жизнью. Однако и последняя фраза романа ("И да поможет Господь всем бесприютным скитальцам")заставляет привлечь к его интерпретации новый смысловой оттенок. Так, В Евангелье от Иоанна Сказано, что слово это Бог" (Н.Гумилев), "Лишний же человек" теряет связь слова с Богом; заметим, что и сам Христос также назван Словом. Слово несет жизнь, слово же и в высшей степени ответственно в человеческой судьбе. Не случайно Лежнев, женившийся на возлбленной Рудина Анне Липиной скажет в конце романа поверженному сопернику: Огонь любви и истины в тебе горит... Доброе слово - тоже дело"(135). Но Рудин сам не верит в это и чувствует лишь усталость от жизни и приближение смерти, почти желанной: "Смерть, брат, должна примирить, наконец... С меня довольно" (135), "испортил я свою жизнь и не служил мысли как следует" (136).
В "Рудине" Тургенев показал трагическое приобщение человека к чужому, опустошенному и безжизненному слову, которое до смерти измучает своего носителя, сделает его "лишним человеком»
3. Еще в шестнадцатилетнем возрасте Достоевский пытался сочинять "роман из венецианской жизни", а в Инженерном училище занимался драматическими опеытами "Мария Стюарт", "Борис Годунов" и пьесой "ЖидЯнкель" (рукописи не сохранились). В 1844 г. он перевел повесть Бальзака "Евгения Гранде", этот перевод стал его первой литературной публикацией. В мае 1845 г. Достоевский закончил первый роман "Бедные люди". После многочисленных переделок завершенная рукопись прочитывается Д.В. Григоровичем и Н.А Некрасовым, а затем попадает к В.Г. Белинскому. Последний как бы подытожил всеобщие восторженные впечатления: "Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар и оставайтесь верным и будете великим писателем!.." (I, 25, 31). Правда, о которой ведет речь критик, воспринималась группировавшимися вокруг него литераторами в духе "натуральной школы" 40-х годов и гоголевской традиции в сочувственном изображении бедного чиновника, "маленького" человека, париев общества "на чердаках и в подвалах", на фоне "физиологической" повседневности столичного города. Позднее А.И. Герцен отнесет "Бедных людей" к числу произведений русской литературы 40-х годов, проникнутых "социалистическими тенденциями и одушевлением", а Н.А. Добролюбов - к сочинениям, написанным под влиянием "наиболее жизненных идей Белинского". Однако от большинства критиков ускользнул произведенный автором романа "коперниковский переворот", когда предметом изображения становится "не действительность героя, а его самосознание, как действительность второго порядка" (Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского.М., 1972, с. 82), а также не были замечены скрытые противоречия "забитых" обитателей "петербургских углов", когда их социальная неполноценность восполняется своеобразно выраженными претензиями. Оставленные без внимания художественно-психологические особенности "Бедных людей" являлись на самом деле зерном собственно достоевской оригинальности, давшим свои всходы в повести "Двойник", где "амбиции" глубоко озабоченного своим местом в социальной иерархии человека - "ветошки" приводят его к потере личности и бездушию. Намеченная в "Двойнике" тема душевного "подполья" получит в последующем углубленную метафизическую и художественную интерпретацию не только в "Записках из подполья", но и во всех крупных романах писателя, а раздвоенные герои, борющиеся за подлинность и целостность собственной личности (Ставрогин, Версилов, Иван Карамазов), займут в них заметное место. Однако творческие поиски автора новаторской повести, страстно вглядывавшегося, говоря словами В.Н. Майкова, "в сокровенную машинацию человеческих чувств, мыслей и дел" (Отечественные записки, 1847, №1, с. 4), не были поняты и приняты многими литераторами, ограниченными определенными стереотипами и традициями. Отсюда усиливались принципиальные расхождения Достоевского с Белинским, который советовал сократить "Двойника" на целую треть и подверг резкой критике произведение за фантастический колорит (он в "наше время" якобы годится для умалишенных, а не для литераторов). Непонимание возрастало со стороны ведущего критика 40-х годов, который и в следующем рассказе писателя "Господин Прохарчин" ("бедный богач", скупец от страха стремится завоевать свою ступень в неправедном иерархическом порядке накоплением денег и тем самым расчеловечивает себя, оказывается в пустоте небытия) увидел лишь умничание, вульгарность и манерность. И другие произведения Достоевского 1847 - 1849 гг. ("Хозяйка", "Слабое сердце", "Белые ночи", "НеточкаНезванова") затрагивают "странные" для складывавшихся эстетических тенденций темы петербургского "мечтательства", тайного властолюбия и т.п., которые читателями и критиками воспринимаются скорее в социально-психологическом, нежели в духовно-метафизическом плане
