- Урбанистическая лирика Н.А.Некрасова. Основные мотивы. Художественные особенности.
- Пушкинские торжества 1880 года. Русские классики о значении Пушкина.
- Основные идеи и образы пьесы А.П.Чехова «Чайка».
1. Обычно Некрасова представляют поэтом деревенско-крестьянской тематики. Но есть у него и урбанистическая лирика, т.е. стихи о городе, в которых он выступает достойным продолжателем петербургских страниц "Евгения Онегина" и "Медного всадника" и предшественником Блока. Гениальным образцом стихотворения о большом городе с его социальными драмами является "Утро" (1872-73 гг.). Но три первые строфы в нем не городские. Сначала поэт обращается к "ней", связывая ее грусть и душевные страдания с "окружающей нас нищетою", с которой "здесь природа сама заодно". Затем следуют две "сельские" строфы с характерными, эмоционально окрашенными эпитетами: унылые, жалкие, мокрые, сонные, "кляча с крестьянином пьяным,/ Через силу бегущая вскачь", туман, мутное небо, и вывод автора: "Хоть плачь?", "Но не краше и город богатый".
В стихотворении воскрешаются мотивы ранних "городских" стихов: "Еду ли ночью", "На улице", "Убогая и нарядная" (1859), цикла "О погоде" (1858-65 гг.). Жизнь города ужасна, никакой отрады для измученной души героя в ней нет. Прежде всего, в городской суете нет смысла, трудовые усилия обитателей столицы отчуждены от них: дела их налицо - лиц, людей не видно: "железной лопатой... мостовую скребут", "начинается всюду работа", "возвестили пожар с каланчи", "на позорную площадь кого-то провезли" - преобладают безличные и неопределенно-личные конструкции. То же и в последних строках: "кто-то умер", "где-то раздался выстрел -Кто-то покончил с собой".Человеческие фигуры в стихотворении символизируют отчужденность людей друг от друга и от жизни - смерть. Первыми, если не лицами - лиц нет, - то первым родом деятельности, встречаемым в стихотворении, оказывается работа палача. Сейчас они произведут гражданскую казнь, т.е. ритуал публичного лишения гражданских и политических прав. Затем мы видим офицеров, едущих на дуэль. Еще целый ряд образов проходит перед нами. Торговля, этот двигатель буржуазного прогресса, у поэта революционной демократии - торжество бессмыслицы: "Торгаши просыпаются дружно и спешат за прилавки засесть: Целый день им обмеривать нужно, Чтобы вечером сытно поесть".Всего лишь. Понятно, что певец капиталистического Петербурга не был поклонником и сторонником капитализма. А вот отголоски литературных предшественников Некрасова: "Чу! из крепости грянули пушки! Наводненье столице грозит", - эхо "Медного всадника", но в совершенно другой эмоциональной окраске. Избиение вора дворником уже не вызывает в душе героя тех чувств, того сочувствия, которым проникнута сценка поимки вора в цикле "На улице". Слова "колотит" и "попался" -- низкая лексика, просторечие: "Опять вор! Опять бьют". "Гонят стадо гусей на убой" - понятно: чтоб есть. И заключительный аккорд - самоубийство на чердаке - лучше не придумаешь в этой юдоли! Впрочем, нет ни заключения, ни аккорда, ибо в конце стихотворения не точка, а многоточие, т.е. этот бессмысленный ряд можно длить бесконечно. Некрасов оборвал свое гнетущее, сводящее с ума и в могилу обозрение столичной жизни на полуслове...
2. В июне 1880 года в Москве открывали памятник А.С. Пушкину. Первое общенародное торжество в честь поэта превратилось в грандиозный спор о будущем России, свидетельствовавший о глубоком общественном кризисе и надвигавшейся на Россию революции. Расстановку сил на пушкинских торжествах обычно представляют как противостояние западников и славянофилов. Можно сказать чуть иначе: это была православно-национальная или, по словам Ф.М. Достоевского, «русская партия» и либеральная партия. Представители революционно-демократического крыла речей не произносили, а высказали свое мнение в печати после окончания торжеств. Главным фаворитом торжества намечался Тургенев, признанный достойным преемником Пушкина и глашатаем либерального западнического крыла. Славянофилы в противовес пригласили Достоевского, а, как известно, Пушкин был его любимым писателем. Открытие памятника было назначено на 6 июня. Москвичи выкупали даже места у окон соседних домов, а для почетных гостей, среди которых были дети и внуки Пушкина, и даже его старенький камердинер, соорудили трибуны. Утром в храме Страстного монастыря митрополит Московский Макарий литургию и панихиду о рабе Божием Александре. Далее в Московском университете состоялось торжественное заседание, где ученые прочли свои доклады о Пушкине. Речь Тургенева ожидалась центральным событием праздника как триумфальная декларация либеральных идей русской интеллигенции. Однако его выступление 7 июня стало не только самым большим разочарованием, но и фактическим провалом либералов на пушкинских торжествах. Тургенев произнес абсолютно салонную речь, во многом повторяя Белинского. Пушкин – бесспорно, народный поэт, но на его формирование и творчество наложила отпечаток особенность русской истории. Однако Тургенев отделяет народность от нации как низшую и высшую ступени национального самосознания. А далее Тургенев отказал Пушкину в звании национального поэта, выразив надежду, что поэзия займет прежние позиции, и явится новый избранник, который превзойдет своего учителя и заслужит название национально-всемирного поэта. Тургенев дает ответ истинного либерала: это «звание, которое мы не решаемся дать Пушкину, хоть и не дерзаем его отнять у него». Даже сторонники Тургенева были разочарованы: отрицания значения Пушкина как национального поэта, даже тени сомнения в этом значении никто не ожидал. Либералы попытались сгладить неприятное впечатление и от вывода, и от избитости речи.
Мысль Достоевского движется по русской исторической канве. Петровские реформы раскололи русское общество, внеся разрыв образованного высшего класса от народа, и оттого обусловили закономерное появление в этом интеллигентом высшем обществе бездомного «скитальца», не имеющего родной почвы и национальных корней. Этот отрицательный тип, который Достоевский усматривает уже в образе Алеко и потом в Онегине, – тип сугубо русский, который уловила совершенно русская мысль Пушкина. Тип мирового страдальца -- явный намек Достоевского на западничество. Этот скиталец и есть тип того самого гордого человека. Создание типа «гордого человека» Достоевский приписывает Пушкину, и Пушкин же подсказал русское решение этого «проклятого вопроса» по народной вере и правде: «Смирись, гордый человек, и, прежде всего, сломи свою гордость». Народность Пушкина помогла стать ему национальным всемирным поэтом, и он превзошел тех европейских гениев, которых перечислял Тургенев, поскольку Пушкин, как истинно русский человек, воплотил в своем творчестве исключительно русскую способность «всемирной отзывчивости», то есть умение не «самобытно присваивать чужие формы», а вполне перевоплощаться в чужую национальность и воплощать гений чужого народа, на что оказались неспособны величайшие европейские писатели. Хорошо известно, какой шок вызвала речь Достоевского. Люди в зале ликовали, плакали, клялись в верности и братстве, кричали оратору: «Вы пророк, вы разгадали!», падали в обморок. Сам Тургенев пошел его обнимать. Иван Аксаков, который должен был выступать после Достоевского, отказался от слова, ибо все уже сказано, но его все-таки заставили выступить, когда публика немного утихла. Достоевский, победивший в этом историческом турнире, не только доказал всемирность и национальность Пушкина, но также указал и «пушкинский путь России». "Застольное слово о Пушкине" было произнесено Островским 7 июня 1880 года на пушкинском торжестве. Тогда же текст был передан редактору "Вестника Европы" М. М. Стасюлевичу. Островский рассматривает творчество Пушкина как исключительной важности историческое явление, в котором сказалась могучая сила русского народа. Великий драматург подчеркнул приоритет пушкинского реализма, сыгравшего решающую роль в развитии русского и мирового искусства. Речь Островского произвела сильное впечатление, что и было отмечено в журнальных и газетных отчетах о пушкинском празднестве. Островский работал над "Словом" напряженно, об этом свидетельствует его черновик. Во вступительной части драматург предполагал развить свой взгляд на искусство как на культурно-воспитательную силу, мощно влияющую на сознание простого человека. Однако, видимо, чтобы не перегружать речь общими рассуждениями, он частью устранил, частью сжал ее, придав "Слову" чеканную образную форму. Не вошедшие в "Застольное слово" мысли он подробно развил впоследствии в театральных "записках" 1881-1885 годов. «Первая заслуга великого поэта в том, что через него умнеет все, что может поумнеть»
3. Пьеса написана в 1896 году. Это пьеса и о людях искусства, о муках творчества, о беспокойных, мятущихся молодых художниках и о самодовольно-сытом старшем поколении, охраняющем завоеванные позиции.; о любви, о неразделенном чувстве, о взаимном непонимании людей, жестокой неустроенности личных судеб и т.д.
Основные образы (обычно с говорящими фамилиями): Треплев (много рассуждает, но мало действует); Борис Тригорин (три горя», т.е. натерпишься с ним «дегтя»); Заречная(не от мира сего, живущая в мире собственных грез и фантазий)
Все герои сосуществуют равноправно. Но симпатии Чехова на стороне молодого, ищущего поколения, тех, кто только входит в жизнь. Молодая девушка, выросшая в старой дворянской усадьбе на берегу озера, Нина Заречная и недоучившийся студент Константин Треплев — оба стремятся попасть в чудный мир искусства. Они начинают вместе: девушка играет в странной пьесе о конфликте духа и материи, которую написал влюбленный в нее талантливый юноша. Мать Треплева называет пьесу «декадентским бредом» и демонстративно уходит с Тригориным. Юноша, пытавшийся показать жизнь, какой он ее видел в своих мечтах, обижается и говорит, что они рутинеры и не признает их. Тут обнаруживается несовместимость двух миров, двух взглядов на жизнь и двух позиций в искусстве ("старое искусство разладилось, а новое еще не наладилось" (Н. Берковский). Тургенев хотел в этом произведении подчеркнуть разобщенность людей переходной эпохи, которые потеряли "общую идею, — бога живого человека". Один не может понять другого, сам себе на уме, поэтому так особенно безнадежно здесь чувство любви: все любят, но все нелюбимы и все несчастны. Нина не может ни понять, ни полюбить Треплева, он, в свою очередь, не замечает преданной, терпеливой любви Маши. Нина любит Тригорина, но тот бросает ее. Аркадина последним усилием воли удерживает Тригорина возле себя, но любви между ними давно нет. Полина Андреевна постоянно страдает от равнодушия Дорна, учитель Медведенко — от черствости Маши... Неконтактность грозит обернуться не только равнодушием и черствостью, но даже предательством. Так бездумно предает Треплева Нина Заречная, когда очертя голову бросается вслед за Тригориным, за "шумной славой". (И может быть, по этому Чехов в финале не делает ее "победительницей".) Так мать способна предать сына, стать его врагом, не заметить, что он стоит на грани самоубийства.
Символ Чайки расшифровывается как мотив вечного тревожного полета, стимул движения, порыва вдаль. Не банальный “сюжет для небольшого рассказа” извлекал писатель из истории с подстреленной чайкой, а эпически широкую тему горькой неудовлетворенности жизнью, пробуждающей тягу, томление, тоску о лучшем будущем. Только через страдания приходит Нина Заречная к мысли о том, что главное — “не слава, не блеск”, не то, о чем она когда-то мечтала, а “умение терпеть”. “Умей нести свой крест и веруй” — этот выстраданный призыв к мужественному терпению открывает трагическому образу Чайки воздушную перспективу, полет в будущее, не замыкает ее исторически очерченным временем и пространством, ставит не точку, а многоточие в ее судьбе.
