§ 4. Предпосылки появления психологии как науки о сознании
Примерно с III в. до н. э. учения о душе в античной философии приобретают некие новые черты в связи в изменением социокультурных условий — возникновением системного кризиса античного общества, сопровождающегося экономическими, политическими, нравственными потрясениями. В задачи философов, рассуждающих в это время о душе, входили уже не столько академические рассуждения на тему «Из чего состоит душа и как она устроена», сколько психотерапевтические задачи: дать желающему успокоения человеку руководство к практическому разрешению его психологических проблем. В этот период возникают такие важнейшие философские направления, как эпикуреизм и стоицизм, предлагающие своеобразные системы психотерапии, которые могут помочь человеку побороть страх смерти или пережить трагические события его жизни.
98
К первым векам новой эры научно-психологическое познание теряется на фоне иного способа освоения мира души человека — религиозного, что связано с появлением и распространением христианства. В период существования психологического познания в рамках религиозной философии и психологии неоднократно возникали периоды, когда познание как таковое ценилось ниже, чем вера. Так, в работах карфагенского проповедника Квинта Тертуллиана (Тег-tullianus, ок. 160 — после 220) вера ставилась безусловно выше знания. Вера была даже в известном смысле обратно пропорциональна знанию. По мнению К. Тертуллиана, верующий человек никогда не задумывается над •вопросом, истинно или нет то, во что он верит, а если задумается — тогда это уже неверующий человек. Основным путем познания души (и не только ее) в это время и в последующие века стало толкование различных священных текстов1, в которых, как считалось, дана вечная истина, полученная путем откровения.
Вместе с тем в различных теологических текстах о душе появляются новые аспекты, свидетельствующие об особом интересе к внутреннему миру человека, к его сознанию или, точнее, к его самосознанию. Они встречаются в трудах неоплатоника Плотина Plotinos, 204/205 — 270) и особенно в работах одного из Отцов Церкви — Аврелия Августина (Augustinus, 354 — 430). Плотин выделил в душе особую функцию, которую впоследствии Дж.Локк назвал рефлексией, — способность наблюдать (осознавать) собственные состояния. Познание души для теолога Августина означало одновременно познание Бога, и в силу этого сам Августин большое внимание уделял глубокому наблюдению за своими переживаниями, размышлениями и тому подобными явлениями внутреннего мира, считая их (как впоследствии Р.Декарт) «непосредственно» открытыми для познания самим человеком. Правда, согласно Августину, подобными исследованиями души может заниматься далеко не каждый, а лишь просветленный, приближенный к Богу человек.
А. Августин
1 Сначала это была лишь Библия, с IV—V вв. к ней присоединились писания Отцов Церкви (в том числе творения Аврелия Августина, о котором мы упомянем чуть позже). Впоследствии толкованию подлежали не только священные тексты, но и труды некоторых античных философов, в частности Платона и Аристотеля, содержащие истины не сверхъестественного, как в первых источниках, а естественного знания, получаемого с помощью человеческого разума. Труды Аристотеля особенно использовал для теологических целей известный схоласт XIII в. Фома Аквинский.
99
Августин иначе, чем К.Тертуллиан, решал вопрос о соотношении веры и знания. В его трудах вере и разуму предписывалась гармония (первенство, однако, отдавалось вере). Творчество А.Августина для нас интересно тем, что фактически задолго до появления эмпирической психологии сознания возникают отдельные предпосылки таковой в творчестве, казалось бы, далеких от науки мыслителей. Элементы научно-психологического познания можно встретить в работах и других религиозных мыслителей, а также в трудах врачей арабского Востока (Авиценны, или Ибн Сины, Аверроэса, или Ибн Рушда).
Переход к эмпирическому изучению реальности внутреннего мира человека был подготовлен развитием эмпирического (опытного) знания в науках о внешнем мире, которое начинается в Европе уже в первой половине 2-го тысячелетия. Это связано с появлением и становлением капиталистических общественных отношений, развитием промышленности, ростом городов и т.п. Требование опытного изучения реальности вытекало из требований практиков, которые не могли найти ответы на возникающие конкретные вопросы во всякого рода священных текстах. Необходимость эмпирического (опытного) изучения реальности как она есть (а не как представлена в священных текстах) была обоснована еще в XIII в. английским философом Роджером Бэконом Bacon, ок. 1214—1294), утверждавшим, что «опытная наука — владычица умозрительных наук» (цит. по: [107, 330]). Правда, Р.Бэкон еще не говорил об опытном познании душевных явлений, постичь которые, по его мнению, можно только с помощью «внутреннего озарения» святых отцов и пророков [3].
Большой вклад в становление эмпирического познания сделал английский философ, монах-францисканец Уильям Оккам Ockham, Occam, ок. 1285— 1349). Он сформулировал важнейший познавательный принцип эмпирической науки, получивший название «бритва Оккама». Согласно этому принципу, не следует множить сущностей без необходимости, что означает устранение из научных рассуждений всех не поддающихся опытной проверке понятий. Для многих философов последующего времени это было понятие души. Ведь душа не дана нам в опыте — это гипотетический субъект психической деятельности, которого никто увидеть не может; душу как объяснительное понятие для всех душевных явлений следует исключить из собственно эмпирических исследований самих психических процессов.
100
Ф. Бэкон
Впервые в истории психологического знания это требование сформулировал английский философ и политический деятель Фрэнсис Бэкон Bacon, 1561 — 1626). Критикуя схоластическую философию, Ф. Бэкон считал, что вера не может быть выше знания, напротив, она подкрепляется знанием, т.е. зависит от него. Он выступил с требованием изучать реальность так, как она открывается в опыте, а не извлекать «истины» только их текстов: «Человек, слуга и истолкователь природы, столько совершает и понимает, сколько постиг в ее порядке делом или размышлением, и свыше этого он не знает и не может... Пусть люди на время прикажут себе отречься от своих понятий и пусть начнут свыкаться с самими вещами» [13, 17]. Вместо того чтобы познавать саму реальность в опыте, говорил Ф. Бэкон, человеческий разум увлечен «призраками», которые уводят его от истины в тупики лабиринта познания. Одним из таких призраков являются «призраки театра» — идолы, которые «вселились в души людей из разных догматов философии, а также из превратных законов доказательств. Их мы называем идолами театра, ибо мы считаем, что, сколько есть принятых или изобретенных философских систем, столько поставлено и сыграно комедий, представляющих вымышленные и искусственные миры» [13, 19].
Именно Ф. Бэкон поставил проблему отказа от различных вне-эмпирических рассуждений о сущности души, поскольку душа — это и есть «лишнее» (с позиций «бритвы Оккама») понятие, совершенно безразличное для собственно эмпирического исследования душевных (психических) процессов, к которому он и призывает. В отличие от древних философов, Ф. Бэкон не считал психическими физиологические процессы типа кровообращения, дыхания и т.п., однако четкого критерия отличия этих процессов от собственно психических (душевных) он не давал.
Впервые такой критерий предложил французский философ Рене Декарт (Descartes, 1596—1650), с именем которого связан окончательный поворот психологии от учений о душе к эмпирическому изучению явлений сознания.
§ 5. Путь Р.Декарта к понятию сознания. Рефлексия как метод исследования сознания по Дж.Локку
Будучи еще подростком, обучавшимся в иезуитской школе, Р.Декарт не был удовлетворен способом обучения в ней. Школяры обучались принятому в схоластике (определенном типе рели-
Р.Декарт
101
гиозной философии) толкованию текстов, из которых предполагалось вывести заключенную в них истину. Несмотря на то что Р.Декарт блестяще овладел искусством подобного толкования, у него все время возникало сомнение по поводу достоверности доводов и доказательств практически всех изучаемых в школе наук. Ведь об одном и том же предмете высказывалось столько разных мнений (как обнаружил Декарт при чтении не только текстов, признанных «каноническими», но и текстов «еретиков»), в то время как, по его убеждению, истина может быть только одна. И тогда в поисках этой истины он оставляет книжные занятия и начинает читать «великую книгу мира», отбрасывая все кажущееся ему сомнительным.
По Р.Декарту, можно и нужно сомневаться в том, что в текстах дана какая-то истина (об этом говорил, как мы помним, еще Ф.Бэкон), можно сомневаться в кажущихся максимально достоверными математических доказательствах. Сомневаться можно и в существовании «чувственных вещей», ведь органы чувств нас часто обманывают, говорил Р.Декарт. Сомневаться можно и в существовании Бога (раз кому-то надо доказывать его существование), и в существовании собственного тела (имеются же «фантомные боли» — руку ампутировали, а она как будто бы существует и продолжает болеть; может быть, и все тело — вещь более чем сомнительная?). И Р.Декарт приходит к выводу: есть только одно несомненное, что не надо доказывать, — само сомнение, представляющее собой акт мышления: «А посему положение: Я мыслю, следовательно, я существую — первичное и достоверней-шее из всех, какие могут представиться кому-либо в ходе философствования» [25, 316].
Почему же человек не может сомневаться в существовании мышления? Потому что мышление (которое Р.Декарт понимал очень широко, включая в объем этого понятия и собственно мышление, и переживание, и восприятие, и воображение, и другие психические процессы) воспринимается «нами прежде и достовернее, чем какая бы то ни было телесная вещь», поскольку переживается нами непосредственно, тогда как все остальное дано нам опосредствованно через это переживание. «Под словом "мышление", — пишет Декарт, — я понимаю все то, что совершается в нас осознанно, поскольку мы это понимаем. Таким образом, не только понимать, хотеть, воображать, но также и чувствовать есть то же самое, что мыслить. Ибо если я скажу: "Я вижу..." или "Я хожу, следовательно, я существую" — и буду подразумевать при этом зрение или ходьбу, выполняемую телом, мое заключение не будет вполне достоверным; ведь я могу, как это часто бывает во сне, думать, будто я вижу или хожу, хотя я и не открываю глаз, и не двигаюсь с места, и даже, возможно, думать так в случае, если бы у меня вовсе не было тела. Но если я буду разуметь само чувство или
102
осознание зрения или ходьбы, то, поскольку в этом случае они будут сопряжены с мыслью, коя одна только чувствует или осознает, что она видит или ходит, заключение мое окажется вполне верным» [25, 316— 317)\ Таким образом, самым достоверным для нас является познание своего собственного сознания.
Со времен Р. Декарта познание душевных процессов теперь стало означать процесс их осознания, их осознанное переживание. Совершенно логично отсюда следовало требование для психологической науки вообще прекратить все рассуждения о природе и сущности души и исследовать только то, что дано нам «непосредственно» в нашем сознании. Несмотря на то что Р.Декарт признавал наличие души как субстанционального носителя (субъекта) сознательных процессов (при этом духовная субстанция считалась им сущностью, абсолютно отличной от тела, телесной субстанции), его творчество открывает собой новый этап развития психологии как науки о тех явлениях, которые могут быть изучены — в отличие от самой души — эмпирическим путем. Такое изучение явлений сознания происходило затем в трудах английского философа Джона Локка (Locke, 1632—1704) и других представителей собственно эмпирической психологии сознания.
Дж.Локк подходил к изучению открытой Р.Декартом реальности сознания как эмпирик, причем в двух отношениях. Во-первых., он был сторонником опытного изучения явлений или процессов сознания (прежде всего познавательных процессов) без специальных дискуссий о природе души. Он, как и Р.Декарт, считал душу субъектом психических процессов, но вопрос о ее природе (материальная она или духовная сущность) оставался у Дж. Локка за скобками: ведь решение этого вопроса не имело никакого отношения к собственно эмпирическому изучению явлений сознания.
Во-вторых, Дж.Локк эмпирик и в другом отношении. Путем длительных рассуждений, основанных не на умозрительных по-
Дж.Локк
1 В более старом переводе на русский язык этой работы Р.Декарта первые слова данного абзаца переведены несколько иначе: «Под словом "мышление" ... я разумею все то, что происходит в нас таким образом, что мы воспринимаем его непосредственно сами собою...» [24, 429]. Оба перевода дают представление о том, как понимал Декарт явления сознания — как данные нам «непосредственно», «осознанно» (иметь в сознании явление и осознавать его — одно и то же).
103
стулатах и выкладках, а на вполне реальных эмпирических наблюдениях, накопленных к этому времени в различных дисциплинах, он пришел к выводу о том, что все содержание нашего сознания — идеи, как он говорил, — есть результат нашего опыта, т.е. они существуют в сознании не с рождения, а приобретены прижизненно (Р.Декарт признавал наличие в душе врожденных идей). Дж. Локк обобщил известные ему факты психического развития ребенка и пришел к выводу, что в душе ребенка до момента обучения нет, например, никаких математических понятий: «Ребенок не знает, что три и четыре — семь, пока не научится считать до семи и не получит имени и идеи равенства...» [74, 104]. Кроме того, сравнительный анализ содержаний сознания представителей разных культур привел его к выводу, что различия этических принципов в разных культурах, а также факты различного отношения к моральным максимам в разных слоях общества свидетельствуют о том, что данные содержания сознания также приобретены прижизненно: «Я не понимаю, каким образом люди уверенно и спокойно могли бы нарушать эти нравственные правила, будь они врожденны и запечатлены в их душе» [74, 120].
Таким образом, все идеи нашего сознания происходят из опыта. Под словом «идея» Дж. Локк имел в виду элемент всякого опытного знания, в том числе и ощущение. Он различал два вида опыта: внешний опыт, или ощущение, посредством которого познается внешний мир, и внутренний опыт, или рефлексию, посредством которой разум познает свою собственную деятельность. Дж. Локк считал, что разум может одновременно заниматься приобретенными идеями и наблюдать эту свою деятельность. Тем самым он обосновал метод изучения собственной психической деятельности — метод «внутреннего восприятия», рефлексии, особого самонаблюдения, который долгое время считался в психологии единственным методом познания собственной душевной деятельности. Отсюда его классическое определение сознания (которое потом на все лады будет повторяться в эмпирической психологии сознания): «Сознание есть восприятие того, что происходит у человека в его собственном уме» [74, 165]. Никакого другого доступа в этот замкнутый мир явлений сознания нет: «Если я мыслю, но об этом не знаю, никто другой не может знать этого» [74, 163]. Таким образом, существует только один путь проникновения в сознание — путь внутреннего восприятия собственных психических процессов (потом этот метод стал называться интроспекцией).
Остановимся кратко на представлении Дж.Локком системы психических процессов. При появлении в сознании «идей ощущения» (т.е. идей, полученных путем ощущения) ум пассивен: как только появляется перед глазами объект, ощущения его свойств автоматически возникают в сознании. Правда, при одном усло-
104
вии: если воздействие достаточно сильно, чтобы вызвать ощущение. Память — более активный психический процесс, ведь это способность вызывать по своему произволу некоторые идеи, которые закрепились в нашем сознании благодаря частому повторению или особенной силе впечатления. Дж.Локк утверждал, что лучше всего запечатлевается эмоционально небезразличная идея — положение, которое потом было подтверждено в экспериментальной психологии. Наконец, мышление — наиболее активная деятельность нашего ума. Он рассматривал ряд операций мышления: сравнение, абстрагирование, обобщение, с помощью которых простые идеи, которые выступают элементами наших знаний, превращаются в составные, т.е. сложные. Подобным путем образуются, например, идеи субстанции, идеи отношения и т.д. Таким образом, Дж.Локк был сторонником теории эмпирического обобщения (понятие есть результат обобщения чувственных образов), которая не один раз в истории психологии подвергалась критике за выведение мыслительных процессов из чувственных. Все сведения об особенностях своей деятельности разум получает путем «рефлексии».
Идеи, полученные с помощью внешних и внутренних форм опыта, могут быть простыми (далее неделимыми) и сложными (составными). Сложные идеи образуются двумя путями: путем активной деятельности разума (пример которой — образование понятий — мы только что привели) и путем ассоциации (подробнее см. в § 7). Дж.Локк считал этот второй путь образования сложных идей не главным, а побочным в жизни человека — в результате ассоциаций образуются неразумные сочетания идей (предрассудки, заблуждения и т.п.).
Таким образом, сознание в плане его содержаний выступает как «чистая доска», на которой с рождения ничего не написано, лишь опыт оставляет на этой доске свои письмена. А вот откуда берутся сами активные операции разума (сравнение, обобщение и т.п.) — на этот вопрос Дж.Локк не давал ответа, констатируя лишь наличие деятельности разума, работающего с идеями разного рода. Пройдет менее ста лет, и французский философ Эть-енн Бонно де Кондильяк (Condillac, 1714— 1780) будет утверждать, что не только идеи, но и операции ума возникают опытным путем. Забегая вперед, скажем, что здесь мы имеем дело с разведением в сознании двух его ипостасей — образа и процесса. В последующем развитии эмпирической психологии обнаружится, что многие исследователи видят в сознании лишь образ, т.е. картину мира, нарисованную опытом (т.е. столкновением субъекта с миром), активность субъекта здесь будет игнорироваться. Напротив, ряд исследователей (их меньшинство) станут рассматривать сознание как процесс, как особую духовную активность, направленную на объективный мир, и содержания сознания (образ мира)
105
оказываются во внутреннем мире субъекта именно благодаря этой активности1.
В картине сознания, нарисованной Дж.Локком, чувствуется влияние другой науки, которая в XVII в. переживает необыкновенный расцвет, — физики, особенно механики, стройную систему которой предложил его современник великий английский физик Исаак Ньютон. Механика была образцом для всех других постепенно отделяющихся от умозрительных философских построений наук, причем созданная И. Ньютоном физическая картина мира считалась вплоть до конца XIX в. вечной. Правда, у Дж. Лок-ка в понимании работы сознания не было абсолютного механицизма: он не исключал активности разума, которая предполагала произвольность человеческих действий. Механистичность в объяснении сознания усилится несколько позже — в работах представителей ассоцианизма (см. § 7).
Таким образом, Р.Декарт и Дж.Локк заложили основы нового направления в психологии, которое стало называться классической эмпирической психологией сознания. Со временем обнаружилось, что это направление неоднородно: внутри него были довольно различные по своим конкретным положениям течения, которые тем не менее базировались в целом на интроспективной позиции, с особенностями которой мы познакомимся в следующем параграфе.
