- некий живой процесс, нежели какой-то конкретный отрезок исторического времени. В этом процессе задействованы драматурги разных поколений и различных творческих направлений. Это и Шварц, Арбузов, Розов, Вампилов, которые обновили традиционный для отеч. драматургии жанр соц-психологической реалистической драмы. Это и авторы «поствампиловской драматургии» или «новой волны»: М. Рощин, В. Славкин, Л. Разумовская. Много художественных открытий в драматургии связано с поисками иных способов говорить правду, например в форме притчи, сказки.
Явное преобладание традиционной социально-психологической пьесы. Несмотря на откровенно будничный, даже бытовой фон действия, большинство подобных произведений имели очень глубокий, многослойный философский и этический подтекст. В каком-то смысле авторы этих пьес стали продолжателями «чеховских» традиций в драматургии, когда в обыденном сюжете отражались «вечные», общечеловеческие вопросы и проблемы. Здесь активно использовались такие приемы, как создание «подводного течения» встроенного сюжета, расширения сценического пространства путем введения в действие поэтических или предметных символов, «внесценические «голоса».
Арбузов и. Розов, Володин и Алешин, Панова и Зорин продолжали исследовать характер нашего современника на протяжении 50-х --80-х годов, обращались к внутреннему миру человека и пытались объяснить неблагополучие в нравственном состоянии общества, девальвацию моральных ценностей.
Театр А. Вампилова. Пьесы с тревогой говорили о распространяющихся нравственных недугах: двойной морали, жестокости, хамстве как норме поведения, исчезновении доброты и доверия в отношениях между людьми.
А. Вампилову удалось уловить и передать тревожные явления в нравственной атмосфере своего времени. Смешны и одновременно страшны в своих жизненных установках его герои. Главный герой театра А. Вампилова - это человек средних лет, ощущающий нравственный дискомфорт, недовольство своим образом жизни и «раннюю усталость от нее». Сельский учитель, следователь Шаманов, инженер , студенты Колесов и Бусыгин показаны в драматические моменты своей жизни, «на пороге», который необходимо переступить, сделать решительный шаг, чтобы расстаться со своим духовным «предместьем». От того, как они поступят, зависит вся их дальнейшая судьба.
Поствампиловская драматургия исследует варианты душевного дискомфорта героев - чаще интеллигентов, как следствия нравственной атмосферы застойного времени, духовный потенциал человека стал обесцениваться, а талант и образованность не всегда оказывались востребованными. В драматургии «новой волны» герои неоднозначны: не грешники и не злодеи, а практичные люди, предпочитающие рефлексированию -действия, хотя и не во имя высоких идеалов.
Мещанство быта и мещанство духа давно волновало В. Розова. Его последние пьесы: «Гнездо глухаря», «Хозяин», «Кабанчик», «Дома» - о том, как незаметно смещаются представления о высоких нравственных ценностях, как утверждается уродливо-мещанское понимание престижности.
Петрушевская вывела нового героя, при этом эта новая обстановка и герой содержат параллель с классич. произведениями. Доля абсурда. Заземлен. среда обитания, обыденная, циничная. Элементы бытов., психологич.,театра масок. Усилено психологич.начало. Это пьесы-диалоги.
Авторов интересуют Добро и Зло, Жизнь и Смерть, война и мир, предназначение человека в этом мире. Отмена цензуры вызыв.интерес к запрещ.авторам. На 2 пол.80-хгг. приходит бенефис пьесы Булгакова и платонова. Весь Булгаков был поставлен. Театр идет в сторону театра развлечения, зрелища, но еще театр- эксперимент, театр-катарсис., несущий ощищения.К 80 г. в сторону развлечения, необходимость работать на кассу.Л.Улицкая «Рус.варенье», М.Угаров «Обломофф». Механизм традиции в режиме потребления. Скандал вокруг постановки (гомосекс.св.,эротич.подтекст и тд. )Драматурги активно реконструируют классику «Мой вишневый садик», Улицкая «русское варенье», Акунин «Чайка», «Гамлет».
Театр андеграунд- 90е гг. вытесняет традиц. театр. Конфликт выходит за сцену. драма обогощается элементами абсурда. Спекталь-метафора, Спект.-притча.
Самая характерная фигура здесь Н. Коляда, пьесы активно ставятся в театрах России и за рубежом, шокируя порой своей проблематикой, героями, языком. В его пьесах отражены социальные и духовные процессы жизни российского общества конца 1980—1990-х гг. Писатель обнажает уродство окружающей среды, дает концентрированное изображение грубого и жестокого, показывая те стороны действительности, которые относятся к сфере «низкого», рисует их натуралистически, эпатажно, не боясь ненормативной лексики. Н.Коляда, его ученики: Сигарев, Олег Богаев – новое ощущение, заставл.испытать боль от достоверности, шоковоя терапия, черный реализм :вдумывается в страдания чел-ка. Театр сочетает чернуху и театр условность+инфернальность. Отражение глубин сознания(игра, ненорм.брань и пр.)Пьесы Коляды: «Играем в фанты», «Дом в центре города»
2000г.Г.Гришковец – театр одного актера. Моноспектакли. «Как я съел собаку», «записки русского путешественника». Все пьесы по собственным воспоминаниям, спонтанный монолог с зрителями, с установкой на диалог со зрителями. Транслрирует множество истории «здесь и сейчас» И.Вырыпаев «Кислород»,бр.Дурненковы, В.Сигорев «пластилин» - герой-подросток, перфоманс –насилия, театр насилия.
ГРИШКОВЕЦ «ОДНОВРЕМЕННО» Требуется «новое видение», «живая струя», что-то, что возродит театр, переведёт его на качественно новый виток развития.
Одной из «находок» нового театра стало творчество Евгения Гришковца, который возродил к жизни монодраму и дал ей качественно иное звучание.Монодрама «Одновременно» написана в 1999 году, а в 2004 появляется видеоверсия спектакля. Монодраму можно условно поделить на несколько логических центров. Первый центр – это старая философская проблема, что такое «я» и, главное, где оно находится. Автор последовательно приходит к мысли, что «я» это не «мои кишки и мой желудок», и «мои ноги – тоже не я» и «мой мозг – это не я». И тогда остаётся вопрос «где я?», который так и повисает в воздухе.
Второй центр – одновременность жизни, в которой живёт человек и миллиарды других людей, а также животных, растений, планет, галактик. А ещё, одновременно одни люди воюют, другие умирают, третьи рождаются, прямо сейчас, прямо в эту секунду. И при этом в голове каждого человека, тоже одновременно, происходит своя жизнь – эмоции, воспоминания, чувства. И всё это так причудливо переплетается, этот мир в мире мира. Одновременно.
Третий центр – важность почувствовать. И, даже, неважно что, главное ощутить сопричастность к жизни, от созерцания ли мировых шедевров живописи, от наступления не просто нового года, а Нового Года, от фильма про Французскую революцию.
И последний центр – «…хочется, чтобы было хорошо. (…) в этой жизни, а не в той». Вокруг этих центров строится повествование. Чтобы сделать эти темы более наглядными, автор вспоминает какие-то истории, ощущения, рассказывает о своих мыслях. Одни из них кажутся интересными и необычными, другие знакомыми, а третьи это то, о чём думаем и мы сами. Идя от частного к общему, от себя автора-актёра, к зрителю-читателю, Гришковец всегда корректен и мягок. Он не осуждает, не лепит ярлыков, не негодует, просто рассказывает. Иногда с юмором, иногда с лёгкой и светлой грустью, а иногда и с пафосом, который, как бы присыпан разговорной речью, что позволяет избежать какой-то неловкости, трагизма и напыщенности, обычно следующих за пафосным отрывком, написанным высоким стилем.
Это всё равно как если читать чужой дневник – интересно и как-то приятно волнует. Истоки этих чувств в постоянном самоопределении. Открывая чужой дневник, всякий невольно начнёт сравнивать, а он, этот другой такой же, как я? А Гришковец всем своим творчеством подтверждает, да, я такой же, как вы, я среди вас. Его образ усреднён, он на грани между собой и читателем (для автора частная деталь вообще не важна ). В рассказчике нельзя выявить конкретного человека. Не известно, каков его социальный статус, где он работает и где живёт. Известны только некоторые мысли, а они, в свою очередь, отделённые от реалий жизни конкретного человека, становятся достоянием каждого.
Своеобразен язык монодрамы, поскольку «монолог вообще подразумевает адекватность выражающих средств данному психическому состоянию, и, кроме того, выдвигает как нечто самостоятельное именно расположение речевых единиц» . Язык Гришковца критики часто называют «косноязычием», и в этом есть доля правды. Однако «косноязычие» – это манера рассказчика, одна из главных его характеристик, как героя спектакля, так и героя пьесы, драматургического произведения. «Косноязычие» Гришковца – это «рваная», прерывистая речь, сходная по способу выражения с потоком сознания. Это то, что создаёт так называемый «эффект присутствия», диалога с рассказчиком. Текст как бы двигается и живёт (что действительно так, почти каждый моноспектакль обогащает текст пьесы, расширяет и углубляет его). Это – многочисленные многоточия, тире, повторы, восклицательные знаки, вводные слова, членение фраз на короткие предложения, слова-«паразиты», междометия. Впрочем, говорить о том, что автор таким образом передаёт живую разговорную речь, некорректно. «Автор использует элементы разговорной речи, чтобы создать особую, сказовую, манеру повествования своего героя» . Ещё одна особенность речи рассказчика – насыщенность её глаголами.
Глаголы создают иллюзию действия, действия не на сцене, а в речи, в воображении рассказчика и зрителей, читателей. Получается своеобразный театр воображения, где видно, что рассказчик живёт и с ним что-то происходит.
В целом же заслуга Гришковца-писателя, состоит в том, что он открыл нам среднего, возможно даже маленького человека, который не занят блестящими погонями и убийствами, поиском сокровищ и преступников, как герои современных книг и кинофильмов. Его герой просто живёт свою маленькую жизнь и проблемы, занимающие его действительно близки людям, которые не так уж часто думают о политике, мировой экономике и судьбах мира.
