“Слово о полку Игореве”: история открытия и публикации памятника; проблема автора:
"Слова о полку Игореве" было открыто известным собирателем древнерусских рукописей графом А. И. Мусиным-Пушкиным в конце XVIII в. С этого времени и началось интенсивное изучение этого выдающегося памятника древнерусской литературы. В настоящее время библиография книг и статей о "Слове о полку Игореве", вышедших на русском, украинском, белорусском и других языках народов нашей страны, а также в различных странах мира, насчитывает не одну сотню наименований [1].
Исследователи анализировали текст "Слова", его художественные Достоинства, язык, рассматривали идейный замысел памятника, исторический кругозор его автора, выясняли обстоятельства обнаружения рукописи "Слова" и принципы его издания. Большинство этих вопросов в настоящее время достаточно глубоко и всесторонне изучено.
История открытия и публикации "Слова".
Первые печатные сообщения о "Слове" принадлежат М. М. Хераскову, поэту и драматургу, и Н. М. Карамзину. В 1797 г. М. М. Херасков в примечании к тексту своей поэмы "Владимир" сообщил: "Недавно отыскана рукопись под названием: "Песнь о полку Игореве", неизвестным писателем сочиненная. Кажется, за многие до нас веки, в ней упоминается Баян - российский песнопевец". В том же году в журнале, издававшемся в Гамбурге французскими эмигрантами, - "Spectateur du Nord" ("Обозреватель Севера") Н. М. Карамзин опубликовал заметку, в которой, в частности, говорилось: "Два года тому назад в наших архивах был обнаружен отрывок из поэмы под названием "Песнь воинам Игоря", которую можно сравнить с лучшими оссиановскими поэмами и которая написана в XII столетии неизвестным сочинителем".
Однако можно утверждать, что "Слово" стало известным А. И. Мусину-Пушкину несколько ранее, чем 1794-1795 гг. П. Н. Берков высказал основательное предположение, что в статье "Нечто о врожденном свойстве дум российских", опубликованной в февральском номере журнала "Зритель" за 1792 г., издатель его П. А. Плавильщиков имел в виду "Слово", когда утверждал, что "даже во дни Ярослава сына Владимирова были стихотворные поэмы в честь ему и детям его" [2], и указывал, что, несмотря на разорение после "варварского нашествия татар", "существуют еще сии дрогоценные остатки и поныне в книгохранилищах охотников до редкостей древности отечественной и, быть может, Россия вскоре их увидит" [3]. На те же годы, как время обнаружения "Слова", указывает и следующий факт. А. И. Мусин-Пушкин изготовил копию с древнерусского текста "Слова" для Екатерины II, интересовавшейся в те годы русской историей. Текст "Слова" был сопровожден переводом и примечаниями. В этих примечаниях он использовал исторические сочинения самой Екатерины, которые были изданы в 1793 г. Так как ссылок на печатное издание в примечаниях нет, представляется вероятным, что Екатерининская копия "Слова" была изготовлена до 1793 г. [4].
Как попала рукопись "Слова" в собрание графа А. И. Мусина-Пушкина? Сам граф утверждал, что он приобрел "Слово" в числе других книг у архимандрита Спасо-Ярославского монастыря Иоиля. Недавно удалось установить, что сборник, в составе которого находилось "Слово", принадлежал Спасо-Ярославскому монастырю, числился в описи его рукописных книг, но не позднее 1788 г. был, как указано в описи, "отдан" (в описи следующего года та же рукопись числится уже "за ветхостью уничтоженной"). Отдан, видимо, - непосредственно или через Иоиля - А. И. Мусину-Пушкину [5].
В последние годы XVIII в. А. И. Мусин-Пушкин совместно с архивистами А. Ф. Малиновским и Н. Н. Бантыш-Каменским готовит "Слово" к публикации. Оно было издано в 1800 г. [6]. Однако двенадцать лет спустя все богатейшее собрание древнерусских рукописей, принадлежавших графу, и в их числе - сборник со "Словом", погибло в пожаре Москвы во время нашествия Наполеона. Тогда же погибла и часть тиража первого издания "Слова"; в настоящее время в государственных хранилищах и у частных лиц хранится около 60 его экземпляров
Гибель единственной дошедшей до нового времени рукописи "Слова" создала значительные трудности в изучении памятника. Не был достаточно ясен состав сборника, не установлена его дата, выяснилось, что издатели не совсем точно передали подлинный текст "Слова", в ряде случаев не смогли верно прочесть отдельные написания или не заметили явные опечатки. Для решения этих вопросов потребовалось немало усилий нескольких поколений русских и советских исследователей.Исследования последних лет убедительно доказали, что "Слово" могло быть написано вскоре после изображенного в нем события - похода Игоря на половцев. Характер изложения, обилие в памятнике намеков, понятных только современникам событий, злободневность некоторых проблем именно для конца XII в. - все это не позволяет принять гипотезы тех ученых (Д. Н. Альшица, Л. Н. Гумилева), которые предлагали датировать памятник XIII в. Продолжаются, однако, попытки найти возможность более точно датировать "Слово" в пределах последних десятилетий XII в. Некоторые исследователи полагают, что памятник мог быть создан не позднее 1 октября 1187 г. - времени, когда умер Ярослав Осмомысл, так как в "Слове" он упоминается как живой. Однако мы знаем, что обращения к князьям носят в памятнике риторический характер, и автор мог обратиться к Ярославу и после его смерти: ведь во время похода и пленения Игоря он был еще жив. Заслуживает внимания соображение, что здравица, провозглашенная в конце "Слова" в честь Всеволода Святославича, не могла быть уместной после смерти этого князя, а он умер в 1196 г, и, следовательно, "Слово" написано не позднее этой даты [54]. Однако вопрос о точной датировке памятника все еще остается открытым.
Не менее сложно обстоит вопрос об авторе "Слова". Многочисленные попытки установить, кем именно было написано это произведение, по существу, сводились к поискам известных нам современников похода, которые могли написать "Слово". Но мы не располагаем никакими косвенными и прямыми данными, которые позволили бы отдать предпочтение кому-либо из этих гипотетических авторов. Характерно, что Б. А. Рыбаков, создатель наиболее обстоятельной гипотезы об авторе "Слова", так резюмирует свои наблюдения: "Нельзя доказать непреложно, что "Слово о полку Игореве" и летопись Мстиславова племени (фрагмент Киевской летописи. - О. Т.) действительно написаны одним человеком. Еще труднее подтвердить то, что этим лицом был именно киевский тысяцкий Петр Бориславич. Здесь мы, вероятно, навсегда останемся в области гипотез. Но поразительное сходство, переходящее порой в тождество, почти всех черт обоих произведений (с учетом жанрового различия) не позволяет полностью отбросить мысль об одном создателе этих двух одинаково гениальных произведений-творений" [55]. С этой осторожностью исследователя нельзя не согласиться - вопрос этот пока остается открытым.Впрочем, безымянному автору можно дать характеристику: это был человек с широким историческим кругозором, отлично разбирающийся в сложных политических перипетиях своего времени, патриот, сумевший подняться над узостью интересов своего княжества до высоты общерусских интересов, талантливый писатель, знаток и ценитель памятников древнерусской оригинальной и переводной книжности и в то же время хорошо знающий устное народное творчество. Только сочетание всех этих знаний, умений, высокого художественного вкуса, глубокого чувства слова и ритма позволило ему создать произведение, составившее славу древнерусской литературы старшей поры.
