В «черный вторник», 29 октября 1929 года, разразился системный экономический кризис — крупнейший в мировой истории, который быстро распространился не только на территорию США, но и на весь западный мир. Кризис продлился несколько лет (1929– 1933 гг.) и получил название Великая депрессия.
В период Великой депрессии переживала серьезный кризис и западная журналистика. Многие периодические издания прекратили существование. Продолжавшие издаваться газеты и журналы сокращали тиражи, увеличивали периодичность выхода в свет, теряли подписчиков и доходы — от рекламы и продаж. Упали акции многих частных периодических изданий и радиостанций.
Быстрее, чем пресса, от кризиса оправилось радио: регулярно покупать газеты и журналы для миллионов читателей по-прежнему было дорого, а радиоприемник имела практически каждая семья. Успехи радиовещательных компаний в годы Великой депрессии вызывали раздражение у владельцев прессы и информационных агентств.
В то же время во всем мире выросла популярность коммунистической прессы, которая финансировалась Коммунистическим Интернационалом и Советским Союзом и поэтому не имела большинства проблем, свойственных некоммунистическим периодическим изданиям. Кроме того, еще до начала Великой депрессии со страниц коммунистических газет и журналов неоднократно звучали предсказания о грядущем кризисе, и, когда он разразился, читатели убедились в их правоте.
Коммунистическая пресса стран Запада много писала об опыте Советского Союза — по сути, единственной страны, которой не коснулась Великая депрессия, где в это время шли великие стройки первой пятилетки. Сталинский СССР был закрытым государством, не участвовавшем в мировой хозяйственной системе. Западные журналисты, даже постоянно работавшие в нашей стране, передавали в свои газеты и журналы новости о Советском Союзе только из официальных источников. В противном случае, они бы лишились аккредитации. Поэтому западные читатели не имели никаких достоверных сведений ни о разорении крестьянства, ни о массовом голоде 1932–1933 годов, от которого погибло несколько миллионов жителей СССР, ни о миллионах заключенных, работавших вместе с миллионами добровольцев энтузиастов на строительстве заводов и шахт, городов и дорог.
Более того, успехами Советского Союза на фоне Великой депрессии восторгалась не только коммунистическая пресса. Так, американский журнал Nation, редакцию которого трудно было заподозрить в симпатиях к нашей стране, и британская экономическая газета Financial Times.
отзыался положительно в 1932 году.
Единственным западным журналистом, работавшим в Советском Союзе, имевшим допуск в Кремль и возможность интервьюировать Сталина и его соратников, был руководитель Русского бюро американской газеты The New York Times в Москве англичанин Уолтер Дюранти (1884–1967). С 1921 по 1940 год он освещал жизнь СССР, причем все его публикации были основаны на советских пропагандистских материалах. Более того, Дюранти, зная, например, о массовом голоде, в своих статьях и репортажах вынужден был категорически отрицать его, а репрессии 1930х годов оправдывать и одобрять. К такой позиции его склоняло руководство The New York Times, боясь лишиться такого важного источника информации.
Более того, западная пресса в целом оправдывала и сами процессы 1936–1938 годов, и обвинительные приговоры «врагам народа», поскольку считала их свидетельством отказа Сталина от курса на мировую революцию, который активно проводили подсудимые в первые годы советской власти.
За серию очерков 1931 года о первой советской пятилетке Дюранти удостоился в 1932 году высшей журналистской награды США — Пулитцеровской премии. В 2003 году была предпринята беспрецедентная попытка посмертно аннулировать премию, однако Пулитцеровский комитет отклонил это требование.
Публицистика писателей Запада о Советском Союзе
Вновь, как и в первые послереволюционные годы, в СССР стали приезжать известные западные писатели, чтобы лично убедиться в успехах строительства социализма и рассказать об этом читателям в своих странах. В 1930е годы в нашей стране побывали Теодор Драйзер, Бернард Шоу, Ромен Роллан, Лион Фейхтвангер, Анри Барбюс и многие другие. В 1934 году в Советский Союз вновь приезжал английский писатель фантаст Герберт Уэллс, автор публицистической книги «Россия во мгле», написанной по итогам визита в Советскую Россию в 1920 году.
Но советское правительство тщательно разрабатывало программу таких визитов, ограждая высоких зарубежных гостей от излишней информации. По этой причине подавляющее большинство побывавших в СССР писателей безоговорочно поддерживали Сталина и созданную
им модель государства. Так, например Бернард Шоу (1856–1950) после визита в нашу страну в 1931 году в открытом письме в редакцию английской газеты The Manchester Guardian1, опубликованном 2 марта 1933 года, называл сведения о голоде в Советском Союзе выдумкой. Писатель убеждал британцев, что Россия никогда прежде не снабжалась так хорошо продовольствием, как в настоящее время.
Подавляющее большинство западных писателей также поддерживали политику Сталина. Эта поддержка нашла отражение не только в публицистических статьях, опубликованных в европейской и американской прессе, но и в публицистических книгах. Самыми известными из них были «Сталин» (1935) французского писателя Анри Барбюса, «Москва 1937» (1937) немецкого писателя Лиона Фейхтвангера. В то же время французский писатель Андре Жид (1869–1951), симпатизировавший прежде Советскому Союзу и политике Сталина, вернувшись из поездки в нашу страну в 1936 году, опубликовал публицистическую книгу «Возвращение из СССР» (1936). В ней Жид, восторгаясь энтузиазмом простых людей, подверг резкой критике отсутствие свободы слова и тотальный контроль над человеком в нашей стране.
Эта книга произвела большой эффект на Западе и вызвала осуждениемногих писателей, в частности, Ромена Роллана и Лиона Фейхтвангера.
