Латиноамериканский бум начался с публикаций Мигель Алехо Астуриаса и Алехо Карпентьера (50-60 гг). Главное – изображение экзотики и таинственности мира кубинских негров с их древними верованиями, обрядами и церемониями.
Новый латиноамериканский роман, создается с учетом традиций русских и западноевропейских романов. Название – пародия на новый французский роман (очень плохого качества). “Литература заключает договор не с одной стороной бытия, а со всей действительностью в целом” (Маркес). Писатель должен быть на месте Творца – замашка на новейшее богословие.
Происходит переосмысление смеха и комического. В латиноамериканском романе: смех – противоядие страху. Смех там не индивидуальный, он коллективный.
"Магический реализм" - это условное название модернистского течения в литературе Латинской Америки второй половины XX века. Это направление развилось в латиноамериканской литературе XX века (А Карпентьер, Ж Амаду, Г Г Маркес, М Варгас, М Астуриас и др.) Особую роль в творчестве этих авторов отыграл миф, который выступил основой произведения искусств, пытаясь осмыслить разнообразные явления (реальные, сознательные, культурные и другие), стремился к универсальности своих образов и создание общей модели и бытия. Классическим образцом такого метода стал роман Г. Г Маркеса "Сто лет одиночества". (В книге Маркеса “Сто лет одиночества” показана история Колумбии, но не вся история, а лишь наиболее острые ее моменты, характерные для государств Латинской Америки. Герои Маркеса, за редкими исключениями, - сильные личности, наделенные жизненной волей, бурными страстями и недюжинной энергией. Художественное своеобразие романа Габриеля Гарсиа Маркеса “Сто лет одиночества” в том, что мастерски использует такой прием как ирония и такой жанр как сказка. Животворные воды сказки омывают привносят с собой в роман Маркеса настоящую поэзию. Сказка просачивается в жизнь семейства Буэндиа.)
Представители "магического реализма" в своем творчестве использовали такие мифологические элементы:
1) Своеобразное свободное обращение латиноамериканцев со временем и пространством, которым не присущи последовательность и хронология, размеренность и линейность;
2) К жизни и смерти они относятся как к природным явлениям, смерть для латиноамериканцев - это лишь переход в иной мир.
Черты "магического реализма" латиноамериканской литературы:
1. Обращение к национальным источникам, традициям
2. Широкое использование мифа (мифологизм и мифотворчество)
3. Философская направленность произведений
4. Прием очуднение (состоял в том, чтобы "вывернуть” действительность наизнанку, чтобы рассмотреть, как она с обратной стороны)
5. Яркий использование символики чисел, цвета
6. Особая система образов, отличие которой в том, что героями произведений "магического реализма" стало коренное население Латинской Америки, которое отличалось от европейцев иным типом мышления, мировосприятия.
Новаторское значение этого романа заключается не только в том, что он по-настоящему открыл читателям всех частей света действительность недавно еще неведомого им континента, но и в том, что он обогатил мировую литературу самобытными и общезначимыми эстетическими ценностями. В нем с наибольшей полнотой выразилось художественное сознание нового типа, которое возникло именно в Латинской Америке в силу неповторимых особенностей ее исторической судьбы.
Причин тому, что в 19 веке в Латинской Америке практически не возникало романов, несколько. Тут и крайняя молодость литературы. И обусловленная веками колонизации культурная изоляция Латинской Америки, вынуждавшая лучшие ее умы с надеждой обращать свой взор к передовым странам
Существенные перемены наметились в первой четверти XX века. «Те, кто внизу» — так назвал Мариано Асуэла свой знаменитый роман о мексиканской революции (1916), открывший новый этап становления латиноамериканской прозы, и так можно было бы озаглавить весь этот этап. О тех, кто внизу: о тысячах батраков, принесенных в жертву иностранным компаниям в зеленом аду сельвы, об индейцах, которых помещики сгоняют с земли, о бесправных потомках некогда вольных пастухов-гаучо, о крестьянах, поднявшихся на борьбу за землю и свободу, — правдиво и горестно поведали лучшие социальные романы 20—30-х годов.
Обращение к жизни «наинижайших низов» имело важнейшие последствия для литературы. В центре повествования оказывается нерасчлененный коллектив — община, деревня, индейское племя. А «коллективный герой» приносит и свойственное ему мироощущение, одной из особенностей которого является одухотворение, а порою и прямое обожествление сил природы. Подчас даже социальное зло воспринимается в мифологических категориях.
Уже одно то, что подобное отношение к миру стало заявлять о себе в латиноамериканской прозе, было громадным художественным открытием «романа земли» — под таким названием нередко объединяют произведения, в которых отчетливо проступали указанные выше черты.
«Романисты земли» сосредоточивались на изображении жизни замкнутых патриархальных и полупатриархальных сообществ, изолированных от внешнего мира районов. Расширяя тематику романа, они вместе с тем сужали его кругозор: созданные ими художественные миры тоже оказывались замкнутыми, внеисторичными, не соотносившимися с общечеловеческим бытием.
Создатели «романа земли» не возлагали надежд на патриархальную массу. Они отнюдь не идеализировали, не эстетизировали ни «естественное состояние», ни «коллективного героя», которому сострадали, однако же с беспощадной трезвостью изображали его косность, беззащитность, а подчас и далеко не идиллическое дикарство. С конца 30-х годов латиноамериканская проза вступает в полосу кризиса.
Объективные условия для его преодоления возникли по окончании второй мировой войны. Латинская Америка в лице ее лучших мыслителей и художников завоевывает сознание своего равноправия с передовыми странами света.
Еще большее разнообразие конкретных форм, в которых выражает себя новое сознание континента, предлагает нам панорама творчества второго поколения романистов, выступивших с середины 50-х годов. Традиции сопряжения мифологического и реального начал развиваются в произведениях Фуэнтеса, Рульфо, Роа Бастоса, Гарсиа Маркеса. В русле этих традиций обретают «второе дыхание» писатели, сформировавшиеся еще в 30-е годы, — Хосе Мариа Аргедас, Жоржи Амаду, которые становятся выдающимися фигурами нового романа.
Характерно, что если главной задачей первых книг Латинской Америки поначалу было «подведение итогов» предшествующего исторического развития, расчет с прошлым, обременяющим сегодняшний день, то в последние годы предметом художественного анализа начинает становиться революционная действительность во всем ее многообразии и противоречивости. Перед латиноамериканской прозой встает во весь рост проблема героя, действующего в реальной жизни, утверждающего свою индивидуальность в борьбе за преобразование общества и преодолевающего тем самым собственное одиночество.
Яркие представители латиноамериканского романтизма:
Хулио Кортасар, Карлос Фуэнтес, Марио Варгас Льоса, Габриэль Гарсиа Маркес, Агусто Роа Бастос («Сын человеческий»).
