Смотреть вопрос 14 +
В обществах конца XX - начала XXI века индивид оказался лицом к лицу с новыми серьезными проблемами. Эти проблемы были обусловлены общим переструктурированием социальной жизни и становлением нового «индивидуализированного» социального порядка. Речь идет о желательности и даже необходимости самостоятельного выбора своего Я, определения своего места в социальном мире, причем не как одноразового акта, а как постоянного мониторинга, постоянно возобновляемого процесса самоопределения и соотнесения с реальностью, ориентированного на самовоспроизведение. Этот процесс предстал как проблема формирования индивидуальной идентичности, как фундаментальная и общая социальная проблема для каждого индивида.
Идентичность - это и есть в той или иной мере осознанное социальное самоопределение, задающее основные параметры социального опыта, социальной ориентации и социального действия. Социальная идентичность является универсальной характерисгикой в том смысле, что эта характеристика присуща всем индивидам во всех исторических обществах.
Постмодернистские теории идентичности. Постмодернистский конструктивизм
Среди социологических теорий идентичности, создаваемых в постмодернистской перспективе прчтения современности, наиболее репрезентативными и информативными, на наш взгляд, являются теории Джонатана Фридмана и Зигмунда Баумана.
Бауман, так же как и Дж. Фридман, совмещает постмодернистский подход с конструктивистским.
По мнению 3. Баумана, на протяжении предшествующих модерну исторических этапов «идентич ность» не была «частным делом» или «частной забо той». То, что наша индивидуальность есть продукт общества, было банальной истиной, но современное прочтение этого положения заслуживает, возможно, более частых повторений: «...форма нашей социаль ности, как и форма общества, в котором мы живем, зависят от того, как ставится и решается задача «индивидуализации»... «индивидуализация» заключается в преображении человеческой идентичности из «данности» в «задачу» и в наделении действующих лиц ответственностью как за решение этой задачи, так и за последствия... она состоит в установлении автономии индивида de jure (хотя и не обязательно de facto)... Модернити заменяет предопределенность социального положения принудительным и обязательным самоопределением». Эти свойства модерна, процессов индивидуализации и формирования идентичности значительно усилились в конце XX - начале XXI века.
Задача «самоопределения», вставшая перед индивидами уже в обществах классического модерна, состояла в «приспособлении к сформировавшимся социальным типам и моделям поведения, подражанию, следованию образцам, повышению культурного уровня, попыткам не выбиться из ряда, не отойти от нормы». Задачей было «вписаться» в отведенную нишу, и это отличает «индивидуализацию» прежних времен от той формы, которую она приняла в эпоху «текучей» современности, «когда не только положение индивидов в обществе, но и сами места, к которым они могут получить доступ и которые стремятся занять, быстро трансформируются и едва ли могут надежно служить в качестве цели чьей-то жизни»333. Сами цели становятся расплывчатыми и неопределенными, источником беспокойства и «великим неизвестным» в жизни индивида. Это означает, что проблема идентичности изменила свою форму и содержание. Она «состоит не столько в том, как обрести избранную идентичность и заставить окружающих признать ее, сколько в том, какую идентичность выбрать и как суметь вовремя сделать другой выбор, если ранее избранная идентичность потеряет ценность или лишится ее соблазнительных черт»
Бауман выявляет очень серьезную проблему, возникшую в современном мире. Она побуждает со-циологическую теорию поставить вопрос о том, не устарела ли концепция идентичности Э. Эриксона и другие концепции, согласно которым состояние пси-хического здоровья человека фундаментальным об-разом связано с субъективным ощущением целост-ности и преемственности его личности. В современной «жидкой», «текучей», подвижной социальности рациональное поведение требует и «текучести» лич-ности, максимальных возможностей выбора и от-крытости, что противоречит задаче обретения четкой или даже жесткой идентичности, являющейся основой «целостности» и «преемственности». Идентичности, к которым стремятся индивиды в нашей современности, являются фрагментированными и атомизированными, свободно выбираемыми и сменяемыми, подобно смене одежды, автомобиля или места жительства.
Современный индивид бесконечно занимается построением своих идентичностей, тратя много вре-мени и усилий по их демонтажу, переустройству и новому формированию. Этот процесс, по мнению 3. Баумана, является «суррогатом времяпрепро-вождения», а также «суррогатом сообщества» как «естественного обиталища», которое более недо-ступно в приватизируемом и индивидуализируемом, стремительно глобализирующемся мире». Иден-тичность, считает он, пускает корни на «кладбище сообществ» и изобретается тогда, когда сообщества распадаются. Вместо разговора об идентичностях, унаследованных или обретенных, более уместным, по его мнению, и соответствующим реальностям глобализирующегося мира было бы «исследование идентификации, никогда не заканчивающейся, всегда незавершенной, неоконченной, открытой в будущее деятельности, в которую все мы по необходимости либо сознательно вовлечены”.Фактически 3. Бауман отказывается от теории идентичности Э. Эриксона как механизма и средства сохранения целостности и преемственности личности. Он упускает из виду или просто не желает рассматривать главную проблему, которую решал Э. Эриксон - проблему психического здоровья и социальной полноценности человека, достигаемых только в случае сохранения преемственности и целостности идентичности.
Отметим следующее. На наш взгляд, «идентифи-кация» в условиях подвижного и быстро меняющегося мира есть не столько современное видение проблемы целостности и преемственности личности, сколько указание на невозможность ее решения в наличных условиях. Процесс идентификации, не нашедший завершения в какой-либо определенной целостной идентичности, порождает явление, давно описанное в рамках социологической теории. Оно имеет множество концептуализаций. Это и концепция «рыночного» или «шизоидного» социального характера у Э. Фромма, и различного рода концептуализации драматургического действия, и постмодернистские теории стилей жизни, потребления, символического обмена, и теории отчуждения в критической теории. В этом же русле предстает широко известное высказывание, характеризующее современный мир как мир, в котором уже не важно, что ты делаешь, важно какой ты. Речь идет фактически уже не о личностной опре-деленности, а о функционирующих в обществе мо-делях самопрезентации. Неслучайно широкую из-вестность имеет высказывание Кристофера Лэша, которое постоянно воспроизводится в современной литературе, в частности, его цитируют и 3. Бауман, и Э. Гидденс: «Не надеясь на улучшение своей жизни каким-либо эффективным способом, люди убеждают себя в значимости психологического самосовер-шенствования; в прикосновении к своим чувствам, потреблении здоровой пищи, обучении балету или танцу живота, погружении в восточную мудрость, совершении пробежек по утрам, изучении взаимо-отношений между людьми, преодолении страха перед удовольствиями. Безвредные сами по себе, такие действия, поднимаемые на уровень жизненной про-граммы и упаковываемые в риторику достоверности и осознанности, свидетельствуют об отходе от поли-тики». Данная цитата из работы К. Лэша «Культура нарциссизма» - это не только характеристика нар- циссической природы современной индивидуально-сти, но и свидетельство разрыва фундаментальной связи между двумя компонентами идентичности: социальной идентичностью и эго-идентичностью, замены индивидуального, личностного начала сово-купным набором различных моделей презентации индивидом себя, оформляющихся в ситуации то-тального отчуждения.
Использование подобных практик и механизмов идентификации, предложенное 3. Бауманом в ус ловиях «текучей современности», «слабого бытия» (Дж. Ваттимо), «общества спектакля» (Ги Дебор), порождает столь же непрофилированное, неструк турированное, размытое сознание идентичности, исследование которой возвращает нас в дискурс шизоанализа, который в упадке целостности сознания видит клиническую картину шизофрении. «Тот, кто изо дня в день пассивно подчиняется участи от-чуждаемого, тем самым доводится до безумия, которое иллюзорно реагирует на эту участь, прибегая к магическим техникам. Признание и потребление то-варов находится в самом центре этого псевдоответа на безответное сообщение. Потребность в подражании, испытываемая потребителем, является инфантильной потребностью... аномальная потребность выставления себя напоказ компенсирует здесь мучительное чувство существования на обочине жизни».
В итоге мы фактически вновь сталкиваемся с со-вершенно определенной интерпретацией социальной идентичности, ранее широко присутствовавшей в социологии. Согласно этому пониманию, социальная идентичность - это такие аспекты индивидуальной «я-концепции», которые проистекают из членства в различных группах и оформляются в связи с самоидентификацией с такими социальными ка-тегориями, как раса, гендер, религия, профессия, а также с другими, которые могут и не проявляться в означенных социальных контекстах.
Гидденс
В посттрадиционной социальной вселенной, рефлексивно организованной, пронизанной абстрактными системами, в которых новое упорядочение времени и пространства воссоединяет локальное и глобальное, «Я» индивида переживает соответствующие изменения. Э. Гидденс считает, что вопросы: «Что делать?», «Как действовать?», «Кто будет?» являются руководящими, координирующими жизнь для всех, кто находится в условиях позднего модерна. Преобладание вопросов идентичности в современном обществе является как следствием, так и причиной изменений на институциональном (макро) уровне. Эти изменения не могут быть объяснены только на индивидуальном (микро) уровне, иначе мы могли бы просто сказать, что люди начали спонтанно менять свое мнение о том, как жить. Объяснение должно находиться где-то во взаимодействии макро- и микросил в обществе. Эти события являются результатом изменений в законах - макроуровень (например, касающихся брака), но спрос на такого рода изменения пришел с уровня повседневной жизни - микроуровня.
Современность сталкивает индивида с комплексным разнообразием выбора [8, c. 80]. В то время как в традиционных обществах образцы, которым приходится следовать, более или менее очевидны и создаются и поддерживаются локально, то теперь локальные практики «растворяются» и предоставляют новые, которые возникают где-то в мире, и индивид теперь может свободно их выбирать. Динамика выбора и неопределенности ведет к прогрессирующему ослаблению социальной структуры, сменяя определенность традиционализма на необходимость постоянного выбора и даже изобретения этого самого выбора. Они (модели, образцы конструктов «Я») могут быть «выбраны» при создании своего набора идентичностей и стилей жизни в соответствии с теми областями, в которых индивид перемещается (плательщик налогов, гендерная, этническая принадлежность и т.д.). Социальная структура становится все более амбивалентной. Э. Гидденс пишет о кризисе самоидентичностей, происходящем в результате плюрализации сообществ, ценностей и знания в посттрадиционном обществе. В эпоху модернити, когда общество становится глобальным, но остается фрагментированным и рассеянным, поиск самоидентичности - ключевая детерминанта происходящих в обществе процессов, поэтому изучение концепции «Я» индивида является существенным для понимания современного общества. С развитием средств связи, коммуникационных и транспортных технологий индивиды стали открыты по отношению к различным реальностям. Им не надо покидать свою «традиционную общину» для того, чтобы встретиться с другими культурами; они открыты им, когда они просто находятся у себя дома. Влияние далеких событий на ближайшие, и разнообразие возможностей идентификации своего «Я» становится все более распространенным явлением. Индивиду постоянно поставляется новая информация, и окружающая реальность непрерывно находится в состоянии конструирования, ее создание никогда не заканчивается, а, следовательно, так или иначе индивид начинает ставить под сомнение действительность и самого себя. Поскольку теперь «Я» индивида - это не незыблемая «данность», следовательно, это то, что индивид конструирует в качестве самоидентичности, ее содержания. Индивид реализует свою свободную волю, чтобы сформировать образ того, кто он, кем он хочет быть, как хочет, чтобы его воспринимали, хотя такая «свобода воли» ориентирована на ценности, которые также являются социальным продуктом.
Заключение. В центре концепции Э. Гидденса находится общество и его взаимосвязь с конструированием самоидентичности. Прошлое развитие и настоящее состояние модернити является фундаментальной социологической проблемой, которую он разрабатывает для характеристики способов организации и воспроизводства социальной системы через взаимодействие агентов и групп посредством применения правил и средств. Важным элементом оказывается идентичность современного человека. Э. Гидденс утверждает, что в посттрадиционном порядке современности «Я» индивида становится собственным рефлексивно организованным стремлением. Больше не очевидно, что индивиды должны делать и кем быть. Они должны сами рассматривать множество вариантов и делать выбор. Индивид использует это для того, чтобы конструировать и выбирать и поддерживать свою самоидентичность. Индивид является тем, кем он сам делает себя. «Я» оказывается проектом, который он должен активно конструировать из доступных ему ресурсов и вплетает их в связный отчет того, кем он является, т.е. нарратив самоидентичности.
Анализируя базовые элементы общества модерна, У. Бек и З. Бауман сопоставляют и выстраивают модель современного общества, которое является продолжением или следствием общества модерна. Они считают, что общее содержание теории модерна вступает в противоречие с реальной современной действительностью. Функциональное устройство социальных институтов модерна не соответствует универсальному содержанию модерна. Идеалы модернового индустриального общества критикуются (критика науки, техники, прогресса, новые социальные движения) и превращаются в миф. Идея счастья и всеобщего благоденствия, вера в безграничный прогресс, в неограниченную свободу личности, идея о конце исторического общественного развития оказываются недостижимыми и несостоятельными идеалами эпохи модерна.
Но модерн, с точки зрения У. Бека и З. Баумана, не исчезает и не уходит с арены исторического развития, а трансформируется и превращается в позднюю или вторую модернити. Его центральной тенденцией является процесс индивидуализации, связанный с изменением фундаментальных мировоззренческих основ общества модерна, размыванием социальных структур и групп, трансформацией роли традиционных институтов для отдельных индивидов и изменением их образа жизни и стиля поведения. Для У. Бека обобщенная модель индивидуализации включает три аспекта. Первый аспект – это освобождение от исторически заданных социальных форм и связей в смысле традиционных обстоятельств господства и обеспечения (“аспект освобождения”). Он зародился в эпоху модерна и продолжается в современном мире. Это групповой уровень индивидуализации, о котором было сказано выше. Второй аспект связан с утратой традиционной стабильности с точки зрения действенного знания, веры и принятых норм (“аспект расколдовывания”). Социальный опыт, который был сформирован в обществе модерна, отличался постоянством, стандартизацией, безопасностью и предопределенностью жизненных ситуаций. Современная жизнь в терминах У. Бека и З. Баумана отличается “размытостью границ”, “гибкостью”, “текучестью”, “неопределенностью”. Экономика освобождается от традиционных связей с политическими, этическими и культурными условиями. Отвергаются верность традициям, привычные для индивидов общества модерна правила и обязанности. Слабеет роль институтов, обеспечивающих и поддерживающих порядок, стираются рамки, ограничивавшие сферы возможных вариантов действий22. Третий аспект индивидуализации основан на новом виде социальной интеграции (“аспект контроля и реинтеграции”). Вместо коллективных форм социальных действий, в которых люди объединены общими целями и интересами, появляется “институционально зависимая структура контроля индивидуальных ситуаций”23. Сегодня семья или класс не выступают единицей воспроизводства социального элемента, на их место становится индивид-одиночка. Посредством профессионального образования, правовой фиксации, саморазвития и т.д. индивид освобождается от традиционных возможностей обеспечения на рынке труда и выступает самостоятельным субъектом существования. Индивид не нуждается в традициях, нормах, ценностях и поддержке социальной группы, он сам определяет траекторию своего развития и своей жизни. У. Бек и З. Бауман историю процесса индивидуализации начинают рассматривать с того момента, когда были разрушены сословные границы и индивиду пришлось самостоятельно определиться с “вызовами жизни”25. Тогда, когда традиционные ценности, составлявшие основу мировоззрения модерна, – права и свободы гражданина, семья, равенство, сильное социальное государство, – перестали служить главными ориентирами для отдельного индивида. Когда коллективные формы действия больших социальных групп перестали быть важным элементом интеграции и достижения социальных целей. По мнению социологов, процесс индивидуализации затрагивает все сферы жизни общества и обладает двумя уровнями своего проявления. Первый – мы его будем называть, структурный уровень – связан с расширением социального пространства, предназначенного для автономной деятельности индивидов за счет технического и экономического разделения труда. Его также можно назвать объективным уровнем, так как он не зависит от действий отдельных индивидов и является инерционным явлением, связанным с социальной дифференциацией, разделением общественного труда, а также с действием глобализации и модернизации общества. Второй уровень находится в сфере индивидуальных действий индивида. На этом уровне смысл индивидуализации состоит в расширении индивидуальных прав и возможностей, в освобождении индивида от традиционных социальных форм и связей, определявших его модель поведения в обществе модерна. Благодаря изменению “жизненных ситуаций” происходит увеличение возможностей индивида для независимого принятия решений, самостоятельного выбора и успешных действий. Изменение “жизненных ситуаций” (по У. Беку) обусловлено детрадиционализацией жизненных сфер и возникновением новых “пространств свободы”, которые порождают новые вызовы для общества и для индивида, в частности. Социальные классы и слои, малая семья, рынок гарантированной занятости не являются уже обязательными формами жизни и труда, обеспечивающими стабильность и развитие общества. Они перестают быть фундаментальными ценностями и общественными ориентирами в современном обществе второго модерна. Структурная или объективная индивидуализация связана со вторым уровнем и влияет на изменение условий развития субъективной или личной индивидуализации. Трансформация условий социальной реальности меняет модель поведения индивида. “Если в XIX веке утрачивали привлекательность сословные привилегии и религиозные представления о мире, то теперь теряют свое значение научно-техническое понимание классического индустриального общества, образ жизни и формы труда в семье и профессии, образцы поведения мужчин и женщин и т.д.”
