Основные характеристики детско-родительских отношений. Детско-родительские отношения составляют важнейшую подсистему отношений семьи как целостной системы и могут рассматриваться как непрерывные, длительные и опосредованные возрастными особенностями ребенка и родителя отношения. Детско-родительские отношения как важнейшая детерминанта психического развития и процесса социализации ребенка могут быть определены следующими параметрами:
-характер эмоциональной связи: со стороны родителя — эмоциональное принятие ребенка (родительская любовь), со стороны ребенка — привязанность и эмоциональное отношение к родителю. Особенностью детско-родительских отношений по сравнению с другими видами межличностных отношений является их высокая значимость для обеих сторон;
•мотивы воспитания и родителъства;
•степень вовлеченности родителя и ребенка в детско-родительские от- ношения;
•удовлетворение потребностей ребенка, забота и внимание к нему родителя;
• стиль общения и взаимодействия с ребенком, особенности проявления родительского лидерства;
-способ разрешения проблемных и конфликтных ситуаций; поддержка автономии ребенка;
• социальный контроль: требования и запреты, их содержание и количество; способ контроля; санкции (поощрения и подкрепления); родительский мониторинг;
•степень устойчивости и последовательности (противоречивости) семейного воспитания.
Интегративные показатели детско-родительских отношений:
•родительская позиция, определяемая характером эмоционального принятия ребенка, мотивами и ценностями воспитания, образом ребенка, образом себя как родителя, моделями ролевого родительского поведения, степенью удовлетворенности родительством;
• тип семейного воспитания, определяемый параметрами эмоциональных отношений, стилем общения и взаимодействия, степенью удовлетворения потребностей ребенка, особенностями родительского контроля и степенью последовательности в его реализации;
-образ родителя как воспитателя и образ системы семейного воспитания у ребенка. Этот показатель стал предметом научного исследования и широкого обсуждения сравнительно недавно. Возникновение интереса к изучению позиции ребенка в системе детско-родительских отношений обусловлено тем, что ребенок, как и родитель, является их активным участником. Изменение воспитательной парадигмы от отношения к ребенку как объекту воспитания к гуманистической установке — ребенок как субъект воспитания и равноправный участник отношений, произошедшее в последней четверти XX в. в общественном сознании, является основой пере- смотра концепта детско-родительских отношений в сторону все большего учета позиции самого ребенка как активного творца этих отношений.
Характер эмоциональных отношений
Родительская любовь
Эмоциональная сторона детско-родительских отношений в значительной степени предопределяет благополучие психического развития ребенка и реализацию воспитательного потенциала родительства как социального института. Эмоциональное отношение к партнеру у родителей и ребенка в контексте их отношений имеет различное происхождение, психологическое содержание и динамику развития. Если применительно к супружеским ношениям можно говорить о принципиальном равенстве партнеров — как в отношении генезиса, так и развития и реализации эмоциональной связи, — то в случае детско-родительских отношений природа детской и родительской любви оказывается различной. Эмоциональное отношение родителя к ребенку квалифицируется как феномен родительской любви (Э. Фромм), причем в современной психологии четко разделяют эмоциональное отношение к ребенку матери и отца, выступающее как материнская или отцовская любовь. Наряду с понятием родительской любви используется термин
«принятие» (А. Рое, М. Сегелман, А.И. Захаров, Д.И. Исаев, А.Я. Варга), характеризующий аффективную окраску отношения родителя к ребенку и признание его самоценности. Эмоциональная близость (В.В. Столин) определяет аффективный знак отношения (симпатия — антипатия) и эмоциональную дистанцию между родителем и ребенком.
Термин «привязанность» используется для обозначения отношения ребенка к родителю. В современной психологии теория привязанности Дж. Боулби является общепризнанной и наиболее авторитетной в исследовании феномена любви ребенка к родителю. Подчеркнем, что сама теория привязанности в рассмотрении характера отношения ребенка к родителю (близкому взрослому), выходя за пределы чисто эмоционально- го аспекта, включает, в рассмотрение также закономерности развития познавательной деятельности и умственного развития ребенка в зависимости от особенностей детско-родительского взаимодействия.
Родительская любовь имеет социокультурную, историческую природу. Вплоть до XVIII в. общественная ценность родительской любви была относительно невысока. Социокультурные ожидания предписывали родителям воспитывать ребенка, проявлять заботу о его душе и телесном благополучии, контролировать, наказывать в случае необходимости, но не квалифицировали родительскую любовь как особую добродетель. Одной из причин такого положения была высокая детская рождаемость на фоне высокой смертности, многодетность семьи. В средневековой Европе умирало около
30% детей в возрасте до 5 лет. Во второй половине XIX в. семья С.А. и Л.Н. Толстых потеряла пятерых детей из двенадцати. Родители делили свое внимание между многими детьми, часто теряя их в самом раннем воз- расте. Близкие эмоциональные длительные отношения родителей с ребенком были редкостью в силу особенностей семейного уклада и образа жизни семьи того времени. Только во второй половине XVIII в. в Европе материнская любовь становится обязательной нормативной установкой
[Кон, 1988], а со второй половины XIX в. возникает детоцентристский тип семьи. В современном обществе социальная ценность родительской любви чрезвычайно велика, а интимно-эмоциональная близость родителей с деть- ми в условиях малодетной семьи и планирования рождения детей представляет собой массовое явление. Все это привело к тому, что родительская любовь сегодня рассматривается обществом как «норма» психического здоровья человека, а поведение и личность родителя, имеющего несчастье не любить своего ребенка, — как патология, психическое отклонение, про- явление аморальности и распущенности. Однако было бы несправедливо обвинять и осуждать таких родителей, конечно при условии выполнения ими родительского долга, проявления заботы, внимания и опеки в отношении ребенка. Любовь к ребенку — эмоциональная близость и взаимопонимание — не является врожденной способностью матери и отца и не возникает по мановению волшебной палочки с рождением ребенка. Способность его любить формируется в практике родительства, в процессе совместной деятельности и общения с ребенком, принося матери и отцу ощущения счастья, полноты самореализации и самозавершенности. Напротив, переживание «нелюбви», отвержения ребенка вызывает у родителя тяжелые эмоционально-личностные расстройства — чувство вины, депрессию, тревожность и страхи, нарушения Я-концепции в форме самоотвержения и низкой самооценки. Поэтому в таких случаях стратегия психологической помощи семье строится как последовательное решение следующих задач: стабилизация эмоционального состояния родителя — осознание отвержения ребенка и объективирование причин и механизма формирования не- любви к нему — преодоление чувства вины — оптимизация общения и сотрудничества с ребенком — повышение уровня эмпатии, эмоционального взаимопонимания и привязанности в диаде родитель — ребенок.
В континууме значений эмоционального отношения родителя к ребенку можно выделить несколько вариантов отношений, от безусловно положительного до открыто негативного полюса.
•Безусловное эмоциональное принятие ребенка (любовь и привязанность «несмотря ни на что»). Безусловное принятие предполагает дифференциацию родителем личности ребенка и его поведения. Отрицательная оценка и осуждение родителем конкретных поступков и действий ребенка не влечет за собой отрицания его эмоциональной значимости и снижения самоценности его личности для родителя. Такой тип эмоционального отношения наиболее благоприятен для развития личности ребенка, поскольку обеспечивает полное удовлетворение потребностей ребенка в безопасности, любви, заботе и в аффилиации в отношениях с родителями.
• Условное эмоциональное принятие (любовь, обусловленная достижениями, достоинствами, поведением ребенка). В этом случае любовь роди- теля ребенок должен заслужить своими успехами, примерным поведением, выполнением требований. Любовь выступает как благо, награда, которая не дается сама собой, а требует труда и старания. Лишение родительской любви — достаточно часто используемый вид наказания в подобных случаях. Подобный тип родительского отношения провоцирует у ребенка возникновение тревоги и неуверенности.
•Амбивалентное эмоциональное отношение к ребенку (сочетание позитивных и негативных чувств, враждебности и любви).
•Индифферентное отношение (равнодушие, эмоциональная холодность, дистантность, низкая эмпатия). В основе такой позиции лежит несформированность материнской позиции, инфантильность и личностная незрелость самого родителя.
• Скрытое эмоциональное отвержение (игнорирование, эмоционально- негативное отношение к ребенку).
• Открытое эмоциональное отвержение ребенка.
А.С. Спиваковская, основываясь на трехмерной модели любви, предлагает оригинальную типологию любви родительской. Напомним, что тремя измерениями чувства любви в рамках данной модели выступают: симпатия/антипатия; уважение/презрение и близость — дальность.
Причины нарушений родительской любви изучены еще недостаточно, однако некоторые из них можно назвать:
• Фрустрация жизненно важных потребностей родителя в связи с воспитанием ребенка. Депривация может охватывать достаточно широкий спектр потребностей, субъективная значимость которых во многом определяется степенью личностной зрелости родителя: потребность в сне и отдыхе; в безопасности; в общении с друзьями; личные достижения, карьера, профессиональный рост. В этом случае психологическая помощь должна быть направлена на поиск способа удовлетворения жизненно важных потребностей
родителя при сохранении им полноценной функции ухода за ребенком и его воспитания, а также на развитие ценностно-смысловой сферы родителя.
• Мистификация и искажение образа ребенка как результат проекции негативных качеств и приписывания их ребенку; идентификация ребенка с аверсивной личностью, вызывающей отвращение у родителя, и, как следствие, перенос на него негативного эмоционального отношения. Психологическая работа в этом случае должна быть направлена на объективирование причин подобной проекции, их анализ и помощь родителю в разрешении глубинного конфликта, лежащего в основе актуализированных защитных механизмов.
• Негативное эмоциональное отношение к ребенку как проявление пост-травматического стресса. Возникает вследствие фатального совпадения рождения ребенка или начального периода его воспитания, сенситивного к формированию привязанности, и психологической травмы, например утра- ты близкого человека. Ребенок приобретает значение символа травмирую- щей ситуации либо ассоциируется с ней. Психологическая помощь здесь строится в контексте преодоления посттравматического стресса.
•Личностные особенности родителя (инфантильность, акцентуации характера, невротический тип личности, неадекватный тип привязанности самого родителя, эмоциональные расстройства). Здесь требуется индивидуальное психологическое консультирование, а в случае необходимости и психотерапия. Примером разрушающего влияния на психическое развитие ребенка может служить так называемая «шизофреногенная мать», обнаруживающая в отношениях с ребенком холодность, эмоциональную дистантность и отвержение, недостаток уважения и признания ребенка; ее поведение характеризуется властностью, деспотичностью, низкой эмпатией. Матери, переживающие депрессию, также склонны к отвержению ребенка. Характерным стилем воспитания в этом случае становится либо гипоопека, переходящая в безнадзорность, либо тотальный контроль, в котором актуализация чувства вины и стыда у ребенка становится основным методом воспитательного воздействия.
•Индивидуально-типологические особенности ребенка — «трудный темперамент», чрезмерное возбуждение, проблемы дисциплины, невнимательность, импульсивность, — опосредующие формирование родительского отношения. Обнаружено, что родители склонны воспринимать детей с более сильным темпераментом как более зрелых. Важное значение для формирования эмоционального отношения родителя к ребенку имеет степень соответствия их темпераментов. Если темперамент ребенка противоположен родительскому, это может восприниматься родителем как негативная характеристика его личности или признак инфантильности и незрелости. Например, порывистость и импульсивность ребенка, противо- положная сдержанности и неторопливости родителя, воспринимается последним как проявление слабости ребенка.
• Низкая степень удовлетворенности браком и конфликтность в супружеских отношениях.
ипы родительской любви (по А.С. Спиваковской)
|
Тип любви/от- вержения |
Характеристики любви/отверже- ния |
Родительское поведение |
Родительское кредо |
|
1. Действенная любовь |
симпатия уважение близость |
Принятие ребенка; внима ние и интерес, уважение его прав и обязанностей; сотрудничество и готовность прийти ему на помощь |
«Я люблю моего ребенка таким, какой он есть, он самый лучший» |
|
2. Отстраненная любовь |
симпатия уважение дистантность |
Принятие ребенка; недостаток внимания и заботы; гипопротекция; низкий уровень кооперации и помощи |
«У меня прекрасный ребенок, но я очень занят» |
|
3. Действенная жалость |
симпатия неуважение близость |
Принятие ребенка; недоверие к нему; излишняя опека и потворствование |
«Хотя мой ребенок недостаточно умен и развит, но это мой ребенок и я люблю его» |
|
4. Снисходи- тельное отстра- нение |
симпатия неуважение дистантность |
Принятие ребенка; отстраненность;гипопротекция, оправдание неблагополучия болезнью ребенка, плохой наследственностью |
«Нельзя винить мое- го ребенка в том, что он такой, — есть объ ективные причины» |
|
5. Отвержение |
антипатия неуважение дистантность |
Отвержение ребенка; огра- ничение общения, игнориро- вание; гипопротекция, гра- ничащая с безнадзорностью |
«Не люблю своего ребенка и не хочу иметь с ним дела!» |
|
6. Презрение |
антипатия неуважение близость |
Отвержение ребенка; тотальный контроль, примене- ние наказаний, отсутствие поощрений, преобладание в родительской воспитатель- ной системе запретов |
«Я мучаюсь и страдаю от того, что мой ребенок так плох» |
|
7. Преследова- ние |
антипатия уважение близость |
Отвержение ребенка; доми- нирующая гиперпротекция, жестокое обращение, тоталь- ный контроль |
«Мой ребенок — негодяй, и я докажу это!» |
|
8. Отказ |
антипатия неуважение дистантность |
Отвержение ребенка; гипо- протекция и безнадзорность, попустительство, игнориро- вание |
«Я не хочу иметь дело с этим негодяем!» |
Материнская и отцовскаялюбовь
Говоря о родительской любви, традиционно разделяют материнскую и отцовскую любовь как различающиеся по содержанию, природе, генезису и формам проявления (3. Фрейд, А. Адлер, Д. Винникотт, М. Дональдсон, И.С. Кон, Г.Г. Филиппова). Признавая существование двух социальных институтов родительства—материнства и отцовства, важно не только отметить серьезные различия в реализации материнства и отцовства как качественно своеобразных форм родительства, но и указать на их сходство. В работах Э. Галински [см.: Крайг, 2000] выделяются шесть стадий родительства, содержание и последовательность которых задается логикой развития сотрудничества родителя и ребенка. На каждой из них родитель решает определенные задачи, связанные с необходимостью перестройки детско-родительских отношений с учетом развития ребенка и его возрастающей самостоятельности. Первая стадия — стадия формирования образа — продолжается от момента зачатия до рождения ребенка и рассматривается как исходная в формировании родительской позиции. Именно на этой стадии формируется первичный образ детско-родительских отношений, включающий представление о целях и ценностях воспитания, образ идеального родителя как эта- лона, представление о ребенке и взаимодействии с ним. На второй — стадии выкармливания (от рождения до 1 года) — центральной задачей становится формирование привязанности и первых форм сотрудничества и совместной деятельности с ребенком. Первичная иерархизация ценностей и ролей в кон- тексте развития идентичности родителей также осуществляется именно на этой стадии. Стадия авторитета (от 2 до 5 лет) знаменует переход родите- лей к решению задач социализации ребенка и, соответственно, к первой оценке эффективности процесса воспитания. Насколько мой ребенок отвечает идеальному его образу, созданному в моем представлении? Могу ли я принять ребенка таким, какой он есть? Насколько я сам удовлетворяю себя как родитель? Ответы на эти вопросы предполагают рефлексию, разверну- тую родителем по поводу содержания и оснований его отношений с ребенком и переход к более продуманной системе воспитания с учетом «работы над ошибками» раннего периода становления родительства. Четвертая стадия — стадия интерпретации — приходится на младший школьный возраст: здесь родители подвергают ревизии и пересмотру многие концепции воспитания, которых прежде придерживались в своем общении с детьми. Пятая — стадия взаимозависимости — характеризуется изменением структуры властных отношений: родители должны перестроить свои отношения с подростками с учетом их стремления к автономии и независимости. Характер пере- стройки отношений со взрослеющими детьми может сделать их партнерскими или, в случае деструктивного ее развития, отношениями соперничества и противостояния. На шестой стадии — стадии расставания — родители должны окончательно признать взрослость и независимости детей, принять их психологический «уход» и решить непростую задачу переосмысления и оценки того, какими же родителями они были.
Природа и генезис материнства
Фундаментальным открытием психоанализа стало положение о роли матери (близкого взрослого) в психическом развитии ребенка. Внешний мир (среда) открывается ребенку через взрослого и в первую очередь выступает как мир человеческих интерперсональных отношений, мир людей
[Фрейд, 1991; Адлер, 1990; Фрейд, 1993; Винникотт, 1995; Эльконин, 1989].
3. Фрейд считал, что именно мать является для ребенка источником переживания чувства удовольствия и объектом первого сексуального выбора.
Из признания решающей роли матери (близкого взрослого) в психическом развитии ребенка рождается вопрос о том, как влияет поведение матери на становление личности. Д. Винникотт [1995] одним из первых предложил гипотезу гармоничного взаимодействия среды и ранних интрапсихических процессов. Он предлагает рассматривать в качестве объекта развития на ранних стадиях онтогенеза не отдельно мать и ребенка, а целостную диаду мать—ребенок. В силу беспомощности младенца и зависимости его от матери ребенок и мать представляют собой единое целое. Мать не только обеспечивает условия телесного, физического развития ребенка, но и, реализуя функцию держания и телесного контакта, обеспечивает процесс персонализации — становление Я ребенка, т.е. дифференциацию субъекта и среды и формирование автономной личности. Становление собственного Я осуществляется через развитие от абсолютной (экстремальной) зависимости к относительной независимости и автономии. Механизмом становления независимости выступает процесс реализации ребенком омнипотентных желаний и первичной агрессии в от- ношениях с матерью (близким взрослым). Терпение к проявлениям агрессивности, забота о ребенке, удовлетворение его потребностей, реализация матерью «поддерживающего» поведения создают условия для гармонично- го развития ребенка. Поведение и позиция матери является существенным условием эффективности этого процесса. Винникотт рассматривает способность матери создавать благоприятную среду для развития ребенка как ее природную способность. Мать должна довериться своей интуиции и действовать спонтанно, обучение может только помешать реализации этой способности. Любовь и забота, теплое, принимающее, уважительное отношение матери к ребенку создают необходимую установку доверия и стимулируют самостоятельную активность ребенка в отношении его саморазвития. Благодаря психоанализу проблема детско-родительских отношений, качества материнского ухода и типа воспитания стала центральной в изучении закономерностей развития личности в детском возрасте. Особенности материнской и отцовской любви, позиция обо- их родителей в воспитании не только обусловливают индивидуальную траекторию развития ребенка, но и выступают существенным условием прогрессивного нормативного развития личности.
В решении вопроса о природе материнской любви и материнской позиции можно выделить два подхода — эволюционно-биологический (Дж. Бо-Винникотт Д.) и культурно-исторический (М.И. Лисина, Г.Г. Фи- липпова).
Согласно эволюционному подходу материнская любовь имеет биологические, природные предпосылки, составляет естественную характеристику женщины и не нуждается в дальнейших объяснениях [Bowlby, 1988]. Родительское поведение с точки зрения биологической перспективы является запрограммированным. Человеческий ребенок — самый беспомощный и менее подготовленный к жизни с момента рождения из всех видов живых существ. Возможность его выживания напрямую зависит от заботы родителей. Известно, что именно мать является первичным и основным близким взрослым, предоставляющим ребенку уход и защиту на протяжении всей человеческой истории. Уникальность позиции матери в реализации функции родительской заботы обосновывается тем, что мать, в отличие от отца, наиболее адекватно реализует репродуктивную функцию именно в тесной стабильной связи с ребенком. Это обусловлено полной увереннос- тью матери в своем родительском статусе, более коротким по сравнению с мужчинами репродуктивным периодом в онтогенетическом цикле, более длительным интервалом между рождением детей и большими энергетическими затратами на протяжении периода их вынашивания и родов. Боулби утверждает, что сохранение материнского инстинкта в процессе эволюции в условиях утраты человеком большинства инстинктивных форм поведения связано с его особым значением для сохранения человеческого рода. Важную роль в «запуске» материнского поведения в отношении ухода и заботы о младенце играют гормоны, связанные с беременностью и лактацией, в частности окситоцин. Например, высокий уровень окситоцина указывает на глобальные изменения, подготавливающие уход за младенцем, — большее спокойствие, высокую толерантность к стрессу и монотонии [Dozier, 2000]. Высказывается предположение о существовании критического периода импринтинга в формировании материнской любви и привязанности к младенцу, когда определенные «ключевые раздражители» запускают врожденную программу ухода, заботы и привязанности матери. Однако есть данные о том, что приемные родители, не проходившие через период импринтинга, оказываются способны к формированию надежной позитивно-эмоциональной связи в отношениях с при- емными детьми [Singer et al, 1985].
В рамках культурно-исторического подхода материнство рассматривается как социальный институт, развивающийся на протяжении истории человечества. Э. Бадинтер считает, что в понятие «материнская любовь» в разные исторические эпохи вкладывается неодинаковое содержание. Значимость ролей жены, матери и свободной женщины на протяжении истории меняется. Материнство выступает как одна из социальных ролей женщины, и, значит, формирование материнской позиции и соответствующей ролевой модели поведения определяют ценности, установки, традиции и нормы культуры общества. Хорошо известны прямо противоположные примеры материнского поведения — от самопожертвования до пренебрежения материнскими обязанностями. В современном обществе растет социальное сиротство — отсутствие опеки и заботы при живых родителях. Все чаще мы сталкиваемся с феноменом отказных детей, случаями продажи матерями своих детей, принуждения их к антисоциальным действиям (попрошайничеству, проституции, воровству и пр.), жестокого обращения, избиения и т.д. Появился даже соответствующий термин для обозначения подобного поведения — «уклоняющееся материнство». Все эти факты подвергают сомнению тезис о врожденной инстинктивной природе материнства и свидетельствуют в пользу культурно-исторического подхода.
Материнская позиция представляет собой результат присвоения личностью опыта социокультурной практики материнства, формируется в специфической деятельности по уходу за ребенком и его воспитанию, обусловлена культуральными особенностями и детскими воспоминаниями матери о воспитании в ее собственной семье. Развитие материнства детерминируется врожденными предпосылками (психофизиологическими, гормональными механизмами), активной деятельностью самой женщины и заданными в культуре «идеальными формами материнства», культурными моделями ролевого поведения матери. Например, формирование материнского эмоционального принятия ребенка в значительной мере определяется позицией матери в период и ее ориентацией на культурно заданные формы поведения. Известно, что у женщин, которые в период беременности думают о ребенке, разговаривают с ним, эмоциональная связь с ребенком в постнатальном периоде формируется значительно быстрее. С другой стороны, было бы неверно игнорировать органические предпосылки формирования материнской позиции. М. Мид на основе изучения ритуалов и традиций воспитания детей в первобытных культурах пришла к выводу, что материнская забота и привязанность обусловлены самими органическими условиями зачатия, вынашивания, родов и кормления грудью. Вместе с тем социальные установки и предписания могут исказить материнскую позицию: там, где общество жестко предписывает принцип законнорожденности, мать незаконнорожденного ребенка может ли- шить его жизни или бросить на произвол судьбы.
В становлении родительства можно выделить ряд стадий: принятие решения о рождении ребенка, беременность, период становления родительства, период зрелого родительства, период «постродительства» (реализация ролей бабушек и дедушек) (В. Миллер).
Г.Г.Филиппова выделяет шесть этапов онтогенеза материнской сферы, определяющих становление материнской позиции женщины и ее психологическую готовность к реализации родительской функции. Первый этап—взаимодействие с собственной матерью—начинается с внутриутробного развития и продолжается всю жизнь, выступая в качественно новых формах на каждой стадии онтогенеза. Он определяет формирование ценностной и эмоциональной основы материнского поведения. Мать выступает для девочки значимой фигурой, кристаллизующей в себе образ материнства, посредником между ней, девочкой, и социокультурной практикой материнства. Опыт взаимодействия с матерью является основой формирования собственной материнской идентичности женщины. Ценностное отношение матери к дочери определяет у той формирование ценностного отношения к собственному ребенку. Хорошо известны факты нарушения материнского поведения вплоть до отвержения и жестокости по отношению к ребенку в случае, когда собственный детский опыт отношений с матерью определялся переживанием отвержения, нелюбви, игнорирования. Ценность материнства возникает у девочки позже на основе переживания и рефлексии социальных оценок материнства как культурной модели поведения и отношения к материнству ее собственной матери. Процесс усвоения материнской роли регулируется психологическими механизмами ассимиляции, идентификации, осознанного обучения родительству.
Второй этап — игровой — обеспечивает ориентировку девочки в содержании материнской роли в условиях наглядного моделирования в сюжетно-ролевой игре. Игра «в семью» и «дочки-матери» открывает для ребенка возможности экспериментирования в области материнского поведения, формирования устойчивого образа-эталона материнской роли. Игра в «дочки-матери» издавна культивировалась в народной педагогике как школа подготовки девочки к материнству. Одной из первых игрушек, вру- чаемых девочке родителями, была кукла. Кукла передавалась от матери к дочери, ее хранили, специально изготовляли. Девочки шили ей одежду, играли с ней, вывозили на праздники. По тому, как содержалась кукла, какие наряды имела, как играла с ней девочка, судили о том, хорошей ли матерью она станет. Куклы как отобразительные игрушки и игра в семью являлись важным элементом социализации в подготовке ребенка к будущей семейной жизни.
Третий этап — нянченье (от 4—5 до 12 лет) как привлечение девочки к реальному уходу за младенцем и его воспитанию. Нянченье в современной семье более связано с рождением второго ребенка и включением старшего в процесс воспитания малыша. В истории общества в примитивных культурах уже шести-семилетние дети включаются в процесс заботы о шестимесячных и более старших детях. Аналог нянченью младенцев можно наблюдать и в поведении высших животных, ведущих стадный образ жизни. Например, у шимпанзе старшие детеныши играют с младшими, осуществляют взаимное обыскивание, охраняют малыша от других особей, переносят их на безопасное расстояние и т.д. В нянченье Г.Г. Филиппова выделяет два периода. Содержанием первого является налаживание эмоционально- личностного общения с младенцами первых шести месяцев жизни. Второй период предполагает осуществление ухода старшего ребенка за младшим, овладение инструментальной его стороной. Здесь формируется индивидуальный стиль эмоционального сопровождения ухода за младенцем. Сенситивным периодом для формирования установки на нянченье является возраст 6— iO лет. Именно тогда ребенок, ухаживающий за младенцем, получает возможность реализовать свою потребность в серьезной, взрослой, социально значимой деятельности, причем в привлекательной для него игровой форме и без принятия всей полноты ответственности за благополучие и здоровье малыша. Возникает вопрос — почему подростковый возраст, по мнению автора, исключен из зоны сенситивности к нянченью? Ведь именно подросток приобретает необходимую техническую умелость и ком- петентность в уходе за младенцем, да и перспектива материнства для подростка, несомненно, значительно ближе, чем для младшего школьника. Дело в том, что без предварительного формирования опыта эмоционально-позитивного общения с младенцем переход к технической стороне ухода может вызвать у подростка неприятие и брезгливость, а необходимость отвлечения на заботу о младшем сиблинге, порождающая недостаток времени для общения со сверстниками, формирует установку в отношении младенца как помехи, препятствия на пути реализации собственных интересов, неприятной обузы. Именно такая установка нередко проявляется у молодых мам, казалось бы имеющих достаточный подростковый опыт ухода за младенцем в собственной прародительской семье.
Четвертый этап — дифференциация мотивационных основ материнской и половой сфер — приходится на период полового созревания. Главной За- дачей этого этапа становится интеграция ценностей половой жизни и материнства на основе их первоначального разделения. Психологические проблемы связи рождения ребенка и собственно сексуальных отношений, в частности внебрачной беременности и воспитания ребенка, предохранения от беременности и ее планирования, определяют развитие мотивационной и ценностно-смысловой сферы материнства.
Пятый этап — взаимодействие с собственным ребенком — включает несколько периодов, определяющих формирование материнской позиции в период беременности и ожидания ребенка и в период ухода за младенцем и его воспитания.
Наконец, шестой этап — это формирование привязанности и любви к ребенку как к личности (начиная с раннего возраста). На этом этапе происходит развитие отношения матери к ребенку в направлении преодоления симбиотического типа отношений и дифференциации границ «Я» — «ребенок». Оно синхронизируется с кризисом первого года жизни и перестройкой социальной ситуации развития ребенка раннего возраста в форме пре- одоления системы отношений «Пра—Мы» (Л.С. Выготский) и выхода в пространство субъектно- (личностно-) ориентированного сотрудничества ребенок — взрослый.
Исследование девиаций материнского поведения обнаружило, что группу риска составляют женщины с устойчивым игнорирующим типом переживания беременности. Игнорирующий тип сложнее всего поддается коррекции и находит выражение в таких деструктивных характеристиках родительского отношения, как эмоциональное отвержение, авторитарность, директивность, гипопротекция и т.п.
Специальный интерес в связи с проблемой природы материнской любви (органическая/биологическая или культурно-историческая) представляют случаи отказа матерей от новорожденных детей. Отказ представляет собой крайний вариант отвержения матерью ребенка. Психологические особенности матерей-отказниц и причины отказа стали предметом исследования М.С. Радионовой и Ф.Е. Василюка. По его данным, в Москве 1—1,5% матерей отказываются от своих детей в родильных домах. В период с 1991-го по 1997 г. в Москве число социальных сирот увеличилось с 23 до 48% при общем снижении поступления детей в эти учреждения на 11 % и приуменьшении показателей рождаемости фактически в полтора раза. Было показано, что отказ матери от ребенка переживается как кризис, вызванный конфликтом мотивационно-потребностной сферы. Авторы выделили значимые компоненты структуры кризисной ситуации: сознательную установку матери на материнство или отказ от него, мотивы, реализующие неосознанные влечения, т.е. природное спонтанное влечение к материнству; трудности или проблемность социальной ситуации (негативное отношение близких к рождению ребенка; отсутствие материальных средств к существованию; необходимость продолжения учебы и т.д.). На основе противоречивого сочетания этих компонентов возникает кризис принятия женщиной материнской роли, находящий различные вари- анты своего разрешения. Причем основное значение при выборе того или иного варианта имеют личностные особенности матери. Авторы делают вывод о том, что отказ от ребенка возможен только при определенном личностном типе. В работе выделено четыре типа личности: инфантильный, реалистический, ценностный и творческий. Инфантильный тип личности выступает фактором риска отказа матери от ребенка, отказ носит импульсивный характер и представляет собой защитное действие. Для матерей инфантильного типа характерно амбивалентное или резко отрицательное отношение к ребенку («ребе- нок — виновник моего несчастья»). Если все-таки ребенок принимается, то в его отношении устанавливается симбиотическая связь («ребенок — часть меня»). В случае отказа от ребенка прослеживается неблагополучный анамнез — мать в детстве была объектом отвержения и испытывала дефицит любви со стороны собственной матери. Стратегия переживания кризиса инфантильными матерями избегающая, поведение по типу вытеснения. В отношении беременности наблюдается своеобразная «агнозия»: женщина может узнать о своей беременности в середине, а то и в последней ее трети, часто — от других. Как правило, она не задумывается о своем состоянии, пускает все на самотек, наконец, легко отказывается от ребенка непосредственно перед родами или сразу после. Никаких переживаний, конфликтов, угрызений совести.
Реалистический тип личности: отказ от материнства — целенаправленный поступок. Рационально взвешиваются все «за» и «против». Во главу угла ставятся интересы самой матери. Отношение к ребенку инструментальное: если может быть полезен для получения благ и привилегий — мать будет его воспитывать, если нет — откажется. Например, не хватает ребенка для улучшения жилищных условий — она приходит и забирает ребенка, хотя раньше категорически от него отказывалась. Стратегия — рассудочная, рациональная; отношение к ребенку — индифферентное, холодное. Психологическими особенностями такой матери являются низкий уровень природного влечения, материнской потребности и, как правило, низкий уровень эмпатии. В анамнезе: сдержанность и холодность в отношениях с близкими в собственной, прародительской семье. Отказ от ребенка происходит еще до родов или после них. Как правило, мать не испытывает ни сомнений, ни тяжелых эмоциональных переживаний. Тем не менее часто отказ юридически не оформляется — на всякий случай, вдруг ребенок еще понадобится.
Для ценностного типа ценность материнства очень высока, социальная роль матери значима. Конфликт обусловлен отсутствием спонтанного влечения к материнству или трудными внешними обстоятельствами. Как правило, женщина рожает ребенка без мужа, без поддержки или в очень стесненных материальных и жилищных условиях. Кризис длителен, про- должается в течение всей беременности и после рождения ребенка. У мате- ри констатируется высокий уровень эмоциональных переживаний. На этом фоне часто возникает чувство вины, и в результате ребенок становится объ- ектом проекции негативных эмоций, отношение к нему амбивалентное. Стратегия — колеблющаяся. Постоянная борьба мотивов, ситуация выбора, трудность принятия решения.
Для творческого типа личности отказ от ребенка маловероятен даже при самых неблагоприятных обстоятельствах. Социальная ценность материнства и природное к нему влечение велики. Отказ от материнства для таких матерей равносилен утрате или угрозе утраты смысла жизни. Отношение к ребенку — безусловно эмоционально-положительное, он «свой»,
«человек, о котором я забочусь».
Причинами отказа от детей бывают нестабильность и угроза распада собственной семьи, материальная необеспеченность, личностная незрелость, искажения личностного развития, депрессивные и аффективные расстройства, отвержение собственными матерями в анамнезе матерей-отказниц. Депривация материнской любви, переживаемая отвергаемым ребенком, приводит к нарушениям в формиро- вании материнской позиции в зрелости.
Таким образом, представленные данные свидетельствуют о том, что, признавая наличие природных предпосылок материнства, нельзя забывать о неоспоримости приоритета в детерминации характера эмоционального отношения к ребенку социально-исторических факторов.
Роли матери и отца в развитии ребенка
В концепции Э. Фромма материнская и отцовская любовь рассматриваются как имеющие разную природу, генезис, формы проявления и оказывающие различное влияние на развитие ребенка.
Фромм [1990], анализируя традиционную семью, противопоставлял материнскую и отцовскую любовь как любовь безусловную и любовь требовательную. Материнская любовь по своей природе безусловна, не связана с достоинствами и достижениями ребенка. Любовь матери, по Фромму, слепа и не знает справедливости. Мать изначально признает самоценность ребенка и строит отношения по типу альтруистической любви, готовности к самопожертвованию, самоотдаче. Материнская любовь дана ребенку изначально как дар, она является основой формирования у ребенка базового доверия к миру, открытости и готовности с ним взаимодействовать (Э. Эриксон). Отцовская любовь — требовательная, условная, это любовь, которую ребенок должен за- служить. Она, в отличие от материнской, не имеет врожденных предпосылок, а формируется на протяжении первых лет жизни ребенка. Чтобы заслужить отцовскую любовь, ребенок должен соответствовать определенной системе социальных требований. Традиционная роль отца — носитель социальных норм и требований по отношению к ребенку, образец стандартов поведения. Любовь отца выступает как социальное одобрение поведения ребенка, соответствие определенным ожиданиям. В детях отец, как и мать, видит возможность самоактуализации, и в силу этого на ребенка возлагаются определенные отцовские ожидания в отношении его достижений, карьеры, результатов. В ребенке для отца воплощена возможность продолжения рода. Традиционно культурные нормы вменяют в обязанность мужчины дать и воспитать семье наследника, как продолжателя рода, хранителя традиций и родовой памяти («Я люблю тебя, потому что ты похож на меня»). Отцы в большей степени приветствуют появление наследника (мальчика) и более склонны принимать его взросление и созревание, чем взросление и созревание девочки [Cooper, Grotevant, 1987]. Бездетность является одной из причин острого переживания мужчинами кризиса середины жизни, когда «социальные часы» требуют отчета о том, «воспитал ли ты сына». Для женщины «социальные часы» пробивают раньше и вопрос о самореализации в рождении и воспитании ребенка приобретает остроту и актуальность уже в период кризиса 27—30 лет.
Отец, согласно Фромму, выполняет функцию социального контроля и является источником требований, норм поведения, санкций. Исследования показывают, что подростки скорее согласны принимать наказания со стороны отца, чем матери. Если наказывает мать, это воспринимается как эмоциональное отвержение, проявление нелюбви и враждебности.
Для формирования гармоничной личности необходимы и отцовская, и материнская любовь. Лишь наличие той и другой обеспечивает формирование духовно здоровой, гармоничной, зрелой личности. Искажения материнской и отцовской любви, инверсии ролей приводят к нарушениям и искажениям развития ребенка. Фромм дает следующие примеры сценариев развития ребенка при искажении и инверсии ролей отца и матери. Так, сочетание любящей и чрезмерно властной матери и слабого и зависимого отца приводит к формированию излишней зависимости от матери, склонности к опеке и заботе, отсутствию дисциплинированности, автономии, ответственности, что особенно губительно сказывается на мальчике. Недостаток материнской любви чреват центрацией на матери и жаждой безусловной материнской любви. В этом случае в собственной супружеской жизни человек будет стремиться быть любимым, но не любить самому. При холодной, отстраненной матери и авторитарном и строгом отце ребенок будет ориентирован на отца, поскольку отцовскую любовь, в отличие от материнской, он при определенных условиях может получить (заслужить). Тогда главными ценностями для него становятся закон, порядок и авторитет. Формируется тип холодного карьериста, направленного на достижения и успех во что бы то ни стало. Наблюдается предпочтение «мужских» видов деятельности, отрицание чувств, низкая эмпатия. У девочек из-за трудностей идентификации с матерью часто возникают проблемы с формированием полоролевой идентич- ности. В собственной семье с большой вероятностью будет воспроизведена та же модель супружеских отношений. Фромм дополняет эту картину сценарием развития ребенка, родители которого не любят друг друга, взаимно сдержанны и холодны. Ребенок, лишенный близких контактов и испытывающий дефицит проявления чувств, постоянно будет находиться в страхе и тревоге, замкнется в себе, уйдет в мир переживаний и грез. Альтернативой может стать формирование «социально провоцирующего» типа личности, поведение которой будет строиться на том, чтобы любыми средствами привлечь к себе внимание, вызвать чувства родителей, пусть даже и негативные, и, приняв на себя удар, освободиться от переживания страха и тревоги.
Концепция А. Адлера содержит интересные дополнения, позволяющие яснее представить роли матери и отца в развитии личности ребенка. Отношение матери к ребенку имеет ключевое значение для формирования чувства социальной общности и социальной идентичности. Помимо безусловного эмоционального его принятия, мать своим образцом нежности и заботы о детях, муже, людях вне семейного круга демонстрирует модель поведения, побуждаемого социальным интересом. Мать учит ребенка любви и заботе о других людях, поощряет его к формированию товарищеских, дружеских интересов за пределами семьи. При этом она не должна замыкаться только на ребенке, она обязана реализовывать доброжелательные отношения к другим членам семьи и к более широкому социальному окружению. Желательно, чтобы мать не ограничивалась лишь воспитанием детей, но была включена в социальные виды деятельности. Функция отца в воспитании ребенка состоит в поощрении его активности, направленной на развитие социальной компетентности, необходимой ребенку для преодоления комплекса неполноценности. Отец ставит задачи, дает образцы способов решения, оказывает необходимую помощь, стимулирует автономию ребенка и его направленность на достижение целей.
Формирование отцовства и отцовской любви — достаточно сложная задача. Иногда говорят о «кризисе становления (начала) отцовства», особенно в случае рождения первого ребенка. Принятие роли отца — это достаточно длительный кризис переосмысления себя и своей роли в жизни, связанный с новой ответственностью за благополучие семьи и детей, пере- осмыслением и перестройкой отношений как в семье, так и за ее предела- ми. Обычно формирование родительской позиции отца начинается где-то со второй половины беременности жены и нередко растягивается на весь первый год жизни ребенка. Для формирования полноценной эмоционально-позитивной связи отец—ребенок в качестве профилактической меры необходимо как можно раньше вовлекать отца в процесс воспитания ребенка, используя разнообразные формы — от общения с ребенком в период внутриутробного развития до присутствия при родах. Современный тип отцовства характеризуется значительным разнообразием параметров участия отца в воспитании ребенка, например:
•доступность (присутствие отца и возможность ребенка обратиться к нему);
• включенность в совместную деятельность (прямые контакты, уход за
ребенком, совместная деятельность);
•ответственность (финансовое и материальное обеспечение, организация образовательно-воспитательной среды, общение с учителями);
• мониторинг, т.е. информированность о занятиях ребенка, его местонахождении, интересах, желаниях, потребностях.
Активное участие отца в воспитании маленького ребенка способствует формированию надежного типа привязанности, благополучному эмоциональному его развитию. В младшем школьном возрасте включенность отца в процесс воспитания находит отражение в высокой успеваемости ребенка; в подростковом возрасте близкие и тесные отношения с отцом также связаны с высокой успеваемостью, эмоциональным благополучием, являются важной превентивной мерой против делинквентного поведения подрост- ков. Отметим также, что ответственность отца за финансовое обеспечение детей способствует благополучному их развитию еще и опосредованно. По- этому даже в случае, когда отец проживает отдельно и его контакты с ре- бенком ограниченны, роль отца в воспитании ребенка трудно переоценить.
Ряд исследователей (А. Адлер, Э. Фромм) утверждали, что воспитательная модель родительского поведения отцов и матерей варьируется в зависимости от пола ребенка. Дифференцированный подход матери и отца к дочери и сыну является важным условием формирования полоролевой идентичности ребенка. М. Сигал [Siegal, 1987] проанализировал результаты исследований, в которых сравнивались особенности поведения матери и отца во взаимоотношениях с сыновьями и дочерьми. В 20 исследованиях были получены статистически значимые поведенческие различия отца в воспитании дочерей и сыновей. Причем степень выраженности этих различий менялась в зависимости от возраста ребенка. С детьми младенческого и раннего возраста отцы общаются, не делая существенных различий между сыновьями и дочерьми. Различия возникают в явной форме и постепенно усиливаются начиная с дошкольного возраста. Отцы чаще контактируют с мальчиками, поощряют их спортивные игры, исследовательскую деятельность, проявляют в отношениях с мальчиками большую строгость и директивность, менее аффективны. Принято считать, что отцы играют значительную роль в развитии маскулинных качеств у мальчиков и фемининных у девочек, причем к маскулинным качествам относят автономность, самостоятельность, конкурентность, направленность на достижения, инициативу, а к фемининным — высокий уровень эмпатии, заботливость, способность к сопереживанию, коммуникативность. Соответственно, и отношения с каждым из родителей ребенок строит по-разному. К матери дети чаще обращаются за проявлениями близости и эмоциональной поддержки, а отец обычно выступает как партнер в совместных делах и источник авторитетного мнения.
Так же как взаимодействие родителя с ребенком опосредуется полом ребенка, так и ожидания детей в отношении поведения родителей опосредуются полом ребенка. Девочки ожидают большей поддержки от родите- лей, приписывают им большее количество обязательств, чем мальчики.
Качество супружеских отношений влияет на качество отношений детско-родительских. Представление ребенка об отце и отношения с ним в большей степени зависят от взаимоотношений супругов, чем от представ- ления ребенка о матери и отношения с ней [Amato, Booth, 1996]. Отношение ребенка к родителю опосредуется отношением к последнему супруга, в первую очередь отношением матери к отцу, а не его супружескими качествами. Принятие ребенком отца зависит от супружеской теплоты отношения матери к отцу [White, 1999].
Полоролевая идентификация мальчиков и девочек идет принципиально различными путями [Maccoby, 1980; Алешина, Воловик, 1991]. Социальное окружение предлагает мальчикам и девочкам различные образцы и модели полоролевого поведения для подражания и идентификации. Однако если семья неполная, то отец в силу ограниченности или отсутствия с ней контактов не выступает как образец для подражания. Поскольку уже в раннем и до- школьном возрасте взрослые предъявляют к ребенку социальные ожидания в отношении сформированности у него маскулинных или фемининных черт, то в условиях дефицита образцов мужественности маскулинная идентичность формируется не по принципу подражания образцу, а как бы «от обратного»:
«Не смей плакать, ты же не девочка!» Другими словами, мужчина приравнивается к «не-женщине», поведение мужчины строится как прямо противоположное поведению женщины. Очевидно, что реальная социально заданная модель мужского поведения, сочетающая в себе как маскулинные, так и фемининные черты, никак не соответствует этому искусственному представлению. В итоге формируется гротескная маскулинность, т.е. не истинная маскулинность, а фемининность со знаком «минус». Например, поскольку женщина отличается эффективностью, способностью к сопереживанию и со- чувствию, то настоящий мужчина должен быть лишен эмоциональной чувствительности и способности к эмпатии. Многие «супермены», предлагаемые для подражания средствами массовой информации, представляют, по сути, именно такие гротескные образцы. В образовательных учреждениях женщины также составляют основной круг воспитателей ребенка, поэтому мальчик, воспитывающийся без отца, практически обречен на трудности освоения полоролевого поведения.
У девочек, в отличие от мальчиков, мать изначально выступает как образец для полоролевой идентификации. Однако в силу характера тесной сов- местной деятельности в раннем возрасте, подкрепленной эмоциональной симбиотической связью с матерью, девочки испытывают трудности иного рода. Это проблемы дифференциации Я на основе преодоления симбиоза и противопоставления себя матери. Соответственно, возникают помехи на пути осознанной ориентации дочери на мать как образец полоролевого по- ведения. В подростковом возрасте девушка, решая проблему построения личностной идентичности, сталкивается с двумя противоречащими друг другу задачами. Задача автономизации и освобождения от родительской опеки и влияния требует дистанцирования дочери от матери. Решение другой задачи — построения полоролевой идентичности — требует идентификации с образцами женственности, в частности подражания полоролевым моделям поведения, носителем которых является мать. Исходная противо- речивость задач развития находит выражение в противоречивости отношений девушки с матерью, которая должна, с одной стороны, установить определенные личностные границы и автономию, а с другой — идентифицировать себя с матерью как моделью полоролевого поведения. Если баланс личностной автономии и близости дочери с матерью нарушен, то возможны два варианта установления женской идентичности. В случае дистантности и конфликтности отношений с матерью можно наблюдать построение женской идентичности путем отрицания образца материнского поведения, что вряд ли продуктивно, особенно если модель материнского поведения отвечает социокультурным нормам и ожиданиям. В случае недостаточной дифференцированности личностных границ и симбиотической зависимости от матери некритичная интроекция ролевой модели поведения может про- явиться в низкой индивидуации личности и неадекватной полоролевой идентичности дочери (по типу «навязанной» полоролевой модели или предрешения идентичности). В силу указанных обстоятельств важное значение в процессе становления полоролевой идентичности девушки приобретает отец. Функция отца состоит в том, чтобы, подчеркивая и выделяя фе мининные черты дочери, дать ей возможность утвердить свою полоролевую идентификацию, сохраняя ориентацию на идентичность матери, но в собственном уникальном варианте. Идеальный отец видит в девочке будущую женщину, восхищается ею и подчеркивает в ней черты женственности.
Специфика отношения родителей к детям разного пола осознается родителями и часто выступает как реализация целенаправленното воспитания детей с учетом тендерных различий. По данным исследования Д. Баум- ринд [Baumrind, 1975], отцы характеризуют себя как строгих и использующих физические наказания с сыновьями, но не с дочерьми. Ма- тери считают себя более снисходительными в отношениях С мальчиками, а в отношениях с девочками требуют большего послушания. В воспитании детей разного пола родители ставят и разные задачи. И в детстве, и в под- ростковом возрасте мальчиков поощряют к большей независимости и стра- тегическому мышлению, а девочек — к зависимости и умению решать кон- кретные проблемы [Walkerdine, 1985]. Матери предъявляют более высокие ожидания к дочерям в отношении достижения зрелости и автономии.
Специфика материнского/отцовского отношения к дочери или сыну определяется также возрастом, характером взаимоотношений между супруга- ми, количеством детей в семье и сиблинговой позицией (порядком рождения ребенка в семье), индивидуально-личностными особенностями детей.
Возраст ребенка влияет на выраженность различий в отношении к нему матери и отца в зависимости от его пола. На протяжении младенческого и раннего возрастов тендерные особенности воспитания нивелируются. Тогда же отец больше дистанцирован от воспитания, чем в дошкольном и младшем школьном возрасте ребенка, — в значительной мере это объясняется тем, что в этот период отцы решают задачу материально-финансового обеспечения семьи и развития собственной карьеры. В подростковом возрасте сына и дочери различия в отношении к ним отца и матери выражены максимально.
Взаимоотношения и характер общения между супругами, степень субъективной удовлетворенности браком также оказывают влияние на специфику отношения матери и отца к ребенку своего и противоположного пола. Если отношения гармоничные, то отец больше внимания уделяет воспитанию детей, подчеркивая фемининные качества дочери и своим по- ведением в отношении матери ориентируя сына на выполнение традиционной мужской роли, воспитывая в нем такие маскулинные качества, как автономию, ответственность, настойчивость, направленность на достижения. Если отношения между супругами достаточно сложные, то могут возникать межпоколенные коалиции «мать и дочь против отца», «отец и сын против матери», что приводит к нарушениям в личностном развитии детей. Другим следствием холодности и дисгармоничности отношений между супругами может стать отвержение родителем ребенка противоположного пола по механизму проекции (матерью — сына, отцом — дочери). Более редким вариантом является делегирование сыну матерью нетипичных функций — поддержки, опоры, ответственности за благополучие семьи — по сути, делегирования сыну функций супруга.
Когда в семье один ребенок, отец уделяет ему больше внимания, если это мальчик, а когда двое детей — внимание родителей распределяется с предпочтением к ребенку своего пола. Полоролевые установки отцов в семье, где дети одного пола, значительно более экстремальны, чем отцов, имеющих детей разных полов. У матери в отношении к сыну чаще, чем в отношении к дочери, присутствует тенденция к установлению очень близких эмоциональных отношений симбиотического типа, но в отношениях с дочерью эта установка фактически реализуется чаще. По мере взросления сын от матери постепенно отдаляется, а дочь, наоборот, сближается с ней. У отца обычно наблюдается предпочтение ребенка своего пола. Согласно эволюционному подходу мальчики менее жизнестойки, более болезненны, уязвимы в силу того, что продолжение рода в большей степени определяется представительницами женского рода, которые благодаря механизму естественного отбора приобрели большую устойчивость и жизнестойкость. Поэтому биологически оправданно то, что родители значительно больше уделяют внимания сыну, чем дочери.
Что касается сиблинговой позиции, то наиболее значимые различия в материнском и отцовском отношении к ребенку связаны с позицией старшего и младшего ребенка. Отец уделяет больше внимания старшему ребенку, связывая с ним основные ожидания, а мать проявляет более снисходи- тельное и потворствующее отношение к младшему.
К индивидуально-личностным особенностям ребенка, оказывающим влияние на формирование отцовской или материнской позиции, относят темперамент, послушание/непослушание (готовность следовать дисциплине), а также импульсивность/способность действовать в соответствии с планом. Мать оказывается более сенситивной к темпераменту ребенка, чем отец. При «трудном темпераменте» нередко наблюдается амбивалентное отношение и даже эмоциональное отвержение ребенка матерью. Послушание ребенка в большей степени влияет на формирование отцовской позиции, чем материнской. Что касается импульсивности ребенка, то здесь трудно говорить о каких-либо явно выраженных различиях реагирования матери и отца.
Во второй половине XX в. семья претерпела значительные изменения, связанные со все более широким участием женщин в общественном производстве и соответствующим пересмотром традиционных ролей супругов в семье. Современная нетрадиционная семья характеризуется тем, что мать, за исключением периода рождения детей и воспитания их в раннем возрасте, работает. Соответственно, изменение ролей супругов приводит и к изменению модели социализации детей. Если раньше отцов рассматривали скорее как «помощников» матерей в воспитании детей [Cabrera et al., 2000] либо как носителей социальных требований и ожиданий к поведению и достижениям ребенка (Э. Фромм), то теперь отцы наравне с матерями становятся полноправными родителями, чей вклад в воспитание не ограничивается функциями обучения и контроля, а включает и эмоциональное общение с ребенком, и первичный уход за младенцем. Эта тенденция к эга- литарности в реализации родительской функции обоими супругами находит отражение в термине «со-родительство», используемом вместо понятий «материнство» и «отцовство», когда говорят о семье, где оба супруга работают и вносят равный вклад в материальное обеспечение семьи. Возникает модель отцовства, в рамках которой отец реализует новую модель эмоционального отношения к ребенку — условную отцовскую и безусловно-принимающую материнскую любовь. Новая модель отцовства оказывает положительное влияние на развитие детей обоих полов, причем именно для мальчика любящий, ласковый, заботливый отец является той моделью полоролевого поведения, которая обеспечивает благоприятные условия для формирования маскулинных черт.
Трудовая занятость матери оказывает различное влияние на детей в зависимости от ее мотивации и того, какой личностный смысл имеет для нее работа. Если профессиональную деятельность женщина рассматривает как сферу самоактуализации, если работа приносит удовлетворение и чувство самореализованности личности, то дети не только не страдают от того, что мать вынуждена делить свое внимание между домом и работой, но и получают определенные преимущества. Так, общение с детьми у работающих мате- рей становится более содержательным, включает познавательные формы, игру, совместную деятельность и позитивное эмоциональное взаимодействие. Напротив, если работа для матери не более чем средство заработать на жизнь, то мать, разрываясь между обязанностями хозяйки дома, профессиональными функциями и воспитанием детей, испытывает ролевую перегрузку, стресс. Переживание неудовлетворенности рождает чувство вины, напряжение и выражение негативного аффекта при общении с детьми.
В неполной семье с работающими матерями мальчики оказываются более уязвимыми к факту отвлечения матери на профессиональную деятельность. Так, работающая мать с высшим образованием оказывает позитивное влияние на развитие дочери, предоставляя ей возможность реализовать и утвердить себя в новой социально значимой и высоко оцениваемой семьей роли хозяйки дома, в то время как развитие сыновей, испытывающих депривацию общения с матерью, может быть с большей вероятностью искажено. У мальчиков снижается успеваемость в школе, повышается тревожность, возрастает риск возникновения девиантного поведения. Отцы в таких семьях, как правило, предъявляют более высокие ожидания в отношении успехов и достижений дочерей.
Мотивы воспитания и родительства
Родительство может рассматриваться как особая деятельность, имеющая органические предпосылки и культурно-историческую природу. Родительство, включающее, как отмечалось выше, институт отцовства и материнст- ва, является социально-предписанной, опосредствованной культурным опытом, нормами, традициями и общественно значимой деятельностью. Как и всякая другая, родительская деятельность характеризуется иерархи- ческой системой мотивов, включающих мотивы смыслообразующие и побу- дительные, «только знаемые» и «реально действующие» (А.Н. Леонтьев), осознаваемые (сознательные намерения) и бессознательные (побуждения). О нарушениях мотивационной системы деятельности, реализующей задачи воспитания и родительства, можно говорить либо тогда, когда смыслообразующие мотивы не адекватны содержанию реализуемой деятельности, либо если гипертрофирован один из мотивов или мотивы противоречат и не согласуются друг с другом. Глубокий психологический анализ мотивов воспи- танияребенка родителями и следствий их искажения представлен в работах А.С. Спиваковской [1985, 1999]. Все мотивы воспитания она подразделяет на три группы: реализующие ценностное отношение к ребенку, социальные и инструментальные.
Первую группу составляют мотивы деятельности, определяющие ценностное отношение к ребенку: мотив, реализующий потребность в привязанности, эмоциональном контакте и поддержке, и мотив, реализующий потребность в смысле жизни. Ребенок для родителя обладает самоценностью как личность, детско-родительские отношения строятся как диалогическое общение равноправных партнеров, стимулируя личностный рост каждого из них [Петровская, Спиваковская, 1983].
Мотив, реализующий потребность в привязанности, эмоциональном контакте и поддержке, является естественным стремлением личности к установлению эмоционально-позитивной связи со значимым Другим. Часто именно этот мотив выступает как смыслообразующий в родительском вос- питании. Нарушения и искажения воспитания возникают тогда, когда ребенок является для родителя единственным человеком, в отношении которого может быть реализована эта потребность. Неполные семьи составляют в этом отношении группу риска, поскольку возможности общения и контактов одинокого родителя, воспитывающего ребенка, часто бывают ограниченны в силу ролевой перегруженности и при ребенке сконцентрированы все аффективные переживания родителя. Другим вариантом нарушения процесса воспитания может стать высокая мотивация эмоциональной близости и привязанности при низкой эмоциональной дифференцированности ребенка и родителя. В случае симбиотической связи с ребенком родитель оказывается чрезмерно вовлеченным в детско-родительские отношения и аффективно зависимым. Причиной такой гипертрофированной зависимости могут быть неадекватные формы привязанности самого родителя, пере- носимые на отношения с ребенком, или невротическая потребность в любви. Возможное следствие — искажение семейного воспитания по типу потворствования и вседозволенности или воспитания по типу «кумир семьи». Неопределенность, размытость личностных границ в детско-родительских отношениях становится препятствием в формировании личностной идентичности и решении задачи автономизации и становления самостоятельности в подростковом возрасте.
Мотив, реализующий потребность в смысле жизни, является важнейшим смыслообразующим мотивом родительства. Полная самореализация личности в зрелости предполагает передачу ребенку опыта и накопленной мудрости в процессе его воспитания и наставничества, выступая для зрелой личности возможностью осуществления самотождественности, после завершения индивидуального жизненного цикла [Эриксон, 1995; 1996]. Однако если воспитание ребенка — единственный смысл и ценность в жизни родителя, то в момент завершения выполнения им воспитательной функции неизбежно наступает кризис экзистенциального типа, связанный с необходимостью переосмысления жизненного пути, построения новых жизненных смыслов и целей. Если переосмысление оказывается непродуктивным, родитель сталкивается с ситуацией утраты смысла жизни и переживанием пустоты и личностного краха.
К социальным относятся такие мотивы воспитания, как мотив долга и мотив социального самоутверждения (престижный). Особенность такой мотивации в том, что воспитание ребенка выступает как условие социального признания и достижения (подтверждения) родителем своего социального статуса. Воспитание в глазах родителя является важной задачей, возложен- ной на него обществом, и успешность ее решения определяет меру социального успеха и признания воспитателя. На первый план здесь выступает стремление родителя быть во всем идеальным, непогрешимым, образцовым. Воспитание является ответственной социальной миссией, реализация которой обеспечивает всеобщее признание и самоуважение. При неадекватном доминировании социальных мотивов ребенок выступает для родителя скорее как объект воспитания и обучения, чем как уникальная личность, обладающая самоценностью и правом на выбор собственного пути развития.
Третья группа — инструментальные мотивы — объединяет мотивы деятельности воспитания, в которой ребенок является средством реализации и других потребностей родителей. Мотив, реализующий потребность достижения, является значимым мотивом-побудителем. В процессе воспитания родители, безусловно, предъявляют определенные требования к уровню достижений и успехов ребенка как важному фактору и критерию оценки эффективности самого процесса воспитания. Однако, если родите- ли не соизмеряют «планку достижений» с индивидуально-личностными особенностями и интересами ребенка, с уровнем его возможностей и зоной ближайшего развития, если сами достижения и успехи становятся самоцелью — успех во имя успеха, — то сама сущность процесса воспитания как создания системы условий для оптимальной траектории развития ребенка с учетом его индивидуальности утрачивается. Ценностное значение личности ребенка не высоко, отношение родителей к нему и к своей воспитательской деятельности определяется уровнем достижений ребенка. Как правило, за неадекватными необоснованными требованиями к достижениям ребенка скрываются нереализованные потребности самого родителя, так называемый феномен делегирования. Делегирование — это проекция на ребенка не реализованных самим родителем целей и возложение ответственности за их достижение. Например, мама в детстве мечтала играть на рояле. Из-за ограниченности материальных средств родители купили ей для занятий не желанное фортепьяно, а баян. Собственного сына мать отправляет в музыкальную школу учиться по классу фортепьяно, невзирая на откровенное нежелание сына, отсутствие необходимых склонностей и способностей. В семье постоянно возникают конфликты из-за успехов в «музыкалке», практически развернуты «военные действия», но мать тверда и настойчива в своем решении дать сыну музыкальное образование:
«Надо ценить то, что делают для тебя родители! У меня не было такой возможности. Вот вырастешь и будешь мне благодарен!»
Мотив воспитания у ребенка определенных качеств обусловлен системой целей воспитания и наличием у родителей идеального образа «Мой ребенок», т.е. образа того, каким они хотят видеть своего ребенка, какие качества в нем воспитать. Сознательное родительство и целенаправленный процесс воспитания, несомненно, должны строиться на культурных нор- мах, идеалах и ценностях, определяемых родителями, но соотнесенных с интересами и индивидуальностью самого ребенка. Искажение процесса воспитания связано с доминированием мотива воспитания определенных качеств, приобретающих абсолютную ценность и не соотнесенных с возрастными особенностями ребенка и реальностью жизненной ситуации. На- пример, желая воспитать в ребенке правдивость и честность, родители требуют полного отчета в мелочах, абсолютной прозрачности во всех его поступках, отношениях и действиях, отрицая право ребенка на конфиден- циальность, тайну и интимно-личностное пространство переживаний и мыслей. Итогом насильственного культивирования честности, понимаемой как обязательная отчетность перед родителями во всех, даже самых не- значительных действиях, часто является прямо противоположный результат — скрытность, боязнь откровенности, избегание Открытых искренних отношений. Механизмом такого искажения воспитания может быть проекция собственных негативных качеств на ребенка, приписывание их ему и борьба с нежелательными и осуждаемыми в себе качествами посредством навязчивого формирования прямо противоположных у ребенка.
Спиваковская наряду с указанными выше мотивами выделяет мотив реализации в воспитании ребенка определенной педагогической системы. В случае гипертрофированности этого мотива утверждение определенной системой научных взглядов на воспитание превращается в самоцель, а ребенок — в полигон для проверки той или иной педагогической концепции. Тогда индивидуальные его особенности не соотносятся с воспитательной системой, постулаты которой приобретают незыблемую абсолютную ценность.
Структура мотивации родительства и воспитания детей определяется различной ценностью ребенка в семье. В исследовании Е.Н. Ачильдиевой было выделено три типа семей, в которых дети имеют различную ценность. Первый тип характеризуется высокой ценностью ребенка, воспитание детей в таких семьях, как правило малодетных, — целенаправленная осознанная деятельность родителей. В семьях второго типа дети имеют кую ценность, рождение их есть результат внешних, сложившихся обстоятельств (позднее осознание нежелательной беременности, отсутствие планирования рождения детей и т.д.), воспитание имеет стихийный характер; такая семья, как правило, многодетная, образовательно-культурный и интеллектуальный уровень родителей в значительном числе случаев невысок. В семьях третьего типа ребенок рассматривается как средство получения благ и привилегий, социального признания и самоутверждения родителей. Ребенок выступает как инструментальная ценность, в воспитании превалируют мотивы самоутверждения родителей и утилитарно-прагматические.
Семья с ВИЧ-инфицированными членами
ВИЧ-инфицирование несовершеннолетних как социальная проблема
В 80-х годах XX века ВИЧ-инфекция рассматривалась как довольно медленно распространяющаяся эпидемия среди определенных социальных групп общества, мало затрагивающая общую популяцию, и решить которую можно будет как минимум на протяжении одного поколения. Однако спустя три десятилетия эпидемия приобрела мировой характер, превратившись в пандемию, охватывающую всё новые страны, группы населения, различные по половозрастному составу, социальному статусу, и стала представлять собой одну из актуальнейших социальных проблем современности, угрожающую здоровью, социально-экономическому развитию всех стран, так как происходит нарушение трудоспособного и детородного потенциала нации. В современной России отмечаются самые быстрые темпы роста числа ВИЧ-инфицированных после африканских государств, расположенных к югу от Сахары. К настоящему времени ВИЧ-инфекция зарегистрирована на всех административных территориях Российской Федерации. По данным, представленным Федеральным научно-методическим центром по профилактике и борьбе с ВИЧ-инфекцией, половина случаев фиксируется среди людей моложе 20 лет, т. е. преимущественно среди несовершеннолетних [17, с 26].
ВИЧ – это вирус иммунодефицита человека, который разрушает «защиту» организма. Под термином «иммунный дефицит» следует понимать уменьшение присущих организму способностей противостоять инфекциям, вследствие чего возникает многообразная картина болезней.
СПИД – это синдром приобретенного иммунодефицита, последняя стадия ВИЧ – инфекции [26, с 169]. ВИЧ-инфицированный – практически здоровый человек, в организме которого обнаруживается вирус иммунодефицита человека. СПИД развивается у людей, заразившихся ВИЧ-инфекцией, и является конечной стадией этого заболевания, которая приводит к летальному исходу. Главная опасность заражения ВИЧ в том, что он «полностью нарушает (прекращает) действие иммунной системы человека».
В соответствии со статьёй 1 Федерального закона «О предупреждении распространения в Российской Федерации заболевания, вызываемого вирусом иммунодефицита человека», ВИЧ-инфицированный - это лицо, заражённое вирусом иммунодефицита [21]. С начала регистрации ВИЧ-инфекции в мире (1981 год) и по состоянию на 2009 г. по оценке экспертов Всемирной организации здравоохранения в мире инфицировано 40 млн. человек, из них 9 млн. несовершеннолетних. Кроме того, 1 млн. детей рождены от ВИЧ-инфицированных матерей.
Несовершеннолетний - лицо, которое, согласно закону страны, не достигло совершеннолетнего возраста, т.е. еще не вправе пользоваться определенными гражданскими и политическими правами.
Изучение последствий эпидемии ВИЧ/СПИДа во времени выявляет ее многоплановую, сложную природу и те социальные проблемы, которые с ней связаны. Самое главное, что при распространении ВИЧ/СПИД-инфекции социально-демографические потери сочетаются с социально-экономическими последствиями и в значительной степени обусловливаются ими. Комплекс социальных причин, таких как нежелание заниматься проблемами воспитания и просвещения молодежи, организацией досуга, сохранения возможности бесплатного образования и гарантии трудоустройства, снижения роли семьи, активное навязывание моды на употребление наркотиков в молодежной среде и их широкая доступность достигли критической массы и спровоцировали взрыв социальной болезни - ВИЧ-инфекции поразивших в первую очередь несовершеннолетних.
По данным информационного бюллетеня «ВИЧ-инфекция» Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом и Центрального НИИ эпидемиологии МЗ РФ можно проследить, что количество ВИЧ инфицированных несовершеннолетних, можно сравнить с населением небольшого города [Приложение 1]. На период 1.01.2010 среди регионов с самым высоким уровнем распространения ВИЧ-инфекции, Свердловская область занимает место среди лидирующих. Общее число ВИЧ-инфицированных составляет 40900 тыс. человек, причем 7370 из них несовершеннолетние [Приложение 2]. Эти цифры заставляют задуматься о масштабности социальной проблемы. В целом на основании представленных данных следует вывод о том, что эпидемиологическая ситуация по ВИЧ-инфекции в России на сегодняшний день остается достаточно сложной. Представленные цифры отражают лишь зарегистрированных больных. Так как болезнь длительно протекает скрыто и от заражения до развития СПИДа проходит в среднем 12 лет, большинство ВИЧ-инфицированных не знают о том, что они заражены. Поэтому оценочные цифры на сегодняшний день достаточно приблизительны.
Основными путями передачи ВИЧ-инфекции являются:
- Естественные – половой (при половых контактах), вертикальный (от ВИЧ-инфицированной матери к ребенку).
- Искусственные – парентеральный (при медицинских вмешательствах, при инъекционном введении наркотиков) [3, с.56].
Развитие ВИЧ-инфекции у несовершеннолетних проходит иначе, чем у взрослых, что имеет значение для наблюдения, ухода, лечения. У детей, инфицированных ВИЧ во время беременности или родов, развитие ВИЧ-инфекции может проходить быстрее, и без лечения достаточно велик риск того, что ребёнок серьезно заболеет уже в первые годы жизни. Также ВИЧ-положительные медленнее развиваются, и половое созревание у них начинается позже. Как и ВИЧ-положительные взрослые, они сталкиваются с предрассудками общества, переживают печаль, утрату, боятся болезни и смерти. Особую актуальность представляют проблемы взаимоотношений между ВИЧ-инфицированными и обществом. Исследования в этой области показали, что в большинстве случаев ВИЧ-позитивные испытывают дискриминационное, недоброжелательное отношение со стороны общества, одной из причин формирования которого является недостаточный уровень информированности населения по проблемам ВИЧ-инфекции.
На выяснение мнения в отношении проблемы ВИЧ-инфицирования мы провели социологический опрос. Он проводился среди студентов Института социального образования. Всего было опрошено 40 человек. Это были юноши и девушки в возрасте от 18 до 21 года. Им были заданы вопросы на интересующую нас тему, основным из них был вопрос: как они оценивают возможность заражения ВИЧ инфекцией и как они относятся к этому. Для обработки полученного результата мы использовали метод контент-анализа. Контент-анализ – это специальный достаточно строгий метод качественно-количественного анализа содержания документов в целях выявления или измерения социальных фактов и тенденций, отраженных этими документами. По итогам опроса выяснилось что большенство опрошенных не изменило бы отношение, узнав о положительном статусе друга / подруги, но лично для себя 60 % респондентов исключили возможность заразиться ВИЧ-инфекцией, хотя уверили, что никто не застрахован от несчастного случая [Приложение 3].
Проблемы усугубляются еще и тем, что большинство несовершеннолетних с ВИЧ оставляются родителями на попечение государства в результате либо официальных отказов, либо фактического оставления в государственных учреждениях. Далеко не везде больничный персонал относится к таким детям с заботой: их только пеленают, кормят и уходят, не беря их на руки, не играя, не общаясь - результатом чего является серьезная задержка физического, интеллектуального и эмоционального развития, затруднён процесс социализации несовершеннолетних. Для многих последствия жизни в больнице являются необратимыми. Все специалисты в области детского развития сходятся во мнении, что семья - по сравнению с детским учреждением - является более предпочтительной формой воспитания. Но российские семьи не стремятся усыновлять несовершеннолетних - носителей вируса, а процент усыновления их очень низкий [14, с 34].
Подобная ситуация не может не вызывать опасения у общественности, особенно при сохранении социальных и медицинских условий для распространения ВИЧ: падение жизненного уровня людей, отсутствие достаточных средств у государства для финансирования социальных программ, рост числа наркозависимых, отсутствие или дороговизна диагностических тест-систем, отказ от контроля на ВИЧ-инфицированных пациентов, поступивших в медицинские учреждения и многое другое. Стремление ВИЧ-инфицированных повлиять на медицинскую практику в области СПИДа, на социальную политику и ход кампаний по профилактике этой болезни придает проблеме новое значение. В настоящее время она становится не только медицинской. Получив социальное перевоплощение, эта проблема стала политической и социальной. На особый статус болезни указывает и то, что дискуссии о ней вышли на международный уровень: появился международный день борьбы со СПИДом (1 декабря), стали выходить печатные издания, проводиться семинары, посвященные проблемам динамики эпидемии, достижениям медицины в этой области, поиску средств лечения. Именно новый статус заболевания обозначил и необходимость проведения социологических и социально-психологических исследований в этой области [2, с 63].
Наличие ВИЧ-инфекции у несовершеннолетних определяет ряд проблем, во-первых, это психологические проблемы, связанные с нарушением межличностного общения. У ВИЧ-инфицированных несовершеннолетних эти потребности и стремления могут быть подавлены или искажены в связи с осознанием своего заболевания и его последствий. То есть у больного возникают трудности социального характера, связанные с невозможностью для него установить полноценные и гармоничные межличностные отношения с окружающими людьми. Во-вторых, невозможность получения качественного образования вследствие существующей в современном обществе дискриминации и негативного отношения к ВИЧ-инфицированным. Такое положение осложняется тем, что, как и в большинстве стран мира, в России люди, живущие с ВИЧ, вынуждены скрывать свой диагноз от окружающих, соседей, одноклассников, коллег по работе, друзей, в некоторых случаях – даже от самых близких людей. Это становится причиной того, что многие специалисты образовательных и воспитательных учреждений, осуществляющие социально-психологическую помощь несовершеннолетним, как правило, не владеют информацией о том, что у подростка есть такая проблема, в связи с чем возможности их содействия в решении проблем ВИЧ-инфицированных детей и членов их семей весьма ограничиваются [7, с.44]. Опасаясь разглашения ВИЧ-положительного статуса ребенка, родители нередко предпочитают не отдавать его в детский сад, в период обучения в школе сами ограничивают общение ребенка со сверстниками, что, безусловно, негативно отражается на его развитии и социализации.
Исключительность ВИЧ-инфекции состоит и в том, что медицинскими средствами эту эпидемию в ближайшие десятилетия не остановить. Здесь нужны средства социального характера. Среди наиболее действенных мероприятий общественно-социального характера, которые помогут приостановить распространение СПИда, специалисты самых разных областей человеческого знания – врачи, психологи, социологи, педагоги, социальные работники и т.д. – рекомендуют следующее. Мероприятия по борьбе с ВИЧ-инфекцией прежде всего должны касаться социальной молодежной политики и проводиться на уровне государства и общественных организаций. Просветительская деятельность в работе по борьбе со СПИДом не должна ограничиваться простым изложением фактов, она должна побуждать людей к изменению своего поведения в обществе. Обязательным является создание и внедрение широких социальных программ по социальной поддержке ВИЧ-инфицированных, в которых основой мыслью должна проводиться идея о том, что ВИЧ-инфицированные несовершеннолетние, как и все остальные, имеют право на полноценную, активную, богатую впечатлениями жизнь, где важнейшей для подростка является возможность общения с другими детьми и взрослыми, их доброжелательное отношение к ним.
Таким образом, получение статуса ВИЧ-инфицированного практически всегда приводит к изменению жизни. Возникает комплекс медицинских проблем, включающих в себя: неизлечимость инфекции, тяжесть её протекания, отсутствие доступных эффективных препаратов, госпитализацию. Кроме медицинских проблем вирусоносители сталкиваются с множеством социальных, к их числу можно отнести инвалидность, сиротство, материальную нужду, дискриминацию и остракизм во всех сферах жизнедеятельности, изоляцию, утрату социальных связей, незаконное снятие анонимности ВИЧ-статуса, отсутствие соответствующей информации о заболевании, о своих правах и обязанностях, недостаточное количество служб поддержки и оказания помощи вирусоносителям [31, с 112]. Наряду с медицинскими и социальными проблемами ВИЧ-инфицированные испытывают серьёзные психологические нагрузки: внутренние кризисы, страх, стресс, одиночество, разрушение личности, потерю индивидуальности, самоуважения, трудности в межличностных отношениях. Наличие всякого рода проблем у ВИЧ-инфицированных, обуславливает применение в социальной работе различных методов.
Основные методы социальной работы с ВИЧ–инфицированными несовершеннолетними
Для решения проблем ВИЧ-инфицированных несовершеннолетних, их ближайшего окружения требуется своеобразный подход к проведению социальной работы. Социальная работа предусматривает создание оптимальных социальных условий жизнедеятельности, позволяющих больному лучше адаптироваться в социальной среде (средой может выступать как ближайшее окружение, так и общество в целом), почувствовать себя личностью, а также решение целого ряда проблем. Существуют различные и методы социальной работы с ВИЧ-инфицированными несовершеннолетними такие как информирование, консультирование, прямая натуральная и финансовая помощь, уход и обслуживание, психологическая поддержка, реабилитация и др. [30, с 219]. Рассмотрим их более подробно и опишем методы социальной работы, реализуемые для решения проблем ВИЧ-инфицированных несовершеннолетних.
Социальная работа – специфический вид профессиональной деятельности, оказание государственного и негосударственного содействия человеку с целью обеспечения культурного, социального и материального уровня его жизни, предоставление индивидуальной помощи человеку, семье или группе лиц [29, с.11].
Первый этап социальной работы начинается с беседы с ВИЧ-инфицированным несовершеннолетним, либо с членами семьи о характере заболевания, необходимости длительного изнурительного лечения, требующего изменения привычного образа жизни. Следующий этап социальной работы - создание психологического комфорта для больного и его родственников с момента начала лечения. Обсуждается возможность и целесообразность информирования о случившемся родственников, друзей, знакомых. Вопросы психосоциального характера предусматривают умение общаться с пациентом и его семьёй после сообщения им о наличии заболевания. На сегодняшний день такая работа осуществляется медицинским персоналом, но она не всегда эффективна, так как требует использования психологических методов.
Профилактическая медико-социальная работа с ВИЧ-инфицированными несовершеннолетними подразделяется на два вида:
1) первичная профилактика;
2) вторичная профилактика [25, с.98].
Первичной профилактики — предупреждение развития у несовершеннолетих ВИЧ-инфекции, т.е. формирование представлений о здоровом образе жиизни, активной жизненной позиции по отношению к своему здоровью. Первичную профилактику обязаны проводить образовательные учреждения в которых обучаются несовершеннолетние. Естесственно, на данном этапе о первичной профилактике идти речь не может, так как она бесполезна при уже имеющейся проблеме – положительном ВИЧ-статусе. А вот вторичная профилактика направлена на предупреждение дальнейшего прогрессирования болезни и предусматривает комплекс лечебных и профилактических мероприятий. Решение проблемы медико-социального сопровождения ВИЧ-положительных несовершеннолетних, находящихся в опасном социальном положении возможно только на основе межведомственного взаимодействия социальных партнеров-учреждений и здравоохранения (научно-методические центры по профилактике и борьбе со СПИДом,республиканские клинические инфекционные больницы,региональные центры по профилактике и борьбе с ВИЧ/ СПИД, лаборатории диагностики ВИЧ,кабинеты профилактики ВИЧ-инфекции, кабинеты анонимного обследования). Специалисты по социальной работе с их знанием поведения человека и социальных систем, с их клиническим опытом, сконцентрированным на психосоциальных аспектах, представляют собой профессиональную группу, способную в этой ситуации помочь пациенту решить проблемы, возникшие в связи с получением положительного ВИЧ-статуса (психологическая поддержка, консультативно-разъяснительные мероприятия). Перед социальной работой стоит главная задача с вопросами болезни и ограниченных возможностей: раскрывать и постоянно держать в центре внимания роль социальной среды и неблагоприятных социальных условий при лечении, реабилитации несовершеннолетних с положительным статусом.
Важное место в социальной работе с ВИЧ-инфицированными несовершеннолетними занимает консультирование. Это метод социальной работы, в ходе которого специалист по социальной работе помогает клиенту изучить и понять существующие проблемы и предложить различные варианты, которые могут быть использованы для их решения [16]. Консультирование как технологический способ решения социальных задач - это процедура, используемая в социальной работе, в медицинской, юридической практике специалистами разных направлений с целью ориентации ВИЧ-инфицированных, а также их семей путём советов, указания на альтернативные формы оказания помощи, в определении целей и обеспечении необходимой информацией. В практике социальной работы с ВИЧ-инфицированными используется несколько типов консультирования, а именно:
- общее консультирование ВИЧ-инфицированных;
- специальное консультирование ВИЧ-инфицированных по направлению социальных работников специалистами социальных служб или учреждений;
- обучающее консультирование специалистов социальных служб и организаций работниками вышестоящих организаций и учреждений [26, с.197].
Информация консультанта выступает средством мобилизации ресурсов ВИЧ-инфицированных несовершеннолетних, средством, формирующим мотивацию действий. Консультации помогают консультируемому комплексно и объективно оценить стоящие перед ним проблемы ВИЧ-инфицированных, глубже их уяснить и осуществить оптимальный выбор варианта действия, поведения. Психологическая консультационная помощь призвана помочь несовершеннолетним, поражённым ВИЧ-инфекцией, вести полноценную и продуктивную жизнь. Эти люди должны приобрести или восстановить способность регулировать собственную жизнь и принимаемые ими решения. Психологическая поддержка нередко приводит к тому, что больные начинают видеть проблемы иначе, вследствие чего у них развивается творческий подход к принятию решений и разрешению проблем.
Очень важно работать не только с самим ВИЧ-инфицированным, но и с его ближайшим окружением - семьёй. Особо важное значение имеет работа по психологической реабилитации родственников ВИЧ-инфицированных пациентов. Именно этот контингент определяет реальное микросоциальное окружение больного, психологический климат, вкотором может сыграть как положительную, так и отрицательную роль в формировании состояния хронического стресса у ВИЧ-инфицированного несовершеннолетнего [14, с.46].
Благоприятная социально-бытовая среда в семье позволит вирусоносителю лучше адаптироваться к новым условиям жизнедеятельности, к новому статусу. Для её создания необходимо проводить санитарно-гигиеническое просвещение, направленное на разъяснение заболевания, способов предупреждения заражения, последствиях; психотренинговую работу по приобретению навыков общения, взаимодействия с вирусоносителем, необходимо прибегнуть к программам помощи, ориентированным на стабилизацию семьи, её функциональных связей. Такой уровень социальной работы ориентирован на стабилизацию отношений между супругами, между родителями и детьми, взаимоотношений всех указанных членов семьи и окружающих. Также на этом этапе социальная работа изучает особенности семьи, группы людей, степень и направленность влияния микросреды на ВИЧ-инфицированного. Согласно Закону, хоть ВИЧ-инфекция и является инфекционным заболеванием, но она не передается ни бытовым, ни воздушно-капельным путями, поэтому ВИЧ не представляет в быту и при обычных контактах опасности даже для близко общающихся людей. А значит, ВИЧ-инфицированные несовершеннолетние в быту никакой опасности для окружающих не представляют, и дискриминация их только на основании поставленного им диагноза – полное нарушение их прав и свобод.
ВИЧ-инфицированным несовершеннолетним предоставляются бесплатно все виды квалифицированной и специализированной медицинской помощи, бесплатно получаются ими медикаменты при лечении в амбулаторных или стационарных условиях (ст. 4 ФЗ № 38 от 30.03.95), оказываются на общих основаниях все виды медицинской помощи по клиническим показаниям (ст. 14 ФЗ № 38 от 30.03.95). Обеспечивают бесплатный проезд к месту лечения и обратно в пределах Российской Федерации (ст. 4 ФЗ № 38 от 30.03.95), при этом ВИЧ-инфицированные пользуются всеми правами, предусмотренными законодательством Российской Федерации об охране здоровья граждан.
Родители несовершеннолетних детей (не достигших 18-летнего возраста), в случае выявления ВИЧ-инфекции у ребенка, уведомляются о результатах обследования (ст.13 ФЗ № 38 от 30.03.95). Они также имеют право [21]:
- совместно пребывать с ВИЧ-инфицированными детьми в возрасте до 15 лет в стационаре учреждения, оказывающего медицинскую помощь, с выплатой за все это время пособий по государственному социальному страхованию;
- на предоставление бесплатного проезда одному из родителей при сопровождении к месту лечения и обратно несовершеннолетнего ВИЧ-инфицированного в возрасте до 16 лет;
- на сохранение непрерывного трудового стажа за одним из родителей ВИЧ-инфицированного в возрасте до 18 лет в случае увольнения по уходу за ним и при условии поступления на работу до достижения несовершеннолетним указанного возраста;
- на предоставление вне очереди жилых помещений в домах государственного, муниципального или общественного жилищного фонда в случае, если они нуждаются в улучшении жилищных условий (ст. 18 ФЗ № 38 от 30.03.95).
ВИЧ-инфицированнымнесовершеннолетним в возрасте до 18 лет назначаются социальная пенсия, размер которой на 01.12.2009 г. составляет 5 123,3 руб. + районный коэффициент, и предоставляются льготы, установленные для детей-инвалидов, а лицам, осуществляющим уход за ВИЧ-инфицированныминесовершеннолетним, выплачивается пособие по уходу за ребенком-инвалидом (ст. 19 ФЗ № 38 от 30.03.95). Ежемесячная компенсационная выплата неработающему трудоспособному лицу, осуществляющему уход за ВИЧ-инфицированным ребенком,выплата которого производится к пенсии ребенка, составляет с 01.01.2010 г. 1200 рублей + районный коэффициент [41].
Социальная работа подразумевает организацию специализированной медицинской помощи и ухода за больными, находящимися на разных стадиях развития ВИЧ-инфекции, оказание им социальной поддержки и психологической помощи [28, с.113]. Слабая социальная и психологическая защищенность больных ВИЧ неблагоприятно влияет на прогноз заболевания и ухудшает качество жизни ВИЧ-инфицированных. В этом случае социальная работа предполагает взаимодействие и координацию усилий специалистов разных профессий - врачей, психологов, социальных работников.
Социальная работа в области ВИЧ-инфекции использует систему мероприятий постоянного психологического сопровождения на всех этапах работы с больными и членами их семей. Это указывает на необходимость создания различных групп психологической поддержки для ВИЧ-инфицированных, в которых предусмотрены обучение саморегуляции и самоподдержке, организация психологических тренингов, организация встреч ВИЧ-инфицированных друг с другом, а также их ближайшее окружение, это даст возможность поделиться проблемами, обсудить их вместе, обменяться опытом их решения. В подобных случаях люди получают помощь не от социальных работников, а от людей со схожими проблемами. Проведение таких мероприятий способствует адаптации, мобилизует внутренние ресурсы ВИЧ-инфицированного, так как они получают эмоциональную разрядку, находят в ходе этих встреч ответы на вопросы, решения проблем, с которыми они сталкиваются.
Важной задачей социальной работы является создание кабинета социальной и психологической реабилитации для ВИЧ-инфицированных, а также их ближайшего окружения, оказывающего медико-социальную помощь семьям, имеющим больных ВИЧ на всех этапах лечения и диспансерного наблюдения. Его задачи — выявление, учёт, патронаж семей, члены которых являются вирусоносителями; анализ и поиск путей решения социальных и психологических проблем больных и их семей; информирование заболевших и родителей ВИЧ-инфицированного несовершеннолетнего, а также остальных членов семьи о социальных льготах: контроль за соблюдением гарантированных прав больных ВИЧ-инфекцией и их семей; организация групп психологической поддержки для данного контингента больных и семей, переживающих утрату родственников [1, с.247].
В рамках социально-психологического направления социальной поддержки ВИЧ-инфицированных несовершеннолетних могут быть также организованы группы поддержки. В такой группе инфицированные или члены их семей могут обсудить свои чувства и проблемы, принять факт наличия ВИЧ у себя или близкого человека и найти ресурсы для поддержки и решения проблем. Главная особенность группы поддержки – единый лидер, оплачиваемый сотрудник образовательного учреждения: психолог либо социальный работник, который может быть как ВИЧ-отрицательным, так и ВИЧ-положительным. Такие группы обычно не имеют членства или ограничений по количеству. Правила группы либо полностью определяются специалистами, либо решение о них принимается совместно с участниками группы. Участники группы могут обмениваться опытом в решении проблем, понять, что их ситуация и проблемы не уникальны, получить необходимые социальные навыки (например, научиться свободно говорить о своей ВИЧ-инфекции). В большинстве случаев участники группы сотрудничают со специалистами разных профилей, проводя открытые встречи, принимая участие в исследованиях по оценке потребностей в фокус-группах и в других мероприятиях. Специалисты организации могут консультировать членов группы поддержки, обучать коммуникативным навыкам, снимать тревогу, стресс, психологическую напряженность.
Наряду с групповыми формами социальной поддержки ВИЧ-инфицированным несовершеннолетним и членам их семей могут осуществляться другие виды психологической помощи, такие как психологическое консультирование (очное или по телефону), индивидуальная, групповая или семейная психотерапия.
При оказании социальной поддержки семье, воспитывающей несовершеннолетнего с ВИЧ-инфекцией, необходимо руководствоваться следующими целями:
- предоставление возможности семьи получать достаточные знания о развитии болезни, питании и особенностях препаратов для ВИЧ-инфицированных;
- предоставление знаний о предотвращении заражения ВИЧ-инфекцией членов семьи (опасность наркозависимости);
- объединение семей, воспитывающих несовершеннолетних с ВИЧ в группы поддержки, группы взаимопомощи, психотерапевтические группы;
- знание законов для того, чтобы защищать человеческие права ВИЧ-инфицированных подростков и членов их семей;
- использование способности семьи побудить ВИЧ-инфицированного подростка искать и принимать медицинскую помощь, посещать программы по замедлению развития ВИЧ-инфекции.
Социальную защиту ВИЧ-инфицированных и их семей должны обеспечивать органы социальной защиты. Одна из важнейших задач - соблюдение всех прав и льгот, положенных BИЧ-инфицированным и их семьям в соответствии с законодательством. Социальный работник в первую очередь сообщает им о наличии этих льгот, оказывает помощь в оформлении и получении пенсий, пособий, субсидий, выплат по временной нетрудоспособности или инвалидности [29, с.58].Однако эти пособия зачастую выплачиваются нерегулярно, в этом случае ВИЧ-инфицированному, а также его семье может быть оказана адресная социальная помощь, срочная социальная помощь в виде денежных выплат или в натуральной форме (продукты питания, одежда, топливо и т.д.). Такая семья испытывает большие материальные затруднения, в связи с чем социальные работники должны при необходимости оказывать как самому ВИЧ-инфицированному несовершеннолетнему, так и членам его семьи в трудоустройстве, устройстве ребёнка в детское дошкольное учреждение, в учебные заведения. ВИЧ-инфицированным инвалидам должны предоставляться необходимые личные средства передвижения дома и на улице, что способствует бытовой реабилитации.
Российские законы предоставляют ВИЧ-инфицированным несовершеннолетним те же права, что и всем остальным гражданам Российской Федерации, без всяких ограничений. Право ВИЧ- инфицированных детей на обучение и воспитание реализуется в рамках действующего законодательства, согласно которому ВИЧ- инфицированный ребенок должен быть принят в любое учебное заведение на общих основаниях. Наличие ВИЧ-инфекции у ребенка не может служить основанием для отказа в приеме его в дошкольное учреждение или школу, равно как и исключения из них [13, с.14].
Социальная работа должна осуществляться не только на микроуровне - с вирусоносителями, с его ближайшим окружением, но и на макроуровне - с обществом в целом [3, с.96]. Социальная работа с населением заключается в проведении широкой разъяснительной работы о мерах общественной и личной профилактики. При этом могутиспользоваться такие формы как организация специализированных программ по вопросам ВИЧ-инфекции по радио, телевидению с показом тематических передач, лекций, бесед, дискуссий, специальных занятий, социальная реклама, выпуск справочных материалов, методических пособий, рекомендаций, брошюрок, специальных информационных листовок, а также публикация материалов в периодических изданиях и др. Высокая информированность общества в области ВИЧ и СПИДа позволит смягчить негативные социальные последствия, позволит преодолеть страх, стереотипы, возрастёт вероятность решения психосоциальных проблем, связанных с дискриминацией, стигматизацией, неадекватным восприятием, остракизмом ВИЧ-инфицированных, а также членов их семей. Социальная работа позволит сформировать адекватное общественное сознание и восприятие людей с положительным ВИЧ-статусом.
Таким образом, социальной работы с ВИЧ-инфицированными несовершеннолетними представляет собой деятельность, направленную на оказание индивидуальной помощи больному, семье, ближайшему окружению. При этом используются такие её методы как: информирование, консультирование, прямая натуральная и финансовая помощь, уход и обслуживание, патронаж, психологическая поддержка др., ориентирующая нуждающихся в помощи на собственную активность по преодолению возникших проблем и способствующих им в этом. Для более эффективного решения этой социальной проблемы необходим комплексный подход в социальной работе.
Алкоголизм в семье
Семья является важнейшим условием нормального развития любого ребенка. Однако в случае грубых семейных дисфункций (в частности, алкоголизм родителей) именно она становится фактором возникновения различных по тяжести расстройств. Таким подросткам и их близким нужна серьезная психологическая помощь.
Взаимоотношения в алкогольной семье складываются в зависимости от того, кто злоупотребляет алкоголем. Если отец, то мать стремится сгладить черствость, грубость и невнимательность отца. Она проявляет к ребенку нежность, повышенную опеку, но не всегда эти проявления носят стабильный характер. Таким образом, в семье могут складываться резко противоположные отношения к ребенку. Чаще всего это ведет к неустойчивости его поведения, настроения. Ребенок может использовать противоречивость родительского отношения в эгоистических целях. Достаточно серьезно отражается на психике ребенка морально-психологический климат семьи, где спивается мать. Алкоголизм матери, как известно, тяжело сказывается на психике, приводит к различным нарушениям, которые требуют специальной коррекции — невротические расстройства, отчуждение, девиантное поведение, задержки психического развития. Особенно страдает психологическое здоровье, т.е. душевное, личностное развитие. Дети матерей-алкоголичек обнаруживают более низкие, чем у нормально развивающихся сверстников, успехи в обучении, явные отклонения в познавательной и, как следствие, личностной сфере.
Формирование нервно-психического состояния в семьях, где отец и мать злоупотребляют алкоголем, протекает с тяжелыми отклонениями. Дети родителей, страдающих алкоголизмом, попадают в сферу неблагоприятных микросоциальных влияний и в то же время они, как правило, имеют отклонения на биологическом уровне. Уже внутриутробное развитие не нормально из-за грубых нарушений матерью режима сна и бодрствования, питания, из-за употребления в период беременности алкоголя и т.п.
На протяжении ХХ века менялись представления в обществе об алкоголизме. Если в первую половину столетия пьянство считалось пороком, которого следует стыдиться, то потом оно стало восприниматься как неотъемлемая часть жизни общества.
Алкоголизмом можно назвать систематическое бесконтрольное употребление алкоголя, наносящего физический и психологический ущерб не только самому пьющему человеку, но и его окружению. В медицинском смысле – это болезнь, относящаяся к группе токсикоманий (пристрастие к этиловому спирту); в социальном смысле – неумеренное употребление спиртных напитков (пьянство), приводящее к нарушению норм поведения в быту, обществе, в сфере трудовой деятельности.
Уже в середине ХХ века злоупотребление алкоголем начало рассматриваться как болезнь. Немного позже термин «болезнь» был заменен на другой, а именно – «зависимость», причем подчеркивалась зависимость от алкоголя (алкогольная зависимость), которая подразумевала соотношение двух компонентов – физической и психической зависимости.
Проблема пьянства и алкоголизма в нашей странее стоит весьма остро. Эта острота выражается не только в том, что алкоголик в учреждении, на производстве, в колхозе или совхозе — это не работник, а объект «повышенной опасности», в семье — это и не муж (жена), а в том, что у этой категории людей очень высокая смертность, поломанные судьбы детей и других членов семьи.
В недалеком прошлом проблемы людей с алкогольной зависимостью решались как проблемы морально распущенных людей, со слабой силой воли и не желающих бросить пить. Алкоголизм определялся как продукт сознательной деятельности человека.
В настоящее время люди, зависимые от алкоголя, рассматриваются как больные. Нормальному отношению общества к ним мешает сложившийся стереотип, что больной алкоголизмом — это человек, который не достоин, называться человеком, что алкоголизм — это позорная, унижающая человеческую личность болезнь.
Среди многочисленных социальных институтов, пожалуй, трудно выделить такой, который мог бы сравниться с семьей по степени ее воздействия, как на личность, так и на многие процессы общественной жизни. Естественно, без учета семейного фактора нельзя решать и многие социальные вопросы, связанные с воспитанием подрастающего поколения и устранением таких негативных явлений, как рост преступности в современном обществе, наркомании и алкоголизма. Тем более что последнее во многом зависит от семьи, которая, по общему признанию большинства специалистов, не справляется со своими социальными функциями. Все чаще и чаще исследователи, занимающиеся изучением проблем современной семьи, отмечают падение ее педагогического потенциала и престижа семейных ценностей, увеличение числа разводов и снижение рождаемости, рост преступности в сфере семейно-бытовых отношений и повышение риска подверженности детей неврозам из-за неблагополучного психологического климата в семье. Эти и другие признаки дезорганизации семьи свидетельствуют о кризисности современного этапа ее развития и увеличении количества неблагополучных семейных союзов. Именно в таких семьях люди чаще всего получают серьезные психологические травмы, которые далеко не лучшим образом сказываются на их дальнейшей судьбе.
Душевное состояние и поведение ребенка является своеобразным индикатором семейного благополучия или неблагополучия. Под неблагополучной мы склонны понимать такую семью, в которой нарушена структура, обесцениваются или игнорируются основные семейные функции, имеются явные или скрытые дефекты воспитания, в результате чего появляются «трудные» дети.
Отличительной особенностью этого типа семей является то, что формы семейного неблагополучия имеют ярко выраженный характер, проявляющийся одновременно в нескольких сферах жизнедеятельности семьи (например, на социальном и материальном уровне) или уже исключительно на уровне межличностных отношений, что приводит к неблагополучному психологическому климату в семейной группе. Обычно в семье с явной формой неблагополучия подросток испытывает физическую и эмоциональную отверженность со стороны родителей (недостаточная забота, неправильный уход и питание, физическое и сексуальное насилие, игнорирование душевного мира и переживаний), в результате чего у него появляются чувство неадекватности, стыд за себя и родителей перед окружающими, страх и боль за свое настоящее и будущее.
Среди явно неблагополучных семей наиболее распространенными являются те, в которых один или несколько членов зависимы от употребления психоактивных веществ, прежде всего алкоголя и наркотиков. Человек, страдающий от алкоголизма или наркомании, вовлекает в свое заболевание всех близких людей. Поэтому неслучайно специалисты стали обращать внимание не только на самого больного, но и на его семью, признав тем самым, что зависимость от употребления алкоголя и наркотиков — это семейное заболевание, семейная проблема.
В нашем обществе нет статистических данных о том, сколько людей являются алкогольнозависимыми и сколько детей воспитывается в алкогольных семьях, хотя совершенно очевидно, что число детей группы риска увеличивается с каждым годом. В этом трагическом процессе немаловажную роль играют дисфункциональные семьи, где один или оба родителя подвержены или склонны к алкоголизации. Как отмечают психологи, взрослые в такой семье, забыв о своих родительских обязанностях, целиком и полностью погружаются в алкогольную субкультуру, что сопровождается потерей общественных и нравственных ценностей и ведет к социальной и духовной деградации. В конечном итоге семьи с алкогольной зависимостью становятся дисфункциональными, что проявляется в виде следующих признаков: члены семьи не уделяют внимания друг другу, в особенности родители детям; родители плохо относятся к детям либо вообще их не замечают; вся жизнь характеризуется непостоянством и непредсказуемостью, а отношения между членами — ригидностью и деспотичностью; члены семьи озабочены отрицанием реальности, им приходится тщательно скрывать неприятные семейные тайны от окружающих; в правилах семьи значительное место занимают запреты свободно выражать свои потребности и чувства, часто используются эмоциональные репрессии. Жизнь детей в подобной семейной атмосфере становится невыносимой, превращает их в социальных сирот при живых родителях.
Исследователь В.Д. Москаленко предлагает основные характеристики алкоголизированных семей:
1) Размытость, нечеткость границ.
Поскольку вся жизнь семьи неупорядочена, непредсказуема, то дети часто не знают, какие их чувства нормальны, а какие — ненормальны, теряют твердость психологической почвы под ногами. Амбивалентность касается многих сторон жизни семьи. Это приводит к нечеткости границ личности.
2) Отрицание.
Многое в жизни алкогольной семьи построено на лжи, поэтому ребенку бывает трудно распознать правду. Взрослые пытаются отрицать негативный характер событий,происходящих в семье, из-за чего ребенок перестает понимать, что на самом деле совершается вокруг него.
3) Непостоянство.
Поскольку потребности ребенка удовлетворяются от случая к случаю, не в полном объеме, и он испытывает дефицит внимания к себе со стороны взрослых, у него появляется закономерное желание, чтобы им занимались. Он пытается привлечь внимание к себе любыми доступными способами, включая девиантные и делинквентные формы поведения.
4) Низкая самооценка.
Система воспитания в такой семье заставляет ребенка поверить в то, что он в какой-то степени виноват в происходящем. Все это произошло потому, что он был недостаточно хорошим, совершил много ошибок. В конце концов, он «заслуживает» все то плохое, что с ним приключается. Так постепенно утрачивается самоуважение, а вина взрослых переносится на себя.
5) Недостаток информации о том, как функционируют здоровые семьи.
В здоровой семье создаются подходящие условия для духовного роста, что позволяет каждому члену семьи иметь свои границы, уважаемые всеми. По-другому существует семья с алкогольнозависимыми членами: атмосфера в ней нестабильная, поскольку алкоголизм забирает много энергии, которая в нормальной семье направляется на поддержание благоприятного психологического климата и на создание здоровой окружающей среды для самореализации и самосовершенствования личности.
Своеобразным индикатором психологического климата семьи является эмоциональное состояние и поведение матери (жены). Естественно, она не может оставаться безучастной к тому, что происходит с ее мужем, отцом детей, болезненно переживает трагедию семьи и живет в постоянном страхе, что с кем-то из близких может случиться беда. Совместная жизнь с больным алкоголизмом приводит к серьезным характерологическим сдвигам у жены, комплекс которых обозначается специалистами термином «созависимость». Созависимость определяют как эмоциональное, психологическое и поведенческое состояние, развившееся в результате длительной подверженности стрессу и использования подавляющих правил, которые не позволяют, открыто выражать свои чувства, а также прямо обсуждать личные и межличностные проблемы. Созависимыми могут быть как жены, так и любые другие члены семьи больного алкоголизмом, даже его близкие друзья. Сам больной зависит от алкоголя, а те, кто живет рядом с ним, зависят от его пристрастия и состояния.
Главная характеристика созависимости — направленность личности вовне, что обусловлено ее заниженной самооценкой.
Созависимость возникает в ответ на затянувшуюся стрессовую ситуацию в семье и приводит к страданиям всех ее членов. Особенно уязвимы дети. Отсутствие достаточного жизненного опыта, неокрепшая психика — все это приводит к тому, что царящая в доме дисгармония, ссоры и скандалы, непредсказуемость и отсутствие безопасности, а также отчужденное поведение родителей глубоко травмируют детскую душу, и последствия этого травмирования зачастую накладывают глубокий отпечаток на дальнейшую жизнь человека.
Подростки, родители которых были алкоголиками, часто сами заболевают хроническим алкоголизмом. Риск заболеть у них выше, чем у тех, чьи родители не злоупотребляют спиртными напитками. Они затрудняются в принятии любых решений, склонны ко лжи, отличаются заниженной самооценкой, слабо развитым чувством юмора, в дальнейшем у них возникают трудности в интимных отношениях. Самое главное — все они стремятся плыть по течению, подстраиваться под окружающих. Они не управляют обстоятельствами; индивидуальность, творческое начало у них не проявляются; часто возникают сомнения, неуверенность в правильности своих поступков. Большинство из них нуждаются в поддержке, одобрении, успокоении. Таким образом, подростки пьющих родителей составляют генетическую группу риска по заболеваемости алкоголизмом и наркоманией.
Подростки из алкогольных семей несут в себе комплекс психологических проблем, связанных с определенными правилами и ролевыми установками такой семьи, что тоже ведет к вероятности попасть в группу социального риска. Ребенок, чтобы выжить в алкогольной семье, неизбежно усваивает дезадаптивные формы поведения. В семьях с алкогольной зависимостью, по мнению специалистов, вырабатываются три основных правила или стратегии, которые передаются от взрослых к детям и становится их жизненным кредо:"не говори, не доверяй, не чувствуй".
Дети боятся «высовываться» и просить о помощи из-за клейма, связанного с пьянством или другими наркотическими проблемами, а также из-за того, что они не хотят быть предателями в своей семье. Даже дома они не могут говорить об истинном положении вещей. Кроме того, они становятся недоверчивыми из-за несдерживаемых родителями обещаний, непостоянства, вербального, физического и даже сексуального насилия, объектом которого они нередко являются.
Третье правило — «не чувствуй» — естественным образом вытекает из первых двух. То, что происходит с ними, может быть больно, грязно, стыдно и безнадежно. Они вынуждены учиться прятать или игнорировать свои чувства. Дети уже в раннем школьном возрасте прекрасно умеют отстраняться от своих чувств и мыслей по поводу происходящего в семье, убеждая себя и окружающих в том, что у них все благополучно. Но наиболее уязвимыми они становятся в подростковом возрасте. Подросток не только глубоко переживает трагедию, обусловленную пьянством родителей, но часто и сам пытается найти в алкоголе ключ к решению семейных проблем. Вследствие этого довольно быстро и остро протекает процесс разрушения, деградации его личности, который по своему проявлению сходен с нарушениями психического здоровья. Подросток становится грубым, черствым, злобным по отношению к самым близким людям, его эмоциональное развитие резко тормозится, появляется равнодушие, опустошенность, нарастает вялость, апатия, нежелание что-то делать, к чему-то стремиться и вместе с тем рождается агрессивность, склонность к антиобщественным, немотивированным поступкам.
Вышеуказанные характерологические изменения личности ребенка и подростка появляются не сразу, а формируются постепенно, под влиянием жизненного уклада алкогольной семьи и особенностей поведения пьющих взрослых. Опыт работы практических психологов с такими семьями и воспитывающимися в них детьми показал, что отклонения в психическом развитии и становлении личности ребенка в значительной степени обусловлены общей семейной атмосферой. Волей-неволей он оказывается втянутым в решение многих семейных проблем и вместе с взрослыми несет груз ответственности за то, что происходит в доме. Все это не может не отразиться на особенностях его мировосприятия, чувств и поведения. Таким образом, если в семьях с нормальными непьющими родителями требования последних к своим детям основываются на твердых жизненных взглядах, а поэтому имеют постоянный характер по отношению к тем или иным эмоционально-поведенческим проявлениям, то трагедия подростков из семей, злоупотребляющих алкоголем, состоит в искажении, словно в кривом зеркале, всей системы человеческих взаимоотношений. Негативное влияние оказывает алкоголизированная семья на физическое развитие и эмоциональное благополучие подростка, на систему его отношений с миром и к миру
