В 1854 году, в Вольной русской типографии в Лондоне вышла в свет книга под названием "Тюрьма и ссылка. Из записок Искандера". Это были первые печатные страницы "Былого и дум" А. И. Герцена.
В свете общепринятых представлений о мемуарной литературе записки Герцена явились необычным, не укладывающимся в традиционные понятия жанровых категорий произведением: Герцен как бы стирает грани между мемуарами и беллетристическим повествованием. "Былое и думы" представляет собой сложное сочетание различных жанровых форм, мемуара и исторического романа-хроники, дневника и писем, художественного очерка и публицистической статьи, сюжетно-новеллистической прозы и биографии. Смешение жанров внутри мемуарного обрамления было связано с особенностями всей стилевой структуры "Былого и дум". Герценовское повествование постоянно перемежается с отступлениями, в которых рассказчик уступает место публицисту, историку, философу, политику, делится с читателем своими мыслями и переживаниями в связи с тем или иным воспоминанием, событием, встречей. Вокруг "исповеди", "около" и "по поводу" ее, говоря словами Герцена, "собрались там-сям схваченные воспоминания из былого, там-сям остановленные мысли из дум". Широко использованы в "Былом и думах", как существенное звено всего повест-вования, мемуарные свидетельства, часто без указания источника. Обращение к историческим запискам и воспоминаниям отвечало творческим задачам писателя. Тяготение к автобиографизму в собственной литературной деятельности постоянно вызывало все возрастающий интерес Герцена к мемуарным памятникам XVIII и начала XIX века, особенно – эпохи революции и наполеоновских войн, к биографиям и запискам декабристов, к воспоминаниям современников. Он смело говорит о событиях, происходивших без личного участия рассказчика, переплавляет в едином течении рассказа несколько различных эпизодов, почерпнутых в мемуарах. Так построена, например, вся первая глава "Былого и дум" рассказы Веры Артамоновны смешались с семейными преданиями, воспоминания отца – с собственными переживаниями автора. Так строится образ Николая I: личные впечатления растворили в себе восприятие императора современниками. Мемуарный характер "Былого и дум" отнюдь не означал, что Герцен пассивно изображал действительность, что в его творчестве не было той художественной типизации, которую мы находим в повествовательных жанрах. Напротив, понятие художественной автобиографии предполагает творческое обобщение исторически подлинных явлений и событий. Не снижая документальной точности и достоверности описания, Герцен поднимал его до значения художественного исторического полотна большой впечатляющей силы и правды. Портрет вятского сатрапа Тюфяева, сподвижника Аракчеева и Клейнмихеля, у Герцена вырастает в яркий художественный образ, равный по силе собирательным типам Гоголя и Щедрина. Типичность "героев" мемуаров явилась существенной стороной художественной характеристики всей портретной галереи "Былого и дум". Из огромного запаса жизненных впечатлений и наблюдений Герцен выбирает наиболее типические моменты, показывающие каждый образ или сюжетную ситуацию в самых важных и характерных чертах. Уровень художественной объективности и правдивости воспоминания в конечном счете определяется идейными убеждениями автора. Быть может, в других мемуарах той эпохи меньше фактических неточностей, чем в "Былом и думах", но перемещение исторической перспективы, смешение важного со случайным, тенденциозность освещения заслоняют в них объективное содержание событий, искажают действительность. Своеобразна композиция "Былого и дум". Хроникально-автобиографический стержень заменяет в мемуарах Герцена последовательное развитие цельного сюжета. Такое построение "Былого и дум" не случайно: оно отражает, как замечает Герцен, нестройность самого жизненного процесса. Композиционный "беспорядок" мемуаров, разнообразие литературных форм, к которому прибегает автор, им объясняется тесной связью и зависимостью своего повествования от разнообразия самих жизненных явлений, от диалектического единства в них случайности и последовательности. В многоплановом и сложном строении мемуаров Герцен отстаивал художественную стройность произведения. Глубоко веря в общественную действенность искусства, Герцен использует все богатства литературных приемов и жанров, всю многотональность художественного слова с целью максимального воздействия на ум и чувства читателя. Он был художником-публицистом, и в публицистической заостренности художественных произведений писателя и прежде всего "Былого и дум" ярко проявилось своеобразие его стиля. Весьма показательно, что публицистичность "Былого и дум" резко возрастает к концу автобиографии, когда окончательно распался первоначальный замысел интимной "исповеди". Публицистика мемуаров в лучших своих страницах достигает большой художественной силы. Отдельные главы "Былого и
дум" нередко напоминают по своему характеру законченные публицистические статьи. Так, яркой публицистической статьей является, например, главка "Post scriptum" из "Западных арабесок", содержащая блестящую характеристику уклада буржуазно-мещанской Европы после революции 1848 года. Главу о Прудоне (в той же пятой части) Герцен дополняет публицистическим "Рассуждением по поводу затронутых вопросов". Такой же характер носят главы шестой части - известный очерк о Роберте Оуэне и статья "Джон-Стюарт Милль и его книга "On liberty" и т. д. Близость стилевой манеры "Былого и дум" к публицистическим статьям Герцена в "Колоколе" проявилась и в самом факте первоначальной публикации ряда отрывков из записок на страницах
газеты. Наряду с публицистичностью художественному таланту Герцена была свойственна сатиричность. Портрет живого исторического лица у Герцена ярко сочетается с художественной публицистикой и философскими отступлениями, глубоко раскрывая духовное богатство и содержание образа. Писатель не стремится к полноте внешней характеристики, житейский облик обычно передается двумя-тремя резкими и яркими штрихами, часто повторяющимися в дальнейшем ходе рассказа. Много диалогов. Диалог открывал широкие возможности для введения в мемуары живой речи, непосредственно разговорного языка, к которому Герцен стремился и в авторском тексте. Те же цели в известной мере достигались через воспроизведение в записках подлинных писем - самого Герцена, его жены и многих других лиц. В результате образовывались те сложные языковые сочетания, которые каждый раз поражают читателя своей смелой пестротой.
Из лекции (тут же см. историческую концепцию)
«Былое и думы». Именно как мемуарист в прозе не знает равных. Мемуаристы тоже искажают действительность. Ошибки памяти, ошибки осознанные. У Г. все хорошо, пользовался документами, простых фактических ошибок немного. Но есть и другой тип искажений: искажает, будучи уверенным, что это искажения будет ближе к действительности. Чем не худ. вымысел?
Третий вид искажений в мемуарах: что-то досочиняется. Невозможно свидительствовать о чем-то достоверно, если не можем в этом чем-то убедиться воочию, поэтому обращаемся к разного рода источникам, записываем чьи-то впечатления опосредованно. Пример: Герцен записывает диалоги, при которых не присутствовал.
Четвертый вид: мемуарист всегда субъективен.
Выходит, что по своему методу мемуарист мало отличается от писателя. Единственное различие между ними: в установке. В романе установка на то, что реальных фактов нет, поэтому вымысел воспринимаем как должное. От мемуариста ждем достоверности.
Герцен пишет свою историю, вплетенную в историю России. Опирается на историческую концепцию. Философия истории: телеология, предположение о том, что исторический процесс движется к цели, после которой всякое движение остановится, разрешится. Герцен не верил, что история когда-нибудь остановится и не считал, что цель истории можно описать законами чистой логики. Главным орудием борьбы с теологизмом стал своеобразный «историзм». Перенесение идеалов этих историков в саму историю, чтобы эти идеалы казались порождением опр. эпохи. Снимается императивность этих идеалов, но и сохраняется их значение, только уже не в качестве цели истории, а инструмента. Все идеалы возникают как негатив, противоположное по отношению к реально существующему на данный момент. Они становятся установками для преобразования мира. Но цель никогда до конца не достигается, потому что всегда есть люди, вступающие в борьбу с партией прогресса. Но история продолжает двигаться, потому что всегда будут люди, создающие новые идеалы, негативные по отношению к реальности и будут пытаться что-то изменить. Эта концепция помогает понять носителя идеи как самое важное, что может породить эпоха (и не важно, что может быть очень мало сторонников). Поэтому всякие малочисленные западники круче всех остальных, например. И именно спор, противоположение идей – самое главное, а не какие-то факты. И личная история тоже важна, ведь ее тоже можно сделать общезначимой, внутри нее тоже вырабатываются общечеловеческие идеалы. Своя история становится историей России, да и историей Европы. И мы верим Герцену, потому что рассказывает очень хорошо, задействует как можно больше ресурсов.
Герцена отличает непоколебимая вера в историю, в то, что она постоянно будет меняться.
