Эпоха перевеса Христианства над язычеством и постепенного искоренения последнего, от Константина Великого до Юстиниана.Феодосий I Великий преследовал представителей античной философии и религии, которых христиане считали язычниками. В 384—385 годах рядом указов предписано уничтожение античных храмов: Храм Артемиды Эфесской, Храм Артемиды Гемеры и т. д. Префект Востока Кинегий разрушил многие из оставшихся святилищ старой веры.Эдикт 391 года, ещё более строгий, нанёс последний удар «язычеству», запретив поклонение богам не только публично, но и в частных домах. В Риме из залы сената окончательно и навсегда вынесена была знаменитая статуя Ники («победы»), признававшаяся палладиумомдревней религии. Оппозиция старо-римской знати (с Симмахом и Претекстатом во главе) не сокрушила решений Феодосия; священный огонь Весты был потушен (394), и в том же году в последний раз допущено празднование Олимпийских игр в Греции. Фактически практика «язычества» продолжалась в глухих углах империи.
Так как в эту эпоху Христианство и язычество меняются ролями (за исключением краткой реакции при Юлиане Отступнике).
После легализации христианства царём Константином Великим в 313 году, а затем и возведением христианства в ранг государственной религии, разительно меняется характер христианства, подвергнувшегося испытанию разлагающим изнутри обмирщением приняло. В малочисленные прежде церковные общины хлынул мощный поток новообращённых, которых интересовал не столько Христос и дарованное им загробное спасение, сколько появившиеся социальные, материальные и государственные выгоды. Количественное увеличение церковной паствы повлекло за собой снижение «качества» этих пасомых. Внешние границы Церкви (между верными, оглашенными, кающимися и язычниками) были размыты, но внутри самой Церкви выросли, существовавшие до этого, и появились новые барьеры = между священнослужителями, церковнослужителями, странствующими проповедниками, монахами, богатыми влиятельными (придворными) и бедными (в том числе, рабами) мирянами, между христианами различной национальности и враждебных между собой государств, и проч.
Священнослужители теперь стали чаще заниматься коммерцией и домогаться привилегий и должностей от государственной власти = вновь стали появляться случаи симонии. Епископы — как председатели, прежде занимавшиеся преимущественно финансовыми вопросами в местных христианскихобщинах (выполнявшие роль нынешних приходских старост или богатых благотворителей), не без помощи государственных силовых структур, фактически захватили полноту власти в земной Церкви и запретили деятельность и стали высмеивать почитаемых прежде странствующих проповедников (к ним относились и странствующие учителя, пророки изгонители духов (экзорцисты), бездомные юродивые, несколько ранее — апостолы, и другие).
Некоторые крайние ревнители чистоты христианства считали, что «в миру» спастись теперь уже невозможно, и уходили в глухие пустыни горы и леса, где основывали монастыри. Но возросший авторитет монашества повлёк за собой обмирщение и самого монашества = монастыри стали богатеть, вовлекаться в политическую жизнь, и, наконец, были полностью подчинены правящим епархиальным архиереям, которые, через некоторое время стали избираться/назначаться исключительно из самих же монахов (иногда, не столько по стремлению их к высокой духовной жизни, сколько по их способности к административно-чиновнической церковной деятельности = нахождению компромиссов). Представители духовенства чаще стали стремиться к церковной карьере, церковным наградам, пышным титулам, высоким должностям.
Сложилась парадоксальная ситуация, когда епископы по образу жизни стали походить на иудейских первосвященников и старцев (непосредственных распинателей Христа), монахи — на евангельских фарисеев, а христианские богословы — на талмудических книжников. Обрядоверие стало приниматься за норму жизни, а на городских базарах, портовых причалах и в царских опочивальнях стало модным рассуждать о тайнах личности Иисуса Христа, о Святой Троице и о других сакральных вещах.
Из угодливости властям, христианские богословы стали восхвалять существующую Византийскую монархию и позорный и бесчеловечныйрабовладельческий строй, хотя 1 Книга Царств (8 глава) прямо говорит о том, что монархии — это нечестивые языческие изобретения. Не остановило фанатичных монархистов и евангельские неприязненные отношения даже Самого Христа к царю Ироду (яко бы «помазаннику Божьему») и к Понтию Пилату — полномочному представителю ещё более могущественного царя (римского императора Тиберия).
Порою, всем христианам (даже живущим за пределами Византийской империи) стала навязываться обязанность защищать политические интересыВизантийского императора в нарушение заповеди Христовой уважать (но не боготворить) всякую государственную власть, но активно не ввязываться ни в какие политические интриги: «не в это ли время, Господи, восстановляешь Ты царство Израилю? Он же (Иисус Христос в последнем прощании с апостолами предельно резко) сказал им: „Не ваше дело знать времена и сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примите силу, когда сойдёт на вас Дух Святый, и будьте Мне свидетелями в Иерусалиме, во всей Иудее и Самарии и даже до края земли.“» (Деян. 1:6-8).
Со времён Константина Великого начались войны между христианскими народами и царствами, а внутри самой христианской империи, протесты против социальной несправедливости и национального гнёта приняли ярко выраженную антицерковную (точнее, антиправославную) направленность, например,копты, армяне, сиро-яковиты, донатисты.
