пользователей: 30398
предметов: 12406
вопросов: 234839
Конспект-online
РЕГИСТРАЦИЯ ЭКСКУРСИЯ

I семестр:
» педагогика
» п

Жанр літературної сказки у ттворчості Гофмана (малюк йахес ,Золотий горнець)

 Жанр литературной сказки и ее функции в творчестве Е.Т.А. Гофмана

Литературная сказка в жанровой системе романтизма занимает одно из центральных мест. Романтиков привлекала форма сказки, которая давала возможность лаконично и глубоко выразить свое отношение к изображаемому, совместить точки зрения персонажа и автора. Она оказалась той формой, которая наиболее точно и глубоко передавала „дух народа”. Перенос в сказочный мир - своего рода бегство от реального мира, в то время как сказочная реальность оказывалась аналогом романтической „двоствітності”. Особенность литературных сказок оказывается в переплетении реального и ирреального, субъектного и объектного, их обаяние будто уменьшается к простой необычности, но и этого иногда достаточно, чтобы художественное произведение осознавался как сказка. Так авторская сказка проходит в литературе романтизма этапы самоопределения и самоотрицание, удостоверяющий самостоятельность и жизнеспособность этого жанра.

Гофман - писатель резких контрастов. Злая, едкая, беспощадная сатира переплетается в его творчестве с тонким лиризмом и пронзительной нежностью отношении исканий людей в сфере тех истинных и вечных ценностей, что были далеки мировые буржуазного чистогану и меркантилизма, в сфере любви, благородства, бескорыстного подвига, в сфере искусства, мечты, красоты, фантазии. Сказки Гофмана - явление совсем другого порядка. Гофман по большей части сам придумывал сказочные сюжеты или так переосмысливал традиционные, что они приобретали совсем другое значение. Само понятие сказки Гофмана в отлично от жанрового понятия народной сказки. Слово «сказка» в поэтике Гофмана изначально имеет метафорический смысл. Оно олицетворяет волшебную страну счастья, воплощенных желаний, социальной гармонии, другими словами, всего того, в чем чувствовал себя обделенным талантливый художник, как и целое поколение романтиков Германии.

Сказка для Гофмана еще и красота духовного мира человека: «...человеческая душа - это самая дивная на свете сказка... Какой прекрасный мир заключен в нашей груди!» («Принцесса Брамбилла»). Гофману было дано понять много истин своего времени раньше, чем большинство его современников, он увидел страшные гримасы буржуазного мира, хотя в Германии этот мир только делал первые шаги. Он понял страшную и безликую силу денег, что превращает человека в бездушный автомат, куда более ужасный, чем дракон о семи глав («Песочный человек»). Всего три золотых волоски на верхушке маленького урода - малыша Цахеса - делают его властелином над умами, душами, судьбой целого государства («Малыш Цахес»). И в этих случаях у Гофмана, как и в народной сказке, уродство и убожество духовное выражается в уродстве внешнем. Мертвый Цахес, освобожден от власти золота, вдруг становится красивым.

Философская сказка Гофмана достаточно тяжела для детского восприятия, как и проблемы, которые она затрагивает. Только две сказки Гофмана непосредственно связаны с миром детства: «Чужое дитя» и «Щелкунчик и мышиный король». «Щелкунчика» трудно отнести к какому-либо определенного жанра, в свое время это отметил и В. Г. Белинский. Прежде всего, в этой сказке обращает на себя внимание не сюжет, не его капризность, а тонкий анализ психологии ребенка, осмыслению которого подчинено все остальное. Подобное качество не известна ни народной сказке, ни сказкам бр. Гримм.

Как и другие романтики, Гофман с огромным интересом относится к детству. Для него - это страна, которая существует по своим законам красоты, недоступным для взрослого человека. И дело совсем не в возрасте, как таковом, в сказках Гофмана встречаются взрослые и старые чудаки - «энтузиасты», как именует их писатель, которым тоже доступен мир сказок.

Мир детства и мир сказки у Гофмана живут одними законами, между ними нет различия,


Следует подчеркнуть, что в творчестве Гофмана, которая как бы подводит итог романтическому восприятию действительности, вообще гораздо глубже и сложнее выглядят отношения человека с внешним миром. Это нашло свое отражение в значительной модификации его иронического художественного метода в сравнении с ранньоромантичною иронии.
В творчестве Гофмана преодолевается этот ранньоромантичний культ субъективизма и индивидуализма. Величие человека заключается для Гофмана в общении с реальным внешним миром, что создает его. Вне этим общением Гофман не признает никакой иронии.

Внутренний и внешний мир, с точки зрения Гофмана, тесно взаимодействует, не смотря на всю свою противоположность и непримиримость. Человек стремится вырваться за пределы внешних ограничений, найти спасение от никчемного, серого течения вещей - в искусстве, в высоких творческих порывах. Однако творческая личность не обладает у Гофмана
такой абсолютной мощью, как у Новалиса. Поэт у него не маг и не волшебник. Человек может подняться над чужой ему действительностью (может иронизировать над ней), но она совсем не в состоянии изменить ее силой своей фантазии. Материальное для Гофмана так же не вызывает сомнений в своем существовании, как и идеальное.



- нет голосов (270 посещений)

Пользователи должны быть зарегистрированы, чтобы голосовать за книгу



Нет комментариев для этой книги

В сказке вполне сохраняется двухмерность Гофмана, двоплановість новеллы раскрывается в противопоставлении мира поэтической мечты, сказочной страны Джинністан, мировые реальной повседневности. Главный герой - студент Бальтазар. Он поэт, его интуиция помогает ему видеть людей такими, какими они есть на самом деле. В безобразном подлец и кар'єристі он видит политического тирана и деспота. Крошка Цахес по прозвищу Циннобер - это то уродливое явление современной немецкой действительности, на которую направлена сатира писателя. События происходят в одном из мелких княжеств. Наследник умершего князя юный Пафнутий решил ввести в стране просвета, чтобы хоть как-то выделиться. Абсурдность этой реформы заключалась в следующем: "Вырубить леса, сделать реку судоходной, насадить акации, научить юношество распевать на два голоса утренние и вечерние молитвы и привить оспу коровам". Здесь чувствуется явная ирония Гофмана по отношению к эпохе Просвещения, которая отжила свое. Рационализм и прагматизм создали обывателя, властью и богатством наделены теперь люди ничтожные. Позитивная программа Гофмана - в торжестве поэтического мира Бальтазара и Проспера Альпануса не только над злом в лице Цахеса, но и вообще над миром обыденным и прозаичным. Видимо поэтому Бальтазар и убегает из лекций профессора, что они скучные и оторваны от жизни. Сказка заканчивается как и положено сказке. Кандида и Бальтазар обязательно поженятся, но Гофман не идеализирует образ невесты, поскольку видит в ней черты только писаной красавицы - не больше. Автор с удовольствием развенчивает ложных кумиров и приводит читателя к мысли, что цінноберів создает толпа, общество, которое не способно ни к творчеству, ни к красоте.

Интересными являются образы волшебников, которых выгоняют из княжества Пафнутія. Обывателю не нужны инакомыслящие, творческий дар которых не подвластен законопослушному чиновнику. Инакомыслящим в Германии был и Гофман, волшебный дар которого сделал его "удивительным, великим гением".



- нет голосов (270 посещений)

Пользователи должны быть зарегистрированы, чтобы голосовать за книгу



Нет комментариев для этой книги

Писатель создал несколько капріччо - волшебных литературных сказок - с весьма сложным загадочным сюжетом, который в соответствии с принципами саргіссіо (каприз, прихоть) - инструментального импровизационного музыкального произведения - отмечается неожиданными поворотами, причудливой сменой эпизодов и настроений, общей фантастической образностью. К капріччо или капріччоподібних произведений можно отнести, кроме «Принцессы Брамбиллы», где жанр именно так отмечен, и «Малыша Цахеса, по кличке Цинобер», и, конечно же, «Повелителя блох», одну из самых причудливых фантазий художника. Ослепительная, яркая, эмоционально вплоть перенасыщена материя Гофманових капріччо не раз загоняла в тупик, запутывала ученых и критиков, которые делали попытки истолковать идейный, философский, поучительный смысл этих слишком сложных произведений. Конечно, проще всего было объявить «Брамбіллу» или «Повелителя блох» произведениями, которые не подлежат витлумаченню, или, еще хуже, бредом оманеного вином ума. И с течением времени категорическое отрицание особенностей поэтики автора капріччо (в нем провинились мудрые Гете и Гегель) изменилось все более глубоким пониманием, ентузіастичним, позитивным принятием его такой оригинальной прозы. В наше время, когда стиль Гофмана, приемы его письма широко вошли в мировую литературу модернистского и постмодернистского толка, его фантазии не кажутся читателям такими странными и лишенными философского, политического, социального, поучительного смысла. Книги нашего современника Милорада Павича, которыми восхищается так много молодых и зрелых поклонников изящной словесности, намного сложнее и образно, и содержательно, чем сказки немецкого мастера. Они могут превосходить их своей красочной фантазией и интеллектуальной насыщенностью, но генетическая связь прозы Павича (и многих других постмодернистов) с капріччо Гофмана совершенно очевиден. Пионером этого стиля был, конечно, автор «Повелителя блох», ему выпало на долю встретить бурное отрицание, непонимание, сокрушительную критику. Правда, создатель «Малыша Цахеса», склонен к мистификации, сам немного виноват в возникновении недоразумений с современниками, называя, скажем, эту повесть-сказку «неприхотливым шуткой, легко начерканим ради мимолетного развлечения». Именно этот Достаточно ясный и прозрачный произведение отнюдь не является «неприхотливым шуткой... ради... развлечения». Эта волшебная сказка, как и «Кот Мур» и «Повелитель блох», плод не только красочной, яркой воображения художника, но и следствие его философских размышлений и очень бдительных критических наблюдений над немецким, в частности прусским социально-политической жизнью, над ментальностью немцев. Конечно, для сегодняшних читателей главная ценность прозы Гофмана - эстетическая. Для нас не слишком интересным, был тот или иной художественно преображенный действительный исторический факт или известная фигура эпохи, которая отошла почти два века назад. Но в том-то и дело, что намеки, прозрачные аллюзии, которые были понятны современникам автора «Малыша Цахеса» или «Повелителя блох» и волновали их как граждан или раздражали как объект критики, канули в лету: осталось что - то важнее-обобщающее, художественно універсалізуюче, то, что поражает своим вполне модерновым звучанием в наши дни, как близкие и знакомые нам сатира и гротески Свифта или Салтыкова-Щедрина.

 


08.06.2016; 20:17
хиты: 57
рейтинг:0
для добавления комментариев необходимо авторизироваться.
  Copyright © 2013-2024. All Rights Reserved. помощь