Договор СНВ-1 стал первым соглашением о сокращении стратегических ядерных вооружений двух крупнейших ядерных держав, достигнутым в новом политическом климате советско-американских отношений. К концу 1980-х годов стали очевидны риски поддержания чрезмерных арсеналов ядерного оружия. Угроза отставания от «стратегического противника» по количеству и качеству ядерных вооружений, вызывавшая неоднократные приступы тревоги в Москве и Вашингтоне в 1960-е и 1970-е, к концу 1980-х годов всерьез восприниматься уже не могла. Кроме того, в конце 1980-х СССР и США стремились воплотить резкое потепление в своих отношениях в реальные договоренности по ключевым вопросам. После шести лет сложных переговоров в июле 1991 г., когда влияние президента СССР Михаила Горбачева начало резко снижаться, а страна оказалась перед лицом внутреннего кризиса, Москва и Вашингтон форсировали переговорный процесс.
Президенты СССР и США — М. Горбачев и Джордж Буш — подписали Договор СНВ-1 в Москве 31 июля 1991 г. В соответствии с Договором фактическое количество ядерных боезарядов у СССР (в дальнейшем — России) должно было сократиться с 10 877 до 6 940, а у США — с 11 602 до 8 592. Эти количественные уровни были достигнуты сторонами к концу 2001 г. Помимо собственно сокращений, важным результатом процесса ратификации СНВ-1 стал вывоз в Россию ядерных арсеналов, оставшихся после распада СССР на территории Белоруссии, Казахстана и Украины, и присоединение этих стран к Договору о нераспространении ядерного оружия в качестве государств, не обладающих ядерным оружием.
Перспектива истечения срока действия СНВ-1 в декабре 2009 г. подтолкнула Москву и Вашингтон к выработке СНВ-3 — нового подробного соглашения о контроле над стратегическими вооружениями. Переговоры по СНВ-3 были завершены в рекордно сжатые сроки — всего за год. Договор был подписан президентами Д. Медведевым и Б. Обамой в апреле 2010 г. и вступил в силу после завершения процедур ратификации в феврале 2011 г.
Технические параллели между СНВ-1 и СНВ-3 очевидны: детальные описания ограничений, договоренности о мерах контроля над соблюдением соглашений. Есть, однако, и существенные различия. Во-первых, в отличие от СНВ-1, требовавшего как от России, так и от США значительных сокращений ядерных вооружений, договором СНВ-3 для российских стратегических носителей ядерного оружия был установлен более высокий потолок, чем количество этих носителей, имеющееся сегодня в распоряжении России. Во-вторых, договором СНВ-3 накладываются определенные ограничения на стратегические ракеты наземного и морского базирования не только с ядерными боеголовками, но и в неядерном оснащении. Третье существенное различие — включенное в преамбулу Договора упоминание о взаимосвязи стратегических наступательных и оборонительных вооружений. Стороны вписали в Договор формулировки, допускающие различную трактовку договоренностей по этим спорным вопросам. Подобный подход позволил на текущем этапе удовлетворить как самих переговорщиков, так и их внутриполитических оппонентов в обеих странах.
Фундаментального же согласия по поводу противоракетной обороны и стратегических вооружений в неядерном оснащении пока достичь не удалось. Американская администрация не исключает развертывания в будущем новых типов неядерных стратегических вооружений, не подпадающих под букву ограничений СНВ-3, а Сенат США при ратификации Договора призвал президента не признавать, что ограничения СНВ и систем ПРО могут быть каким-либо образом взаимосвязаны. В ответ российская сторона заявила, что рассматривает масштабное развертывание Соединенными Штатами противоракетной обороны или неядерных стратегических вооружений в качестве оснований для выхода из СНВ-3.
При всей важности технических аспектов соглашений, еще больший интерес представляют политические уроки договоров СНВ. Эти уроки имеют значение не только для дальнейших российско-американских переговоров о контроле над вооружениями или двусторонних отношений в целом, но и для всех членов международного сообщества, ищущих пути снижения риска ядерного конфликта.
