В Российской империи первой половины XIX века проходил процесс законодательного оформления института каторжных работ. Перед правительством стояла сложная задача разработки и принятия нормативных документов, соответствующих требованиям того времени. Результатом изучения тюремных преобразований за рубежом, материалов пенитенциарных конгрессов, съездов ученых и практиков по тюремному делу в США и странах Западной Европы, в контексте государственных преобразований и реформирования тюремной системы стало создание законодательства, в котором формировалась новая концептуальная модель российской каторги.
На протяжении нескольких веков тематика российской каторги вызывала большой интерес политических и общественных деятелей, ученых и практикующих юристов, о чем свидетельствует накопленный огромный разноплановый историографический материал - монографии, статьи, исследования проектов предлагаемых пенитенциарных преобразований, служебных докладов и отчетов, большое количество заметок.
Об актуальности проблемы на современном этапе можно судить по новым подходам, которые наметились в историко-правоведческом исследовании каторги: заметно возрос интерес ученых к проблемам тюремных преобразований и реформирования отечественного института каторжных работ, пересматривается ряд положений и выводов по истории российской каторги[1].
Несмотря на достаточно широкий круг специалистов, изучавших и изучающих историю российской каторги, научная разработанность темы не может считаться завершенной. На незавершенность указывает и недостаточное исследование законодательства, регламентирующего ссылку в каторжные работы. Как правило, в исследованиях историков и правоведов эти нормативные документы называются, но их анализ либо полностью отсутствует, либо неравномерно изложен с уклоном на анализ нормативного материала второй половины XIX века.
Лакуны, образовавшиеся в отечественной историографии, способствовали формированию упрощенного представления о каторге, как исключительно карательной машине российского самодержавия. При этом на исправительную задачу, которую пыталась решать российская каторга уже в первой половине XIX века, должного внимания обращено не было. Не проанализировано законодательство, содержащее статьи, стимулировавшие исправление каторжных.
К середине XIX века основным законом, регламентирующим положение каторжных, являлся Устав о ссыльных 1857 года издания, поэтому в предлагаемой работе предпринята попытка провести анализ статей этого сборника. Кроме того, на основе полученных результатов сформулирована концептуальная модель российского законодательства о каторге изучаемого периода.
Достижение поставленной цели требует решения ряда задач. Прежде всего, необходимо проследить какие задачи выполняла российская каторга с момента ее учреждения и до середины XIX века. Поскольку в первой половине XIX века за рубежом проходило реформирование пенитенциарной системы, то требуется выяснить, использовался ли зарубежный опыт в России. В статье влияние зарубежного пенитенциарного опыта прослеживается через становление и функционирование Общества попечительного о тюрьмах. Определяется роль Общества в формировании новой концептуальной модели российского законодательства о каторге.
Законодательному оформлению российской каторги, предшествовала большая правотворческая работа государственных органов.
В эпоху Петра I Великого для развития промышленного производства, градостроения, переоснащения армии и флота требовались значительные финансовые вложения и дешевая рабочая сила. В этот период появились первые указы, учреждающие ссылку на каторгу (1689 и 1699 гг.). Каторга еще не имела значения высшего уголовного наказания тягчайших преступников, а являлась в основном местом нужного правительству принудительного труда. На каторгу, в качестве дешевой рабочей силы, не требующей государственных затрат, наряду с уголовными преступниками, направлялись бродяги, крепостные, а также лица, неспособные уплатить государственные повинности и частные долги для их отработки. Преступников использовали на гребных судах (галерах или каторгах)[2], на строительстве крепостей, на рудниках, мануфактурах и казенных заводах.
Каторжные работы конца XVII – начала XVIII вв. можно классифицировать на временные работы и вечные.
Временная каторга суровым наказанием не являлась, а была только одним из видов принудительных работ, так как каторжные не лишались чести, не шельмовались, и во время отбывания наказания каторжных, их женам и детям дозволялось их посещать[3]. Вечная каторга считалась более строгим наказанием. По причине бессрочности этого наказания семейный союз расторгался, жены осужденных имели право вступать в новый брак, постричься в монастырь, или жить в своих приданных деревнях. Но вечная каторга, как правило, самостоятельно не назначалась, а становилась последствием «членовредительных наказаний или шельмования»[4].
Статус высшей меры наказания каторга получила только после отмены в России смертной казни (1754 г.). Осужденных на каторгу стали подвергать избиению кнутом, вырезанию ноздрей, клеймению на лбе буквы «В», на одной щеке - «О», на другой – «Р». После чего их заковывали в кандалы и ссылали на вечные непрерывные каторжные работы[5]. Как такового закона, регламентирующего наказание каторгой, еще не существовало. Каторга, как и прежде, выполняла задачи наказания и удовлетворения фискальных интересов государства. После передачи Нерчинских рудников в ведомство берг-коллегии (1760 г.), восточносибирскую каторгу стали использовать еще и в целях колонизации восточных земель империи[6].
На каторгу ссылали за отступления от православных канонов, за государственные и уголовные преступления, а в период правления Елизаветы Петровны (законом от 13 декабря 1760 года) помещикам, осужденным на каторжные работы, было разрешено брать с собою в ссылку своих крепостных людей.
Екатерина II Великая в 1765 году внесла изменения в закон от 13 декабря 1760 года. Помещики получили право не только брать своих крепостных с собой на каторгу, но без суда наказывать их ссылкой в каторжные работы и определять сроки этого наказания. Ссылкой на вечные работы в Нерчинские заводы и рудники наказывали крепостных, осмелившихся подать жалобы на своих помещиков «в собственные руки императрицы». Такой поступок расценивался как превеликая дерзость, не совместимая с положением раба[7].
Кроме того, Екатерина II в своем проекте от 1788 г. внесла предложение об организации в России каторжных тюрем и установила регламентацию некоторых правовых норм содержания каторжных.
В указанном проекте предлагалось раздельное содержание всех заключенных по половому признаку и тяжести назначенного наказания, создание в губернских городах тюрем, состоящих из трех подразделений: для арестантов, приговоренных к смерти, вечному заключению и каторжным работам. Обращено особое внимание на ряд запретов для каторжных: содержание каторжных в изоляции от общества и отказ им в переписке с внешним миром. По проекту выдача письменных принадлежностей и бумаги определена возможной только с разрешения суда, при строгом контроле со стороны тюремной администрации за письменными работами поднадзорных. Проект умалчивал об отмене или изменении жестоких физических наказаний каторжных (избиения кнутами и плетьми, клеймения их раскаленным железом, вырывания им ноздрей). Проект Екатерины II законом не стал.
Карательную политику России конца XVII – XVIII вв. характеризовало отсутствие четкого определения понятий преступления и наказания, а также наличие множественности субъектов, которым было предоставлено право характеризовать деяния преступными и применять в отношении лиц, их совершивших, наказания. Ссылка в каторжные работы регламентировалась «указным правом», поскольку законодательной регламентации этого наказания так и не было принято. Отечественный институт каторжных работ выполнял три основные задачи: наказание, удовлетворение фискальных интересов государства и колонизация.
