Югославский федерализм отличался рядом особенностей, которые делали СФРЮ весьма хрупким и неустойчивым образованием. Главными из них были децентрализация управления страной и общая слабость федерального центра (кстати, закрепленная в последней югославской конституции 1974 г.), которая со временем увеличивалась, а также формальная разностатусность субъектов федерации при одинаковых и очень широких правах и полномочиях. Строительство децентрализованной модели федерации привело к формированию мощных национальных политических элит в республиках и краях, которые со временем стали считать интересы своих народов несовместимыми. Принятие политических решений фактически было перенесено из федерального Центра в регионы, что привело к утрате им контроля над югославским политическим процессом. Центр превратился в инструмент поиска взаимоприемлемых решений и согласования интересов. Определенную проблему создавало и образование федеральных единиц по национальному принципу. Однако наличие условных и часто не совпадающих с этническими ареалами административных границ стало очень мощным дезинтеграционным фактором. В условиях укрепления национальных политических элит в республиках эти границы постепенно теряли свой чисто административный статус, а в 1991-1992 гг. превратились в межгосударственные. В немалой степени этому способствовали решения, принятые арбитражной комиссией ЕС под руководством Р. Бадентера3. Таким образом, реализация принципов ленинской национальной политики, призванных окончательно разрешить многочисленные национальные вопросы в Югославии, ставшие причиной ее слабости в конце межвоенного периода, на практике привела к еще большей дестабилизации югославского федеративного устройства. Вполне возможные в любом федеративном государстве противоречия между Центром и регионами приобретали в Югославии национальную окраску и вели к росту национализма в политической и общественной жизни.
В течение социалистического периода носителем югославского единства являлась Коммунистическая партия Югославии, впоследствии переименованная в Союз коммунистов Югославии (СКЮ). Именно эта организация, основанная по унитарному принципу и представляющая собой строго централизованную структуру, до определенного момента была силой, объективно способствовавшей прочности и стабильности СФРЮ. Однако со временем процессы федерализации самого СКЮ, увеличение веса и влияния республиканских и краевых партийных организаций, ставших кузницей национальных элит, привели к ослаблению внутреннего единства и крепости общего государства. Следует учитывать и идеологический аспект этой проблемы. Федерализация СКЮ как единственного носителя объединяющей идеи югославизма, слившейся за социалистический период в единый симбиоз с коммунистической доктриной, способствовала возврату югославских народов к своим традиционным ценностям доюгославского периода, имеющих этноконфессиональное измерение. В связи с этим становится очевидным факт непреходящего для югославских народов значения тех идей, которые руководили ими еще в период Национального Возрождения XIX в. Многие из них стали тем стягом, под которым республики второй (социалистической) Югославии шли к своей независимости. Это можно объяснить сохранившимся по сей день во многом традиционным массовым сознанием как народов, так и их политических элит.
Кризис идеологической основы югославского единства также показал, что не всегда традиционное и современное совпадают в своем внутреннем содержании и внешнем выражении. Так, например, хорватская национальная доктрина, традиционная по своей сути и целям, предстала во вполне современных одеждах правового государства и гражданского общества4. Напротив, сербская доктрина конца ХХ в., в сущности, отражала югославистские и, следовательно, интернациональные, устремления ее носителей5, но внешне классифицировалась как узконациональная и "великосербская". В итоге региональные партийные организации превратились во взаимопротиворечащие центры интересов, а со временем стали базой будущей многопартийной системы.
Национальные проблемы в социалистической Югославии возникли задолго до 1990-х гг. Корни многих из них следует искать в весьма отдаленном прошлом. Наиболее рельефно эти противоречия стали обозначаться с образованием общего государства в 1918 г., ведь именно с этого момента выявилось не только то, что объединяло югославянские народы, но и их различия между собой. Следует также учитывать неоднозначность поддержки самого факта объединения в западных землях нового государства, то есть в Словении и Хорватии. Легитимность унитарной структуры королевской Югославии признавалась далеко не всеми политическими силами. Это стало причиной определенной нестабильности межвоенной Югославии. Попытка решить национальные вопросы выделением национальных образований, прежде всего так называемой Хорватской бановины, была прервана Второй мировой войной. Нерешенность многих вопросов именно в межвоенный период впоследствии дала о себе знать в конце 1980-х гг.
Процесс трансформации югославской политической системы в значительной мере был обусловлен указанными выше особенностями. Последние попытки преодолеть автаркичность отдельных частей страны путем совершенствования законодательной базы югославского федерализма с одновременным устранением сложившихся к тому времени несоответствий между республиканскими и федеральными законами и даже провозглашенного в ряде республик приоритета местных законов над общеюгославскими6 натолкнулись на сопротивление в регионах. Усиливавшиеся экономические трудности и связывание их в массовом сознании с промахами именно социалистического государственного строительства заставили искать выход на пути политических реформ для преодоления кризиса. Зачастую это преодоление связывалось исключительно с государственным разъединением.
Первым шагом на пути этих реформ после самороспуска СКЮ в начале 1990 г. стало формирование многопартийной системы и проведение первых парламентских выборов. Однако введение многопартийности сверху на деле привело к легализации в республиках националистических партий и к формированию псевдодемократических правительств. Разногласия в югославском обществе наблюдались не только в идеологической сфере - дихотомия "коммунисты/демократы", но и между центром и регионами, с одной стороны, и, как следствие, между югославскими национальными элитами - с другой. Можно сказать, что многопартийная система СФРЮ формировалась не в масштабах всей страны, а по отдельным регионам. В результате она не стала инструментом согласования интересов ради достижения общей цели (выход из кризиса), а превратилась в комплекс шести многопартийных систем, функционирование которого продолжило линию предыдущего экономического и политического партикуляризма. В процессе политической трансформации не было самого важного момента - легитимизации новой политической системы в момент ее возникновения всем обществом без исключения. Напротив, становление новых политических институтов сопровождалось маргинализацией отдельных групп населения в некоторых республиках по этническому признаку. В сознании оппонентов югославского единства Центр федерации совместился с Сербией и Черногорией как последовательными его сторонниками, что придало чисто федеративным разногласиям национальный параметр. Многие существенные вопросы "югославского развода" не были предварительно урегулированы правовыми методами, чему в немалой степени способствовало уже указанное выше разрушение единства правовой системы югославского государства.
Международная ситуация
Таким образом, югославский кризис выявляет подспудную трансформацию основных понятий и всей системы международного права, ее относительное бездействие и блокирование применения его норм. События же вокруг югославского кризиса и его урегулирования показывают борьбу двух тенденций - попытку окончательного закрепления этой трансформации, с одной стороны, и восстановления функционирования в полном объеме, но уже в другой системе государств. Что касается первой тенденции, то мы наблюдаем сейчас процесс подгона всего комплекса существующего международного права под изменившиеся глобальные реалии путем расширенного толкования общепризнанных понятий. Это связано с тем, что определенным изменениям подверглись сами внутренние связи системы международных отношений, что было обусловлено качественными метаморфозами ее структурных элементов. Роль последних изначально была настолько велика, что их изменение привело к качественной трансформации самой системы и даже к ее частичному разрушению и возникновению чего-то нового и еще неуравновешенного. В пользу этого тезиса свидетельствует изменение расстановки сил в мире с прекращением действия Варшавского договора, с распадом СССР как лидера социалистического мира и с распадом СФРЮ как одного из лидеров Движения неприсоединения.
Наряду с трансформацией системы международных отношений можно говорить об изменении семантики базовых терминов, которые описывают эту систему. Понятия государства, государственного суверенитета, интервенции, которая приобретает в последние годы гуманитарно-моральный компонент для своего оправдания, основополагающие принципы системы и иерархии международных организаций подвергаются новому "прочтению" для обоснования совершенно конкретной политики крупнейших государств мира по отношению ко всем остальным участникам межгосударственных отношений, особенно в конфликтных ситуациях23. Таким образом, утрачивается базовый параметр этих отношений - равноправие их субъектов при выработке и принятии решений в международных процессах. Можно предположить, что сама идея существования и функционирования международного права как кодекса, обязательного для соблюдения всеми участниками международных отношений, подвергается серьезному испытанию. По крайней мере, рядом государств нормы международного права соблюдаются лишь в тех случаях, когда это совпадает с их внешнеполитическими целями и применяемыми для их достижения методами. Примером может служить использование НАТО в ходе операции против СРЮ в марте-июне 1999 г. запрещенных Международной конвенцией о негуманном оружии от 10 октября 1980 г. видов оружия типа кассетных бомб и авиационных бомб замедленного действия, в том числе и содержащих обедненный уран24.
К сожалению, события на Балканах не позволяют пока говорить об окончательном урегулировании югославского кризиса. Несмотря на то, что выход из него в виде образования независимых государств из бывших союзных республик, который представлялся единственным десять лет назад, достигнут, он не принес умиротворения в этот многонациональный регион. Союзная Республика Югославия продолжает оставаться федеративным государством, в котором, к сожалению, еще достаточно почвы для проявления сепаратизма, особенно учитывая те социально-экономические потрясения, которые пережила страна за последние десять лет. Любая проблема во взаимоотношениях между центром и федеральными единицами уже малой Югославии также может легко превратиться в межнациональные противоречия, способные похоронить югославянский идеал окончательно. Также подобные проблемы могут перерасти из внутригосударственных в межгосударственные, особенно если местным элитам удастся заручиться в своих взаимоотношениях с центром внешней поддержкой. Подобный негативный сценарий развития событий, к сожалению, не невозможен, учитывая события 1998-1999 гг. вокруг Косово.
