Главную отличительную черту добродетели «Никомахова этика» Аристотеля видит в том, чтобы держаться разумной середины между противоположными крайностями, ибо крайности – и суть пороки. Так, пороками являются две крайности: тщеславие и малодушие, а середина между ними – великодушие – есть этическая добродетель. К числу добродетелей Аристотель относит также мужество (среднее между пороками безрассудной отваги и трусости), щедрость (среднее между расточительством и скупостью) и т. д.
«Никомахова этика» Аристотеля потому признаёт важными хорошее телосложение и другие хорошие физические качества, что считает их необходимыми для возможности вести добродетельную жизнь. Наслаждение, по Аристотелю, есть естественное следствие добродетели; оно – чувство довольства, возбуждаемое в человеке сознанием, что его поступки нравственно хороши. Хорошие поступки не охватываются определением одного какого-нибудь элемента нравственной жизни, так как добродетель не одна. Есть разные добродетели; каждый класс людей имеет свои особые этические обязанности; но есть добродетели, составляющие обязанность всех людей; такова, в особенности, справедливость.
Аристотель в общем соглашается с тем мнением, что добродетели являются средствами к достижению определенной цели, а именно счастья. "Итак, если цель – это предмет желания, а средство к цели – предмет принятия решений и сознательного выбора, то поступки, связанные со средствами, будут сознательно избранными и произвольными. Между тем деятельности добродетелей связаны со средствами..." (1113b). Но есть и другой смысл в добродетели, при помощи которого она включается в цель действия: "Человеческое благо представляет собой деятельность души сообразно добродетели... Добавим к этому: за полную жизнь" (1098а). Он сказал бы, я думаю, что интеллектуальные добродетели являются целями, а практические – только средствами.
Благо, говорят нам, является счастьем; оно деятельность души. Аристотель считает, что Платон был прав, разделяя душу на две части: одну – разумную, другую иррациональную. А иррациональную часть души он делит на растительную (которая имеется даже у растений) и стремящуюся (которой обладают все животные). Стремящаяся часть может быть до некоторой степени разумной – когда те блага, к которым она стремится, таковы, что разум их одобряет. Это существенно для определения добродетели, так как, согласно Аристотелю, разум сам по себе является чисто созерцательным и без помощи стремления не ведет к какой-либо практической деятельности.
Имеется два рода добродетелей: интеллектуальные и моральные, – соответственно двум частям души. Интеллектуальные добродетели – результат обучения, моральные слагаются из привычек. Задачей законодателя является делать граждан добродетельными путем выработки хороших привычек. Мы становимся справедливыми, осуществляя акты правосудия, и то же самое относится ко всем другим добродетелям. Будучи вынуждены приобретать хорошие привычки, мы тем самым приучаемся со временем, думал Аристотель, находить удовольствие в добрых делах. Вспоминаются слова Гамлета, обращенные к матери:
Теперь мы переходим к знаменитой доктрине золотой середины. Любая добродетель есть среднее между двумя крайностями, каждая из которых – порок. Это доказывается рассмотрением различных добродетелей. Смелость – среднее между трусостью и ухарством, щедрость – между мотовством и скаредностью, подлинная гордость – между тщеславием и смирением; остроумие – между шутовством и грубостью; скромность – между застенчивостью и бесстыдством. Некоторые добродетели как будто не укладываются в эту схему, например правдивость. Аристотель говорит, что она является средним между хвастовством и мнимой скромностью (1108а), но это применимо только к правдивости в отношении к самому себе. Я не вижу, как правдивость в ее более широком смысле может быть уложена в эту схему. Был один мэр, усвоивший доктрину Аристотеля; когда кончился срок его полномочий, он заявил в своей речи, что пытался избежать, с одной стороны, пристрастности, а с другой – беспристрастия. Мнение о правдивости как о чем-то среднем кажется едва ли менее абсурдным.
Деонтология или деонтологическая этика (от др.-греч. δέον «должное») — учение о проблемах морали и нравственности, раздел этики[1][2]. При вынесении оценки совершённому действию деонтология руководствуется его соответствием или несоответствием определённым правилам. Иногда её называют этикой долга или долженствования, либо этической системой, основанной на правилах поведения, поскольку именно они лежат в основе понятия долга.
Поскольку суть деонтологической этики заключается в том, что действие важнее, чем последствия, то она обычно противопоставляется консеквенциализму[3], этике добродетели и прагматической этике.
Утилитари́зм (от лат. utilitas — польза, выгода) — направление в этике (этическая теория), согласно которому моральнаяценность поведения или поступка определяется его полезностью.
Онтология
В согласии с традицией, одной из главнейших задач философии Аристотель считал познание бытия. В его понимаыии бытия явно прослеживается влияние предшественников от злеатов до Платона, которое выразилось в разделении существующего также на два рода: вечные и неподвижные сущности, отделенные от материи(бестелесные и умопостигаемые) , и мир чувственио воспринимаемых вещей, возникающих и находящихся в движении(природа). Чувственно воспринимаемые вещи Аристотель считает сущностями в самом основном, первичном и безусловном смысле. Первичные сущности — это отдельный человек или отдельная лошадь. Но бытие несводимо к единичным вещам. Ведь тогда не будет ничего ни вечного, ни неподвижного, ибо все чувствениое переходит и находится в движении, замечает Аристотель к этому прибавляет, что есть тела и есть вещи бестелесные. Отсюда и одно из определений философии: наука об истине, знание вечного. Род вечных и неподвижных сущностей довольно разнообразен. В него входит бог, поэтому первую философию, изучающую вечное, неподвижное и существующее отдельно от материи бытие Аристотель называет также наукой о божестве. Она занимается божественной природой, наиболее ценным родом сущего. Другие роды вечносущего Аристотель выражает в категориях, высказываниях о них. Не возникает ни сущность, ни количество, ни качество и т.д. Не возникает величина, пишет он, но животное такой-то величины. Среди вечных вещей, т.е. всегда действительных, он помещает само движение (вечное!) .и время, первое небо, которое вечно движется и обладает вечным бытием, а также солнце и светила.
