9.Лирика Пушкина южного периода. Поэтика ведущих жанров. Идейный кризис 1823 г., его отражение в лирике.

В мае 1820 г. Пушкин был выслан из столицы и отправлен в фактическую ссылку на Юг (официально – переведен на новое место службы). Южный период отчетливо разделялся на два временных отрезка – до и после кризиса 1823 г. Период Южной ссылки справедливо считается периодом почти полного господства романтизма. На юге Пушкин знакомится с поэзией Байрона, и это усиливает волновавшие его романтические настроения. Южный период творчества связан с воплощением романтического характера байроновского типа (“современного человека”, представленного Чайльд-Гарольдом) в его русской интерпретации – вольнолюбивого мечтателя и разочарованного индивидуалиста. Пушкин овладевает романтической темой, романтической проблематикой и романтическим стилем. Он окончательно сводит воедино стили двух течений русского романтизма – психологического и гражданского, или социального. И, что очень существенно, этот синтез предстал в больших лироэпических жанрах. Именно в романтической лирике и в романтических поэмах Пушкин преодолевает жанровое мышление. На Юге Пушкин испытал не только влияние Байрона, но пережил глубокий интерес к французскому поэту-классику Андре Шенье, со стихотворениями которого, только что вышедшими (1819), он познакомился перед отъездом на Юг. Если в поэмах преобладает влияние Байрона, то в лирике ему не уступает влияние Шенье. Творчество южного периода развивается из противоречия между романтизмом Байрона и классицизмом Шенье, устремляясь к примирению между ними, к синтезу романтизма и классицизма в чисто пушкинской поэтической системе, предполагающей выражение эмоциональной субъективности и конкретного психологического переживания точным и ясным словом. Подобно тому как Байрон противостоял холодному рационализму, так Шенье – эмоциональной несобранности, иррациональности, внося дисциплину эстетического вкуса в стиль, передающий романтическую взволнованность. Оба поэта были Пушкину необходимы и служили дополнением и противоядием один другому. Лирика южного периода (1820–1824). Творчество Пушкина 1820–1824 гг. отличается своим откровенным, почти господствующим лиризмом. В это время исчезает свойственный юному Пушкину налет ученичества, пропадает дидактизм, характерный для гражданских стихотворений, устраняется жанровая нормативность, упрощается самая структура лирического стихотворения. Пушкин в романтической лирике создает психологический портрет современника, эмоционально соотнося его с собственным поэтически воспроизведенным характером. Личность самого поэта предстает главным образом в элегической тональности. Центральная тема – ощущение новых впечатлений, жажда свободы, стихийное чувство воли, контрастное повседневной жизни. Постепенно, однако, ведущим становится стремление раскрыть внутренние стимулы поведения в связи с мотивом свободы. Романтическое настроение, возникающее в лирике Пушкина, предопределено особым осмыслением биографических обстоятельств, получающих обобщенную трактовку. В элегиях Пушкина возникает конкретный образ изгнанника поневоле, рядом с которым появляется условно-романтический образ изгнанника добровольного. Этот образ соотнесен с байроновским Чайльд-Гарольдом и с римским поэтом Овидием. Пушкин переосмысливает факты своей биографии: не его, Пушкина, сослали на Юг, а он, следуя своим нравственным исканиям, покинул душное столичное общество. В этом отношении поэт воплощает романтический дух либеральных идей века: сила нравственного чувства противостоит обстоятельствам и хотя бы в личном сознании побеждает окружающую его суровую действительность. Лирика южной ссылки оформляется в микроциклы. Вслед за элегией Пушкин пишет стихотворения «Мне вас не жаль, года весны моей» и «Я разлюбил свои желания». Пушкина не покидает свет надежды. Элегия и стихотворения образуют трилогию утраченных иллюзий и обретения надежды. В их диалоге возникает синтетическая семантика и стилистика Пушкина. Рождается цикл миниатюр, обращённых к античной древности. Это показывает особую концентрацию чувств. Миниатюры – средство поиска лирической концентрации. Следующий цикл связан с темами свободы и неволи («Узник», «Птичка», «К Овидию», «Наполеон»). Первые два стихотворения связаны с символикой свободы, а два последних стихотворения расширяют её до исторического масштаба. Пушкин противопоставляет себя Овидию. В отличие от жалующегося на свою судьбу античного поэта, Пушкин – «гордый славянин», мужественно сносящий свои несчастья. Пушкин ставит проблему самостоятельности. Ключом к стихотворению «Наполеон» является рифма «титан – тиран». Узничество Наполеона – своеобразная расплата за его тиранию. Энтузиазм свободы становится определяющим для греческого цикла («Карагеоргию», «Гречанка верная…», «Гречанке», «Кинжал», «Волны, кто вас остановил»). Возникает величественный скульптурный образ гречанки, женщины-символа. Эти стихотворения продолжают свободолюбивую лирику Пушкина. В этом цикле свободолюбивая лирика приобретает свои живые характеры. Южная лирика определялась любовным чувством. Пушкин пишет многочисленные любовные послания, не открывая адресата. Он пытается создать образец любовной лирики. Отдельные стихотворения воссоздают все этапы любовного чувства. Первое стихотворение цикла – «Ночь» – воссоздаёт атмосферу зарождения любовного чувства. Оно основано на невысказанных эмоциях. Пушкин создаёт лирику невыразимого. Последнее стихотворение – «Всё кончено, меж нами связи нет» – реквием по чувству. К концу периода Пушкин приходит к разочарованию, кризису романтического мироощущения. Кризис поэта охватывает все сферы: личностную, историческую, всеобщую («Демон», «Кто, волны, вас остановил?», «Свободы сеятель пустынный»). «Демон» для Пушкина – определённый этап, расставание с романтическими иллюзиями. Монолог демона дан в одной строфе большим сложным предложением, главная часть которого представляет собой исповедь романтизма, придаточная – следствие романтического эгоцентризма. Пушкин увидел ограниченные перспективы романтизма, его эгоцентризм. Духовный кризис 1823 г. и пушкинская лирика 1823–1824 гг. Свойственный Пушкину в начале 1820-х гг. радикализм его общественной позиции сменяется глубоким духовным кризисом, вызванным событиями европейской и русской жизни. Пушкин тяжело пережил поражения революций в Европе (“Кто, волны, вас остановил…”). Вглядываясь в русскую жизнь, он не находил в ней возможностей для практической победы вольнолюбивых настроений. В его глазах в новом свете предстали и “вожди”, “избранные” натуры, и “народы”. Пушкин “осуждает” и тех, и других, но постепенно главной мишенью его иронических размышлений становятся “вожди”. Скептические ноты слышались в стихотворениях Пушкина и раньше 1823 г. Уже в послании В.Ф. Раевскому (1822) Пушкин отвергает просветительскую миссию поэта и господствующее мнение о цели поэтического творчества. Кризис 1823 г. выразился прежде всего в расставании с просветительскими иллюзиями, касавшимися отношений “личности и среды, деятеля и народной массы”. В соответствии с этим меняются и ценностные акценты. Разочарование Пушкина распространено на ведущую роль избранной личности в мире, которая оказалась не в состоянии исправить среду и вынуждена была подчиниться обстоятельствам. Значение “избранных” судьбой не оправдалось и в другом отношении: народ не пошел за своими “просветителями” и, несмотря на все их усилия, остался “непросвещенным”. Но разочарованию подверглись не только “толпа”, не только “избранные” – Пушкин недоволен собой, своими “ложными” “идеалами”, своими “иллюзиями”. Особенно резко разочарование поэта выразилось в стихотворениях “Свободы сеятель пустынный…” и “Демон”. “Свободы сеятель пустынный…” (1823). Эпиграф к притче “Свободы сеятель пустынный…” взят из Евангелия от Луки. Он задает масштаб мысли Пушкина и сообщает ей всеобщую значимость и вечность. Сеятель свободы оказывается одиноким в пустыне мира, не находя отзвука своим проповедям и призывам. Народы не внимают ему и не идут за ним. Образ сеятеля трагичен, потому что он слишком рано пришел в мир, и его слово, обращенное к народам, брошено на ветер. Но это не значит, будто оно лишено истины. Трагизм ситуации состоит в том, что слово правды пропадает втуне и не может зажечь сердца. Горько иронизируя над народами, Пушкин в то же время скорбит о них. Семена свободы не могут дать всходы, ибо они брошены сеятелем в “порабощенные бразды”. Народы, пребывающие в рабстве, не просвещены, их мысли и чувства не пробуждены, и усилия сеятеля остаются бессмысленными. Так рабство становится непреодолимым препятствием для достижения вольности. Пушкин пришел к заключению, что в современных, исторически конкретных условиях перемены правлений в духе либерализма невозможны. Сначала необходимо просветить народы. Пушкин почувствовал, что потерял идеологическую точку опоры: старые идеалы уже потерпели крах: он не находил их ни в своей душе (“Душа час от часу немеет…”), ни в исторической действительности (“Везде ярем, секира иль венец…”), ни в “героях” (“Но что же в избранных увидел Ничтожный блеск…”). Новые идеалы еще не родились. Единственной реальностью оставалась “безыдеальность”, отсутствие положительных начал, байроновский скептицизм. Но Пушкин колебался и в его оценке. С одной стороны, он смотрел на мир глазами байроновского человека, а с другой – это “пленительный кумир” казался ему “безобразным призраком” и предстал в образе врага Бога и человечества – искушающего демона