Повесть «Поединок» появилась в 1905 году в момент поражения русского флота на японском фронте, предшествовавшего катастрофе российской армии в японской войне. Однако содержание повести не сводится лишь к обличению армейской жизни, оно гораздо шире: за трагическим сюжетом ощутима трагедия всей России в переломное время рубежа веков. Человек как природное и духовное существо перерастал границы, которые предлагало ему общество, и в своем стремлении преодолеть эти границы он либо отступал и опускался до примитивного существования, как большинство героев повести, либо погибал, как Ромашов. Противоречие между человеком и обществом становилось основой конфликта многих произведений начала ХХ века: можно вспомнить драму Горького «На дне», рассказ Бунина «Господин из Сан-Франциско». Однако эта проблема имеет не только конкретно-историческое, но и вечное, общечеловеческое содержание: поиск смысла жизни, желание преодолеть отупляющее влияние среды, стремление к более осмысленной, одухотворенной жизни значимы для человека во все времена.
В повести «Поединок» два плана: история любви и дуэли подпоручика Ромашова и богатейшая галерея характеров провинциальной армейской среды – от жалкого, забитого солдата Хлебникова до философствующего «ницшеанца» Назанского. И каждый портрет нарисован так живо и убедительно, что сразу видишь и слышишь живого человека с присущими только ему чертами и манерами.
Армейская среда. Мир героев повести – это мир изнурительных, отупляющих полковых будней. Это мир абсурда с механическими тренировками, зверским мордобоем, жестокими попойками. Каждый из героев несет на себе печать этих страшных будней.
Капитан Слива, одинокий, никем не любимый, не прочитавший ни одной книги за всю жизнь, не воспринимает тупость армейской жизни именно как тупость. Обветшавшие уставы, строевая красота роты да тихое, уединенное пьянство – вот всё, чем он живет, что стало содержанием его жизни. Поручик Бек-Агамалов, лихой рубака, но в его лихости отсутствует элемент благородства, человечности, он весь во власти диких и грубых инстинктов, в его душе всегда «тайно дремала старинная, родовая кровожадность». Поручик Бобетинский – полковой «Печорин», играющий роль утомленного светского льва. Однако всех страшнее, пожалуй, фигура капитана Осадчего, у которого так часто солдаты кончают жизнь самоубийством. Он груб и бесчеловечен до крайности, готов всю жизнь колоть, рубить, стрелять – всё равно в кого, за что и во имя чего. Его веселит истребление ради истребления. «Дуэль, - считает он, - непременно должна быть с тяжелым исходом, иначе это абсурд». Война для него лишь веселое и кровавое торжество безжалостного победителя.
Малейшее здоровое начало, которое есть во многих офицерах, либо обречено, либо совмещается опять же с опустошенностью и жестокостью. Капитан Стельковский, единственный, кто подчиняется лишь здравому смыслу, единственный, у кого солдаты не изучены и не превращены в нелюдей, не избежал морального распада. Подполковник Рафаэльский, которого в полку окрестили Бремом и который кажется привлекательным со своей страстью к животным, тоже способен ударить человека. Молодой офицер Львов еще полон юношеского задора, непосредственности, но и его поглотит серость армейской жизни.
Многие стремятся уйти от давления действительности: для Брема это его дом, похожий на зверинец, его животные, среди которых он только и чувствует себя счастливым, для Стельковского это его тайный разврат, для Назанского – его философия, для многих – пьяное забвение.
Назанский. Одна из наиболее ярких фигур – Назанский. Он умен, талантлив, однако ему нечем жить в реальности. Философия Назанского противоречива. Он мечтает об идеальном обществе, где человек станет прекрасен, выступает в защиту красивой любви, чистой и сильной; он прославляет земную жизнь, торжество бытия над смертью, внушает Ромашову, что «надо смело нырять в жизнь», любить ее, чаще погружаться в нее. «Главное – не бойтесь
вы, не бойтесь жизни: она веселая, занятная, чудная штука – жизнь». Но с другой стороны, к этой жизни можно прийти только через любовь к самому себе. «Делайте что хотите, - призывает Назанский, вслед за Ницше утверждает: - Кто вам дороже и ближе себя? Никто. Вы – царь мира, его гордость и украшение. Вы – Бог всего живущего». Однако прославляя жизнь, Назанский лишен воли к жизни, не умеет жить: его собственная жизнь уже на грани безумия, сумасшествия.
Ромашов. Второй план повествования – история любви и духовных метаний Ромашова. Ромашов резко отличается от всех: душевная мягкость, доброта, врожденное чувство справедливости, ранимость, делающая его беззащитным перед злом жизни. Человеческая грубость совершенно непереносима для него. Это истинный русский интеллигент, правдоискатель, одинокий мечтатель. Он находит иллюзорное утешение в мире мечтаний: в мечтах он решителен, героичен, в мечтах ему удается всё, однако в действительности очень многое – за пределами его воли и сил. Он слаб, безволен, однако чувство справедливости, понятие о чести побеждают его слабую человеческую природу. Рискуя жизнью, он останавливает Бек-Агамалова; во время нотации полковника Шульговича Ромашов, возмущенный несправедливостью, был близок к тому, чтобы «взбунтоваться», - и Шульгович это почувствовал.
Ромашов единственный, чей характер изображен в развитии, движении, в процессе внутреннего духовного роста. Как многие русские правдоискатели, Ромашов размышляет о человеке, его личности, о ненормальности окружающей жизни. Герой Куприна понимает, насколько ценно человеческое «я», неповторимое и свободное, а понимая это, он не может не противиться унижению этого «я». В Хлебникове, запуганном палочной дисциплиной до безумия, Ромашов видит своего брата-человека, ощущает то дно человеческого отчаяния, где всегда находился Хлебников.
Пропасть между Ромашовым и остальными становится всё шире. Ромашов протестует всей душой против кошмара, именуемого «военной службой», однако, отвергая эту жизнь, он не может найти иную, что всё более усиливает внутренний разлад, делает существование Ромашова поистине драматичным. В финале Ромашов уединился, замкнулся в себе, сосредоточился на своем внутреннем мире, находя наслаждение в работе мысли. Он решает порвать с военной службой, однако и это похоже лишь на мечту. Порыв к освобождению от этой жизни часто сменяется равнодушием, отчаянием, состоянием душевной подавленности. Ромашов, убеждая Хлебникова: «Надо терпеть, мой милый, надо терпеть. Это надо!», сам себе не может объяснить, зачем «надо».
Трагическая развязка неизбежна. Дело не только в обмане Шурочки, сделавшей дуэль гибельной, а в проигранном поединке с самим собой и жизнью: просто не осталось для Ромашова места в этой жизни, а спасаться мечтой он уже не может.
