Основные достижения Ч. – юмориста и сатирика – относятся именно к жанру сценки. Сценка – картинка с натуры, короткий юмористический рассказ, комизм которого состоит в передаче разговора персонажей, - восходит к традициям Гоголя, Островского, Успенского, Слепцова. В духе поэтики сценки у Чехова – особые приемы краткости, сводящие к минимуму описания и пояснения. Заглавия – простые инезатейливые, называющие место действия, или предмет, вокруг которого строится действие («В бане», «Справка» и др.), реже иронические или пародийные заглавия («Злоумышленник», «Интелигентное бревно»). Фамилии героев – говорящие и забавные (полицейский надзиратель Очумелов, авторша драмы Мурашкина, фарнцуз Шампунь и др.). Главное в сценке – речь персонажей, одновременно правдоподобно-бытовая и смешная. В рассказах-сценках окончательно определяется характер чеховского юмора, разнообразные средства достижения комического эффекта.
Разнообразны проявления юмора в «Хамелеоне» (1884) и «Унтере Пришибееве» (1885). Простейшие формы комизма – нелепые фамлии (Очумелов, Пришибеев, Хрюкин), абсурдные словоупотребления и синтаксис в их репликах («Я человек, который работающий», «утоплый труп мертвого человека») – это разовые, точечные проявления смешного, но комический эффект достигается и с помощью композиции. Повторяемость, как бы запрограммированность поведения персонажей вызывает смех читателя. В «Хамелеоне» повторяется ситуация выяснения – пять ли шесть раз меняется ответ на этот вопрос, и столько же раз меняется реакция полицейского надзирателя, а в основе всех перемен его незыблемая уверенность в превосходстве «генеральского» над «прочим». В «Унтере Пришибееве» мировой судья, носитель реальной власти, пытается урезонать не в меру ретивого кляузника и усмирителя. На этот раз повторяется ситуация подавления («Где это в законе написано, чтобы народу волю давать?»). Проявления беспорядка, на которые реагирует Пришибеев, пестры и разновелики: кто-то поет песни, кто-то зажигает огни, кто-то смеется, но неизменно на защиту порядка выступает отставной унтер, добровольный доносчик и усмиритель.
В основе юмора чеховских сценок лежат не просто наблюдательность, меткость деталей, а столкновение несовместимого – разных понятий, правил, мнений. Чехов великолепно чувствует множественность систем представлений, навязанных человеку его положением и как-то усвоенных и переработанных им.
Начиная с первых рассказов и потом на протяжении всего творчества писатель будет упорно искать положительного героя и не найдет. Да, в его произведениях много милых, добрых, мягких людей, но они не могут дать счастья ни себе, ни окружающим. Что ж, такова была правда жизни, от которой Чехов не хотел отступать. А юмор помогал писателю высмеивать пороки людей, в конечном счете искоренять их. Чеховская ирония — умная, честная, спокойная, настолько далекая от безразличной умудренности и такая скрыто-тревожная, ищущая в своем кажущемся спокойствии — позволяла раскрыть богатейшую гамму тонов и полутонов человеческой души, вызывала у читателя такое же сложное отношение к прочитанному, к героям произведений — жалость, сочувствие, симпатию ко всему, что в нем противостоит тине обывательского существования. Веру в то, что он не погиб окончательно, не совсем «оравнодушел», способен сопротивляться обступающему со всех сторон собственническому укладу. Художественный метод писателя строится на доверии к читателю, к его умению понять замысел художника.
Один главный прием комического – несомненно, «несоответствие между внешностью и действительностью», демонстрация «несоответствия между высоким мнением человека о своей моральной, общественной, интеллектуальной значимости и его фактической ценностью». В качестве примеров Б. Дземидок приводит рассказы Чехова «Унтер Пришибеев», «Княгиня», «Человек в футляре». Очевидно, что в двух последних рассказах этот прием выходит за рамки узкокомических задач. Но в одном исследователь, несомненно, прав: их исток – традиционная комическая ситуация.
Не менее смешной прием юмористики – смешение разнородных и явно несочетаемых признаков ранний Чехов использовал его очень охотно. Сочетаются – обычно в пределах одного предложения или синтаксического целого вещи вообще несоединяемые и несоизмеримые: крупное и мелкое, физическое и идеальное. «Любит больше всего на свете свой почерк, журнал «Развлечение» и сапоги со скрипом» («Перед свадьбой» 1880). «Этот скандал... обошёлся ему очень дорого. Благодаря ему он потерял свою форменную и веру в человечество». («Начальник станции», 1883г.) Ср. в письмах Чехова «Пахнет кислой капустой и покаянием».
Этот прием, кроме решения комических задач, обеспечивал возможность включения самых разнообразных черт, вещей, качеств, как существенных для характеристики объекта (журнал «Развлечения»), так и собственно и индивидуальных и вообще неожиданных, попавших сюда, быть может по причинам комического ( «Говорит в нос, не отрицает наук, умывается с мылом...Поет тенором и в восторге от архиерейского баса» - «Случай с
классиком», 1883).
Связано с юмором, но уже выходит в более широкие сферы объединение разнородных предметов в таких рассказах, как «Гриша», «Событие», «Ванька» (1886), «Каштанка» (1887). «Вечером он никак не может уснуть. Солдаты с вениками, большие кошки, лошади, стеклышко, корыто с апельсинами, светлые пуговицы, – все это собралось в кучу...» («Гриша»). Здесь это перечисление еще окрашено улыбкой авторского отношения к детскому восприятию, но оно уже близко к вполне серьезным пассажам рассказов переломного периода: «Нюта казалась... топорной бабищей, доктор говорил пошло и неумно, в котлетах за завтраком было очень много луку». («Володя»; первая редакция – «Его первая любовь», 1887). В едином потоке даются и чувства, и мысли героя, и его гастрономические ощущения.
Примером такой же трансформации приёма могут служить чеховские сравнения. Принцип юмористического сравнения – почти обязательная перемена рядности: сравнение переводит предмет в другой ряд в другой план, чаще всего снижающий. Молодой Чехов широко это использовал.
Но у позднего Чехова это приобрело другой характер. Мы имеем в виде знаменитые неожиданные чеховские сравнения, которые К. Чуковский в своё время давал длинным списком: «К пожилой даме, у которой нижняя часть лица была несоразмерно велика, так что казалось, будто она держала во рту большой камень» («Анна на шее», 1895г. ср. далее: «Когда... дали выручку пожилой даме с камнем во рту»);
«Когда Гуров охладевал к ним, то красота их возбуждала в нём ненависть у кружева на их белье казались ему тогда похожими на чешую («Дама с собачкой», 1899г.); «Лёгкий остроносый челнок... имел живое, хитрое выражение и, казалось, ненавидел тяжёлого Петра Дмитриевича» («Именины» 1888г). Сравнение мёртвого, зашитого в парусину Гусева с морковью или редькой («У головы широко, к ногам узко» - «Гусев»).
«Рассказ неизвестного человека»: «Самый жалкий и преступный вид имели два пирожка на тарелочке. «Сегодня нас унесут обратно в ресторан, - как бы говорили они, - а завтра опять подадут к обеду какому-нибудь чиновнику или знаменитой певице».
В юмористике пейзаж – тоже один из первейших инструментов в выполнении ее специфических задач. Среди важнейших способов создания комического – перемещение явления в несвойственную ему сферу; так, проверенным приемом является ситуация, когда мифологические или библейские персонажи действуют в теперешнее, небиблейское время. Как этот прием выглядит в сфере пейзажа?
Здесь это прежде всего приписывание явлениям и объектам природы, вселенной неких человеческих качеств, поступков, которые при этом совершаются в современной бытовой обстановке. Луна, солнце, ветерок, листья и т.п. действуют, рассуждают, чувствуют точно так же, как прочие живые герои юмористической прессы, отягощены теми же заботами, делами, привычками.
«Весна идет!.. В воздухе пахнет жаворонками… печеными, разумеется, и аптечными медикаментами. Солнце, все еще постукивая зубами от холоду, улыбается иногда кисло-сладкой улыбкой и снова прячется в тучи, как в фланелевую фуфайку» («Будильник» 1885).
«О любви», анализ рассказа Чехова
Рассказ А.П.Чехова был написан в 1898 году, является важной и завершающей частью «Маленькой трилогии». Опубликован в журнале «Русская мысль».
Жанр рассказа предполагает кратковременность изображаемых событий и малое число действующих лиц. Антон Павлович Чехов не зря выбрал данный способ изложения сложных перипетий жизни своих героев и описания их душевного состояния. Ведь особенностями рассказа являются также глубина подтекста и емкость детали. Последний нюанс очень хорошо прослеживается во всех малых произведениях автора.
В основу «Маленькой трилогии», созданную А.П.Чеховым, легли три истории, рассказанные друзьями друг другу на охоте. Это Буркин, Чимша-Гималайский и Алёхин — небогатый помещик, который поведал друзьям несчастливую историю своей любви.
Так случилось, что отец героя много задолжал, в частности, чтобы заплатить за обучение сына. Алехин, вернувшись на родину, решил частично вернуть долг. Для этого ему пришлось много работать, но усилия не пропали даром. В первый же год он был выбран на место почетного мирового судьи. Алехина ждало немало встреч и знакомств, среди которых особое место в его жизни заняло знакомство с председателем окружного суда по фамилии Луганович. В тот же день Алехин знакомится с его женой, Анной Алексеевной, в которую влюбляется с первого взгляда.
Алехин стал постоянным гостем в семье Лугановичей. Но, несмотря на это, при каждой новой встрече Анна Алексеевна и Алехин терялись, робели друг перед другом и холодно прощались. Герой чувствовал невероятную близость чувств, но боялся признаться.
Но всему приходит конец. Однажды Анна Алексеевна уезжала лечиться в Крым, и герой понял, что, возможно, это их последняя встреча. Он решил признаться, но было слишком поздно. Влюбленные расстались навсегда.
Как и в предыдущих рассказах трилогии, основная мысль рассказа «О любви» заключается в том, что герои произведений закрылись от своих настоящих чувств, вместо того, чтобы дать волю эмоциям, ничего не страшась. «Футлярность» каждого из них загубила их жизни и возможность счастливо и бескорыстно любить. Они своими же руками убили любовь, опустили ее до низменных чувств и потребностей, навеки сделав самих себя несчастными.
Рассказ «О любви» можно назвать вершиной эволюции человека, изображенного во всех трех произведениях трилогии. Это герой, который далеко не стар, он не умер, он просто осознал свою ошибку и идет дальше. Не опускает руки, а шагает, пусть еще не знает куда, но все же не стоит на месте.
Вся «Маленькая трилогия» автора пронизана драматизмом и надеждой на то, что у героев, настоящих или выдуманных все еще есть шанс спасти свою душу.
