Роман «Воскресение» был закончен в 1899 году. Сравнительно с «Войной и миром» и «Анной Карениной» это был новый, открыто социальный, «общественный» роман. Для структуры «Воскресения» чрезвычайно важны три момента.
Главная задача романа - художественно исследовать весь существующий строй жизни, снизу доверху и по всем направлениям вширь. Эпический размах «Войны и мира», глубокие социально-психологические анализы «Анны Карениной» все-таки не создавали исчерпывающей картины общественного бытия, «Воскресение»- социальный роман-обозрение - в этом смысле энциклопедичен. В окончательном тексте исходный сюжетный мотив (дворянин и соблазненная им девушка) хотя и служит своего рода стержнем, на который нанизывается остальной материал, но, в сущности, отодвигается на второй план - сравнительно со значительностью всего остального. Это чутко уловил Чехов, когда писал, что самое неинтересное в романе - отношения Нехлюдова и Катюши, а самое интересное - разные тетушки, смотрители, генералы и т. п. В подчеркнуто социальном повествовании второстепенной оказалась не только любовная интрига, но и духовное прозрение главного героя, обозначенное в заглавии романа.
Второй момент, определивший художественную структуру «Воскресения», связан с кардинальным решением, которое Толстой принял в 1895 году и так записал об этом в дневнике: «Ясно приял, отчего у меня не идет «Воскресение». Ложно начато… Я понял, что надо начинать с жизни крестьян, что они предмет, они положительное, а то - тень, то - отрицательное… Надо начать с нее».
«Ложно», было не только начато, а «ложно» писалось вообще - если судить с этой новой, изменившейся точки зрения. Писалось о грехе, раскаянии и возрождении дворянина Нехлюдова. Но прежний страстный интерес Толстого к этой теме к середине 90-х годов явно иссякал. И хотя в публицистических работах он по-прежнему взывал к совести господ, в искусстве это перестало быть главным для него. На первый план как предмет выдвинулось другое - жизнь обиженного народа, в частности невинно осужденной Масловой.
В критической литературе много раз отмечалась холодность, с какой ведется рассказ о душевных переживаниях Нехлюдова. Относилось это за счет художественной неудачи Толстого. Это едва ли верно. Дело, видимо, в том, что Толстой разлюбил самый этот тип - кающегося дворянина. Свои обличительные инвективы Толстой поручает все-таки Нехлюдову, однако приговор несправедливой жизни выносит в романе не один Нехлюдов, но и сами люди из народа. Когда Катюша говорит: «Очень уж обижен простой народ», а ее соседка по тюремной камере: «Видно и вправду… правду-то боров сжевал», - то сказано это коротко, но верно, и как раз то, что прежде всего хочет, сказать сам Толстой.
Показательно, что почти все основные эпизоды в жизни главных героев романа не обходятся без участия и оценки «посторонних» лиц - из народа. Суд над Масловой подробно обсуждается в тюремной камере, как и все ее свидания с Нехлюдовым. Точно так же после сцены у коменданта Петропавловской крепости (спирита) идет разговор Нехлюдова с извозчиком.
Наконец, третья важнейшая черта - острая публицистичность романа. Это не только роман-обозрение, но и роман-проповедь. Вся русская литература накануне революции отмечена усилением публицистичности. В последнем романе Толстого страстная публицистическая речь, особым образом организованная, становится художественно выразительным средством. Знаменитый зачин «Воскресения»: «Как ни старались люди…» - это не только идейный, но и художественный ключ ко всему роману.
Композиция здесь однолинейна и строится в соответствии с основным социальным конфликтом, увиденным автором. Мир разделен на два неравных враждебных друг другу лагеря: господствующие классы и все, кто охраняет их привилегии, - и обиженный, забитый народ - крестьяне, городская беднота, арестанты, а также ссылаемые на каторгу защитники народа - революционеры. Пропасть непонимания, ненависти, презрения разделяет эти два лагеря. Лишь порвав со своей средой, Нехлюдов становится защитником народа и с пристальным вниманием начинает относиться к «политическим».
Подлинным художественным открытием Толстого явилось изображение душевной жизни героини романа, женщины из народа Катюши Масловой. История ее нравственных падений и «воскресения» рассказывается просто и строго. Сложность, неопределенность, противоречивость переживаний, свойственная обычно героям Толстого, у Катюши отсутствует вовсе, и не потому, что ее внутренний мир беден и невыразителен. Наоборот, она, по мнению автора и ставших ее товарищами революционеров,- замечательная, много пережившая женщина. Но художником избран иной способ раскрытия ее переживаний - не «диалектика души», с ее «подробностями чувств», пространными внутренними монологами и диалогами, снами, воспоминаниями, а, употребляя выражение самого Толстого, «душевная жизнь, выражающаяся в сценах».
Князь Нехлюдов - исключительная личность среди землевладельческого дворянства. Он многим напоминает излюбленных героев Толстого: Оленина, Безухова, Левина. Общее у Нехлюдова с названными героями - его напряжённые идейные искания, попытки прийти к «согласию с самим собой».
В заключительных строках романа мы видим Нехлюдова не протестантом против социального зла. а моралистом, который вычитывает из евангелия нормы поведения человека, обеспечивающие установление «царства бо-жия на земле». Так Толстой утверждает идею о непротивлении злу насилием, идею, осложнённую проповедью нравственного самоусовершенствования человека как единственного пути к радикальному изменению жизни людей.
В образе Масловой, как и в образе Нехлюдова, Толстым ставится и разрешается проблема человеческого поведения в плоскости самоусовершенствования, морального «воскресения».
Историей жизни Масловой Толстой резко разоблачает «моральные устои» буржуазного общества, рисуя картины узаконенного разврата, пьянства, цинизма. Трудный путь на каторгу сближает Маслову с политическими ссыльными (Симонсоном, Марьей Павловной), и благодаря их высоким моральным качествам движение Катюши к «воскресению» идёт уверенно и быстро. В конце романа мы видим уже женщину, рассматривающую своё будущее в духе отказа от эгоистических стремлений.
Так - показывает Толстой - совершалась победа «духовного» начала над «чувственным»; так, пройдя через неверие и отчаякие, «воскресла» к новой жизни Катюша Маслова.
Тяжёлое положение крестьянства Толстой описывал уже в произведениях раннего периода («Утро помещика»). Положение это не улучшилось и через несколько десятилетий. В романе «Воскресение» Толстой открыто указывает на это.
Описывая мрачными красками положение крестьян, Толстой не мог, конечно, обойти в романе вопроса о той общественной группе, которая ставила своей задачей борьбу за народное счастье. Естественно, что идейные позиции Толстого определяли и его отношение к этой революционной группе.
Толстой выводит на страницах романа две группы революционеров: народников и социал-демократов.
К первой группе относятся Симонсоч, Марья Павловна, Крыльцов и Набатов. Образы их Толстой рисует с явной симпатией, считая, что готовность этих людей к жертвенному служению народу и неприятие ими какого бы то ни было вида насилия делает их лучшими людьми своего времени.
Наоборот, с явным несочувствнем изображает Толстой последовательных революционеров. Представителем их в романе является Новодворов. Рисуя его образ, Толстой подчеркивает в нем прежде всего «отсутствие свойств нравственных», «безграничную самоуверенность», стремление «первенствовать перед людьми».
Так отрицание революционных дел и теория непротивления злу насилием привели Толстого к неправильному изображению революционеров. Ошибочный по своей идейной направленности, выдвигающий в качестве средства борьбы с самодержавно-буржуазным порядком нравственное самоусовершенствование человека, непротивление злу насилием, моральную проповедь любви и добра, роман «Воскресение» ценен, однако, тем, что Б нём великий писатель-реалист осветил важнейшие стороны жизни России конца XIX в., притом осветил их с точки зрения стомиллионного угнетённого крестьянства. Он нарисовал поразительные по силе художественного мастерства картины народных бедствий, дал беспощадную по глубине и страстности убеждения критику помещичье-капиталистического государства, господствовавшего класса и казённой церкви - этой верной служанки госудап-ства и воплощения лжи и лицемерия.
В. И. Ленин подчёркивал у Толстого особое искусство срывания «всех и всяческих масок». Блестящий пример этого срывания «всех и всяческих масок» мы имеем в романе «Воскресение» в описании богослужения в тюремной церкви. Здесь почти каждое слово художника - разоблачение религии.
